Странным образом эта пьяная ошибка была нежнее их первой встречи. Может, алкоголь сделал Гошу сентиментальным, может, темнота добавила интимности. Они двигались в едином ритме, дыхание смешивалось, тела сплетались всё теснее.

Оргазм накатил мягкой волной. Александра задрожала, прижимаясь к нему. Гоша замер, уткнувшись лицом в её волосы, содрогаясь от разрядки. Потом обмяк, скатился на бок и через минуту уже спал пьяным сном.

Александра лежала рядом, разглядывая его профиль в полумраке. Утром будет неловко, когда он поймёт ошибку. Но сейчас было хорошо – тепло его тела, мерное дыхание, ощущение близости.

В это самое время Николай остановился перед спальней Катерины, покачиваясь. В голове мелькнула мысль, что он, кажется, что-то перепутал, но проверять уже не было сил. Рука нашарила ручку, толкнула – дверь поддалась.

Комната встретила его благословенной темнотой и прохладой. Пахло женскими духами – что-то цветочное, с нотками сирени. Николай на мгновение замер, пытаясь сообразить, почему его комната пахнет иначе, чем обычно, но алкогольный туман в мозгу не позволял делать логические выводы.

Ноги сами понесли его к кровати – белое пятно в темноте. Он рухнул на неё всем весом, не снимая даже ботинок. Матрас прогнулся, скрипнув пружинами, а из-под одеяла донёсся сонный женский голос:

– Гоша? Ты вернулся?

Катерина спала чутко, как все женщины, привыкшие ждать. Она почувствовала знакомую тяжесть мужского тела рядом, вдохнула запах алкоголя и табака – обычные спутники Гошиных посиделок.

– М-м-м-м… – невнятно пробурчал Николай, уткнувшись лицом в подушку.

Его сознание плавало где-то между сном и явью, не в силах осмыслить происходящее. Мягкая постель, женское тепло рядом – всё это казалось естественным продолжением пьяного вечера.

Катерина повернулась к нему, обняла, прижалась. Сквозь тонкую ночную рубашку чувствовалось тепло её тела. Руки скользнули по его пиджаку, нащупали пуговицы.

– Опять нажрался, – ласково проворчала она. – Ну что ж ты так, милый. Давай раздевайся, неудобно же в одежде.

Её пальцы ловко справлялись с пуговицами, стягивали пиджак. Николай покорно поднимал руки, позволяя себя раздевать, как ребёнка. В его затуманенном сознании происходящее казалось вполне логичным – кто-то заботится о нём, помогает устроиться удобнее.

Рубашка последовала за пиджаком. Катерина расстёгивала пуговицы одну за другой, её движения были привычными, отработанными. Сколько раз она так раздевала Гошу после его загулов, укладывала спать, ворча для порядка, но в глубине души радуясь, что он вернулся домой.

– Ботинки сними хоть, – шепнула она, сползая ниже по кровати.

Шнурки поддавались плохо в темноте, но она справилась. Ботинки глухо стукнули об пол один за другим. Затем настал черёд брюк. Ремень щёлкнул пряжкой, молния прошелестела вниз.

Николай приподнял бёдра, помогая стянуть брюки. Его тело действовало на автопилоте, подчиняясь заботливым рукам. Прохладный воздух коснулся обнажённой кожи, принося облегчение после духоты одежды.

Катерина вернулась наверх, устроилась рядом. Её рука легла ему на грудь, погладила по редким волоскам. В темноте она не могла разглядеть лицо, да и не пыталась – всё казалось таким привычным, таким правильным.

– Соскучилась я, – прошептала она, целуя его в шею. – Третий день почти не виделись.

Её губы скользили по коже, оставляя влажные следы. Николай застонал, его тело начало реагировать на ласки, пробуждаясь несмотря на алкогольное опьянение. Инстинкты оказались сильнее помутнённого сознания.

Катерина почувствовала его реакцию и улыбнулась в темноте. Её рука скользнула ниже, под резинку трусов. Пальцы обхватили плоть.

– Ого, кто-то рад меня видеть, – хихикнула она.

Не дожидаясь ответа, она сползла ниже под одеяло. В темноте и тесноте постели её движения были уверенными – она знала, что делает. Трусы были стянуты вниз, и её губы коснулись заветного для всех женщин места.

Николай дёрнулся от неожиданности. Даже сквозь пьяный туман ощущения были яркими, острыми. Влажное тепло обволакивало его, язык выписывал узоры по чувствительной коже. Он застонал громче, инстинктивно подаваясь бёдрами вверх.

Катерина принимала его глубже, её голова двигалась в размеренном ритме. Она знала, что нравится Гоше, какой темп и глубину он предпочитает. Правда, что-то казалось непривычным – может, запах другой, может, размер… Но мысль не успела оформиться, растворившись в чувственном удовольствии момента.

Её рука ласкала, пока рот творил другое волшебство. Николай уже полностью возбудился. Пьяное оцепенение отступало, сменяясь нарастающим желанием.

– Хватит, – прохрипел он, оттягивая её наверх. – Иди сюда.

Катерина послушно поднялась, стянула через голову ночную рубашку. В темноте были видны только смутные очертания её фигуры – мягкие изгибы груди, талии, бёдер. Она перекинула ногу через его тело, устроилась сверху.

Рукой направила его ко входу. Оба застонали от предвкушения. Затем она медленно опустилась, принимая его в себя.

– А-а-ах… – выдохнула Катерина, замерев на мгновение.

Ощущения были знакомыми и в то же время новыми. Что-то было не так, как обычно, но возбуждение затмевало все сомнения. Она начала двигаться – сначала медленно, привыкая, затем всё быстрее.

Николай лежал под ней, положив руки ей на бёдра. Сквозь алкогольную дымку пробивались волны наслаждения. Тугое влажное тепло обволакивало его, массировало при каждом движении. Он сжимал её бедра, помогая задавать ритм.

Кровать скрипела в такт их движениям – пружины протестовали против такой активности.

Катерина двигалась всё яростнее, преследуя нарастающее удовольствие. Она опиралась ладонями о его грудь, откинув голову назад. Волосы разметались по плечам, груди покачивались при каждом движении.

– Да… да… ещё… – шептала она, ускоряясь.

Николай инстинктивно поддавался снизу, встречая каждое её движение. Его руки скользили по её телу – сжимали груди, ласкали соски, возвращались к бёдрам. В темноте все ощущения обострялись, каждое прикосновение отдавалось электрическим разрядом.

Катерина наклонилась к нему, прижалась грудью. Изменился угол проникновения, и она застонала громче. Её движения стали более хаотичными, рваными – она была близка к разрядке.

– Гоша… милый… сейчас… – выдыхала она ему в ухо.

Имя резануло слух Николая, но осознание не успело пробиться сквозь пелену страсти. Он обхватил её крепче, вбиваясь снизу с удвоенной силой. Катерина вскрикнула, её тело напряглось.

Экстаз накрыл её мощной волной. Она выгнулась дугой, мышцы сжались. Крик удовольствия вырвался из горла, она не пыталась его сдержать. В этот момент ей было всё равно, услышат соседи или нет.

– А-а-а-а-а! Гоша! Да! Да-а-а!

Спазмы сотрясали её тело, она дрожала всем телом. Николай продолжал двигаться, продлевая её наслаждение, пока она не обмякла на нём, тяжело дыша.

Несколько минут они лежали неподвижно, переводя дыхание. Катерина уткнулась лицом ему в шею, её тело приятно пульсировало отголосками. Постепенно туман страсти рассеивался, возвращалась способность мыслить.

И тут её осенило. Что-то было не так. Запах – не тот. Гоша пользовался одеколоном «Шипр», а от этого мужчины пахло чем-то другим. И тело… более худое, менее мускулистое. И…

– Странно, – пробормотала она, всё ещё не до конца осознавая ситуацию. – Мне казалось, что он у тебя больше.

Слова повисли в воздухе. Николай под ней напрягся, алкогольный туман в его голове начал рассеиваться. Чей больше? О чём она? И почему голос какой-то незнакомый?

Катерина приподнялась на локтях, вглядываясь в темноте в лицо под собой. Рука потянулась к ночнику на тумбочке. Щёлкнул выключатель, и комнату залил мягкий свет.

Два человека уставились друг на друга в полном шоке. Катерина всё ещё сидела верхом на незнакомом мужчине, её обнажённая грудь вздымалась от учащённого дыхания. Николай лежал под ней, его глаза расширились от ужаса осознания.

– Ты кто?! – одновременно вскрикнули они.

Катерина скатилась с него, судорожно натягивая одеяло на себя. Николай попытался прикрыться подушкой, его лицо пылало от смущения и остатков алкогольного опьянения.

– Подожди, ты же Николай! – Катерина прижимала одеяло к груди, её щёки пылали. – Где Гоша?

– Гоша в норме, – ответил Николай.

Они смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Абсурдность ситуации была настолько очевидна, что оставалось либо плакать, либо смеяться.

– Я… я пойду, – Николай начал шарить по полу в поисках своей одежды.

– Да… да, иди, – Катерина отвернулась, давая ему возможность одеться.

Он торопливо натягивал брюки, путаясь в штанинах. Рубашка оказалась наизнанку, но переодевать уже не было сил. Подхватив ботинки и пиджак, он направился к двери.

На пороге обернулся. Катерина сидела на кровати, закутанная в одеяло, и выглядела такой же потерянной, как чувствовал себя он сам.

– Прости, – пробормотал он. – Я правда не хотел…

– Знаю, – тихо ответила она. – Я тоже… Просто забудем?

– Забудем, – кивнул он и вышел в коридор.

Дверь закрылась, оставив их обоих наедине с воспоминаниями о самой странной ночи в их жизни.

Утро началось с запаха кофе и звяканья посуды. Гоша открыл глаза, пытаясь сообразить, где находится. Рядом никого не было, но подушка хранила вмятину и чужой запах. Память услужливо подкинула обрывки ночных событий.

Он оделся и вышел из комнаты. На кухне обнаружилась семейная идиллия – Катерина в халате жарила яичницу, Александра резала хлеб, а Николай, помятый, но бодрый, разливал кофе по чашкам.

– А вот и Георгий! – радостно воскликнул Николай. – Я тебя на диване устроить хотел, а ты пропал. Где ночевал?

Гоша бросил быстрый взгляд на Александру. Она спокойно продолжала резать хлеб, только уголки губ чуть дрогнули в улыбке.

– В комнате… какой-то, – пробормотал он.

– В комнате для гостей, – невозмутимо подтвердила Катерина, не оборачиваясь от плиты. – Садись завтракать. И давайте забудем вчерашние недоразумения.

Гоша сел, принял чашку кофе из рук Александры. Их пальцы соприкоснулись на мгновение – тайный привет, воспоминание о ночи.

– Я звонила на завод, – продолжала Катерина, раскладывая яичницу по тарелкам. – Сказала, что ты приболел. Можешь сегодня отдохнуть, а завтра посмотришь цеха. Если, конечно, ещё хочешь.

– Хочу, – ответил Гоша, понимая, что говорит не только о заводе.

Они завтракали вчетвером за круглым столом. Обычная советская семья субботним утром – мать, дочь и двое мужчин. Николай травил байки о стройке, Катерина смеялась, Александра подливала кофе. Только Гоша знал, насколько необычна эта семейная сцена.

Под столом нога Александры коснулась его ноги – легко, как бы случайно. Он посмотрел на неё, она подмигнула, прикрываясь чашкой. Катерина что-то рассказывала Николаю, не замечая этого безмолвного диалога.

Солнце светило в окно, освещая кухню золотистым светом. На плите свистел чайник, из репродуктора лилась утренняя передача. Обычное советское утро, в котором скрывалась необычная тайна.

– Ещё яичницы? – спросила Катерина, и в её голосе слышалась материнская забота.

– Спасибо, наелся, – ответил Гоша, понимая, что голод его совсем иного рода.

Но за семейным столом, в солнечном свете утра, все страсти казались далёкими и неважными. Была только эта минута – кофе, яичница и странная семья, которая приняла его как своего.