– Лично мне нечего скрывать, думаю, моим ближайшим коллегам тоже. Может, у Эмерсона есть что-то, но это его дело. Это глава нашей корпорации. Я со своей стороны окажу тебе полное содействие, в этом можешь не сомневаться! Том сказал, ты лучшая в своем деле и ни разу его не подводила!

За всем этим было еще что-то недосказанное. Что-то о корпорации или самом Стивене? Софи решила разобраться позже и нейтрально продолжила:

– Нам следует оформить соглашение о неразглашении конфиденциальной информации. Я пришлю его тебе.

– Безусловно.

Когда вопрос об их сотрудничестве был решен, Стивен выглядел еще более удрученным, чем в начале разговора. Она снова увидела присутствие грусти в его глазах. Разговаривая, они забыли про кофе – ни один из них даже не притронулся к напиткам, и все совсем остыло.

Стив сказал, подводя итог:

– Ну что ж, прекрасно, тогда мы обо всем договорились. Может быть, еще прогуляемся?

Софи согласилась и мысленно уже стала планировать, куда отвести Стива.

3

Они поднялись на невысокий холм и подошли к Бельведеру, с которого открывался живописный вид на окрестности. Момент напоминал картину пейзажистов XVIII века. Казалось, что ничего вокруг с тех пор не поменялось. В средней части композиции протекала великая река Южной Франции Рона и стоял наполовину разрушенный мост Сен-Бенезе, который вел в никуда. Несколько столетий назад этот мост через Рону был единственным на пути путешественников и торговцев, приплывших со стороны Средиземного моря и следовавших вглубь Франции. А с другой стороны возвышалась средневековая крепость, которая в прошлом охраняла подступы к Авиньону.

Софи могла бы еще дольше любоваться этим видом, но вдруг ее отвлек Стивен своим вопросом, который, по всей видимости, сильно занимал его.

– Расскажи, как ты видишь и чувствуешь людей? Это у тебя с детства?

Вопрос закономерный, и она ожидала его от незнакомцев. Но, даже будучи подготовленной, бывает сложно подобрать правильные слова, чтобы ей поверили, хотя бы немного. На абсолютную веру Софи быстро не рассчитывала.

– Попробую объяснить, – она тяжело вздохнула и продолжила, – для поддержки жизни в организме мы питаемся, и еда преобразовывается в энергию. Но, кроме физической, существуют эмоциональная и духовная стороны, и у них тоже есть свое энергетическое поле. Я называю это аурой – использую общепринятое понятие. Так вот, мне дано видеть эту ауру, а в ней – чувства, эмоции, может быть, события, произошедшие с человеком ранее. Каждый раз по-разному, не всегда, не везде, но при должной сосредоточенности я это вижу. Какая-то информация и образы от меня ускользают, иногда нужно больше времени.

– Что ты чувствуешь, когда это видишь?

– Если это просто цифры на бумаге, то я вижу людей, которые их написали. За любой написанной буквой, любым знаком стоит живой человек и его поступки. Если я долго сосредоточиваюсь на процессе, то может начаться головная боль или другие неприятные физические ощущения. Десять лет назад мне давалось это гораздо легче. А теперь вот так. Поэтому я не люблю тратить способности впустую: читать прохожих людей, например, без серьезной на то причины. Да даже тебя.

Стив молча слушал ее. Софи удивила его спокойная реакция, будто он уже знал это. Вероятно, Томас подготовил его к беседе с ней и заранее что-то прояснил. Но как много Том мог рассказать? Возможно, больше, чем она хотела бы.

После паузы Софи продолжила:

– Когда мы испытываем сильные эмоции, то, сами того не осознавая, посылаем сигналы. И их можно считывать, если я правильно и понятно выбираю слово. Для меня это естественный процесс, но иногда я путанно объясняю, особенно на английском. Хотя на русском я вообще об этом не говорю.

– Совсем ни с кем не говоришь об этом?

– А с кем мне это обсуждать? С друзьями, которые знают меня почти всю жизнь, мы эту тему уже много лет не затрагиваем. В детстве я рассказывала о том, что вижу – дома, в семье. К счастью, они думали, что у меня яркое воображение и даже развивали его, давая свободу фантазировать. Но дело в том, что это не были детские выдумки. И наверное, хорошо, что родные думали иначе, ведь в семье мою особенность или дар принимали за простые фантазии ребенка.

– Тебе повезло в детстве.

– Это точно! Ты, кстати, тоже не обязан мне верить. Большинство людей на твоем месте усомнились бы, поэтому я стараюсь держать все в тайне. По натуре я достаточно скрытный человек.

– Но со мной ты предельно откровенна. Или мне это кажется?

– Ты прав, я честна с тобой, и ты мне нравишься. Я не вижу в тебе угрозы в мою сторону. Поэтому я так открыта.

В этот момент Стив поднял руку и неуверенно дотронулся до ее плеча, это было похоже на дружеский жест после откровенной беседы, в нем заключались понимание и поддержка. Но когда он дотронулся до Софи, она почувствовала волну сильной грусти в нем и четко увидела в его мыслях образ молодой, красивой и жизнерадостной женщины. Стивен очень тосковал по ней и не мог в мыслях скрыть это. Сейчас, стоя на берегу Роны, ему ее не хватало. Он скучал по своей умершей жене.

Через несколько минут они оставили за спиной реку с ее медленным спокойным течением и пошли обратно.

По дороге в отель они спустились с холма по улице Монте-де-Канон, и она вывела их на Замковую площадь с папским дворцом.

Начинался вечер и тот самый золотой час, когда солнце опускается и ярким прощальным лучом освещает все вокруг. Замок стоял будто на сцене, освещенной софитами.

Напряжение этого дня, казалось, стало спадать, и Софи немного расслабилась. Она любовалась площадью при свете золотого закатного солнца.

Старинный готический дворец с внешней стороны сохранился практически нетронутым. Восточной стеной он больше напоминал мощную крепость. С внешней стороны декора почти не было, разве что несколько окон, украшенных готическими плетеными арками в верхней части.

Софи вспомнила, как когда-то зашла в папский дворец. Убранство внутри мало сохранилось, но стены, просторные залы поражали своей монументальностью и дышали историей. То чувство сопричастности, которое она испытала в прошлом, до сих пор будоражило ее воображение. Редкие туристы, которых тогда находились внутри замка, ходили в молчании и слушали аудиогид, выданный на входе. В огромных залах стояла тишина, и каждый человек легко погружался в атмосферу прошлого. Представлял себе стены, увешанные гобеленами, росписями, стоявшие рядом большие лавки и столы, горевший в зале огонь. По коридорам и у каминов перешептывались кардиналы, папы…

Софи и Стив вошли внутрь замка и встали в молчании. Они обменялись понимающими взглядами, будто говорили друг другу: какая мощь и великолепие!

Вернувшись в отель и стоя в лобби, Софи никак не могла подобрать слова, которыми стоило завершить встречу и знакомство со Стивеном. Видимо, он уловил ее нерешительность и сам предложил снова встретиться за ужином и позвать Томаса. Она подумала, что это действительно неплохая идея. С годами Томас стал сложным человеком, и когда они с ним оставались наедине, он инициировал не совсем приятные для Софи разговоры. Поэтому перспектива разделить этот вечер с кем-то еще понравилась ей.

– С удовольствием! – ответила она.

Стивен более уверенно коснулся ее руки и попрощался, сказав: «До встречи!»

4

Софи с Томом договорились встретиться перед ужином в его номере для того, чтобы она без лишних глаз могла поделиться своими наблюдениями о клиенте.

Она подошла к двери и тихо постучала, а Том, ожидавший ее прихода, почти сразу распахнул дверь и жестом пригласил войти. Он выглядел уже готовым к выходу в свет: в голубой рубашке и светлых брюках. На кровати, покрытой темного цвета покрывалом, небрежно лежал синий пиджак. Софи была одета в черный брючный костюм и такого же цвета блузку. Последние годы она не увлекалась одеждой и аксессуарами, выбирала аккуратный минимализм во внешнем виде, отдавая предпочтение деловому стилю и кэжуал.

– Ты разве все еще носишь траур? – спросил Том и махнул рукой, предлагая расположиться в комнате.

Софи покачала головой и не ответила на его вопрос. Она оглядела комнату, полную антикварной мебели и искала, где могла бы сесть. Хотя номер и просторный, места было не так много. Огромная двуспальная кровать занимала основную часть пространства.

В углу, около окна, Софи заметила аристократичного вида бюро и подошла к нему. Она пододвинула стул, села и начала рассматривать столешницу, превратив бюро в письменный стол. Аккуратно провела кончиками пальцев по полированной деревянной поверхности и немного загрустила, потому что рядом нет Кристофера. Он увлекался старинной мебелью и мог бы много рассказать о любом подобном предмете. Софи же могла только предположить, что, скорее всего, бюро изготовлено из орехового дерева, а верх обрамлен утонченным узором красивой ручной резьбы. Возможно, XIX век и страна изготовления – Франция.

Она сразу представила себе, как за этим бюро, расположенном в будуаре полтора столетия назад, сидела молодая девушка. Читала письма при свечах, а затем клала их в маленький выдвижной ящичек в центре столешницы. Эта девушка повзрослела, переехала в поместье мужа, забрав с собой в том числе и этот предмет мебели. Шли годы, она стала почтенной дамой, писала за этим столом письма уже своей дочери, которая уехала далеко на восток – в Индокитай – вместе с мужем, получившим там назначение.

Мысли Софи прервал Томас, коснувшись ее руки.

– Ты в порядке? Где ты пропадала? – участливо спросил он.

Софи повернулась к нему, отведя взгляд от бюро, которое так увлекло ее и перенесло за тысячи километров от Авиньона, и честно ответила Тому.

– В Индокитае.

– Ты в самом деле можешь все это чувствовать, просто прикоснувшись к вещам?

– Нет, наверное. Воображение обманывает меня, подсовывая образы, которые я хочу видеть, – в действительности, она сама не знала, правда это или вымысел, но склонялась к мысли о собственных фантазиях. – И долго меня не было?

– Несколько минут. Я не хотел тебя отвлекать, ты выглядела отстраненной, но такой красивой, потерянной в своих мыслях. Скажи мне честно, Софи, ты не боишься однажды так сойти с ума? Это ведь опасно.

– Том, черт возьми, я не знаю! Я живу так много лет и пока справляюсь, – она постаралась сделать акцент на слове «справляюсь», чтобы не навлечь на себя еще больше вопросов.

На самом деле, Софи волновало, что она часто витает в облаках, особенно когда это происходит не вовремя.

Том пододвинулся к ней и попытался обнять, но все ее тело напряглось и сжалось, и он это почувствовал. Софи сразу поняла, что они совершают ошибку.

Внезапно атмосфера в комнате накалилась, и казалось, напряжение, вполне реальное, атомами перемещается от стены к стене. Том встал, налил себе в бокал что-то из бара, подошел к камину и облокотился на него. Он пребывал в явной растерянности, сделал пару глотков, пытаясь успокоиться.

– Расскажи мне про клиента, что ты увидела? – нетерпеливо сказал Том, и Софи начала свой монолог.

К глубокому разочарованию Тома она не принесла ему хороших вестей. Софи была не уверена в честности клиента, тот заинтересован лишь в прибыли от проекта. Она опасалась ситуации, в которой банк Томаса вложит деньги и потеряет их, либо успеет вернуть только двадцать-тридцать процентов.

Провинция, в которой предполагалось строительство, расположена на спорной территории: сейчас эту часть контролирует одно государство, хотя народ, который там живет, относит себя к другой стране. Споры за землю длятся уже более шестидесяти лет. Когда колонии получили независимость, то границы «начертили» посередине территории, на которой проживал один народ. Софи не представляла, чем руководствовались эти люди, впрочем, это уже и не важно. Но вооруженные столкновения повстанцев и государственной армии раз в пару десятилетий там случались. Правда, о них все быстро забывали, страна редко появлялась в повестке новостей.