– Идем, провожу тебя, – и он махнул рукой вправо. – Пойдем по тропе индейцев, так будет короче.

– Тропа индейцев? Что это? – непонимающе спросила она.

– Улица Бродвей, которая пересекает весь Манхэттен, – это и есть старая тропа индейцев. Разве ты этого не чувствуешь?

Софи покачала головой.

– Теперь почувствуешь. Тропа индейцев на острове Манхатос – так они когда-то называли эту территорию.

Ветер стих, точно его и не было. Они прошагали несколько кварталов до угла Девятой авеню и 51-й улицы. Вокруг будто стеной возвышались стеклянные и бетонные небоскребы, горели всеми цветами неоновые огни. Шум улицы доносился до Софи как бы издалека, словно она находилась в невидимом коконе из своих мыслей. Она терялась в них, но понимала, что задавать вопросы бессмысленно. То, что происходило в тот момент, напоминало ей какой-то сложный и нелогичный сон, в котором ты не можешь контролировать свои действия. Будто она шла не сама, а ее кто-то вел. Софи все еще чувствовала себя немного растерянной, ее взгляд чуть блуждал по сторонам, потеряв фокус.

Всю дорогу этот неизвестный мужчина молча наблюдал за Софи. Осторожно и невзначай руководил ее движениями и мыслями, иногда казалось, что он касается ее сознания. Он понимал: ей потребуется время привыкнуть к нему.

Остановившись около отеля, незнакомец сказал ей:

– До завтра, Софи. С твоего разрешения я приду в восемь вечера, встречу тебя в фойе. На завтра обещали сильный ливень, он как раз кончится поздно вечером. Наверняка губернатор снова объявит чрезвычайное положение.

На последней фразе незнакомец рассмеялся. А вот Софи было не до шуток. Какое еще чрезвычайное положение? Она в этом городе всего один день и понятия не имеет, что это такое и как ей быть в подобной ситуации.

– Сам я живу в Канаде, меня не испугать дождем и снегом, а вот здесь, в Нью-Йорке, каждый раз коллапс в такую непогоду. Так что, если ты планируешь какие-то дела, советую тебе завтра поспешить с ними утром, пока еще не все затопило.

– Подождите, как чрезвычайное положение? В прогнозе погоды указан просто дождь. Я ничего не понимаю.

– Губернатор штата, скорее всего, объявит это на один день. Возможно, метро затопит или что-нибудь еще, аэропорты не будут принимать самолеты. Поэтому с середины дня в городе закроется почти все: музеи, офисы, кафе. Мой совет: сделай все дела утром, пока дождь не усилится и люди не начнут паниковать, – объяснил он ей. – А, забыл сказать: меня зовут Кристофер, и я буду твоим лучшим другом!

Он широко улыбнулся полной счастья улыбкой, внезапно обнял Софи и также внезапно развернулся и ушел. Она стояла около дверей отеля и смотрела ему вслед, пораженная появлением этого человека в ее жизни. Тогда она еще не знала, что он действительно станет ее самым близким другом, которому она будет безоговорочно верить всегда и во всем.

Спустя много лет Софи все еще вспоминала вечер их знакомства с Кристофером. Анализировала, пыталась найти незначительные детали, хотела оставить этот момент в памяти яркой страницей. Но одна мысль продолжала ее беспокоить: почему Кристофер чувствовал себя одиноким в Нью-Йорке, Монреале, да и в целом мире?

Он чувствовал себя одиноким в таких местах, где физически невозможно остаться одному ни днем, ни ночью. Он не просто так пришел к ней на помощь. Хотел защитить ее от опасности дара или огородить от чего-то неведомого ей? Очевидно, Кристофер пришел в тот парк, чтобы и она помогла ему, рассеяла его одиночество хоть на миг. А может быть, и на гораздо больший срок. Софи напоминала этому человеку о другой жизни, которая у него была когда-то.

8

С чего начинается счастье?

Долгие годы Софи ждала такого дня, про который можно сказать: именно с него началось ее Счастье.

Первое, что она услышала, проснувшись утром, был стук дождя за окном. Открыла глаза и увидела темно-серое небо и сплошную стену дождя. Софи точно знала: вот оно, ее Счастье, прямо у порога. С этого дня оно начинается, и дальше девушку ждут только лучшие дни.

Софи села на подоконник, чтобы полюбоваться каплями дождя на окне, которое, вероятнее всего, долго не мыли, но это ничуть не смущало ее. В это время улицы казались миражом, а в дожде скрыта магическая красота простого радостного дня. Ее дня.

Недолго просидев у окна, Софи последовала вчерашнему совету Кристофера и быстро собралась. Выпила кофе, зашла в кафе и купила несколько сэндвичей на завтрак-обед, а после отправилась в музей.

Дождь шел все сильнее, но она его не чувствовала, передвигалась легким воздушным шагом, едва касаясь асфальта и луж. Она смотрела по сторонам и впитывала эти мгновения: тяжелый влажный запах улиц Нью-Йорка, прохожих с разноцветными зонтами, сигналы машин. Софи слушала мир вокруг и, как ребенок, влюблялась в этот новый дождь. На ее губах играла легкая улыбка, когда она зашла в Нью-Йоркский музей современного искусства MoMA на 53-й улице. Она была по-настоящему счастлива!

В зале Ван Гога толпились люди, и небольшая группа настолько плотно обступила «Звездную ночь», что к картине близко не подойти. Софи бросила беглый взгляд и пошла любоваться работами других мастеров. Она остановилась у картины Сёра «Вечер, Онфлер» и погрузилась в нее. Пейзаж летнего вечера на морском побережье: небо, море, пляж, излучающий тишину и безмятежность. Тысячи крошечных точек, сливающихся в одну. Бесконечно тонкие, разнообразные цвета, создающие атмосферу естественного вечернего света.

Софи спустилась на этаж ниже и на входе в зал сразу же увидела картину «Влюбленные» Рене Магритта. Самой ей хотелось перевести название по-другому – «Любовники», эта интерпретация казалась ей более верной. Ведь каждый человек, разглядывая картину, вправе видеть в ней что-то свое. Софи не чувствовала, что белая плотная ткань разделяет мужчину и женщину, наоборот, невзирая на все преграды, герои испытывают такую сильную любовь друг к другу, что слились в поцелуе. Она остро ощущала этот страстный и одновременно невесомый поцелуй, даже касание чужих губ на своих. Софи так явственно пережила этот момент, что покраснела и отошла от картины.

Какова же сила живописи, раз она вызывает такие чувства у зрителей?

Софи провела в музее около двух часов. За это время она стала невольным слушателем разговоров вокруг. Смотрители залов обсуждали между собой сегодняшнюю непогоду, сильные ливни и наводнение. Кто-то сказал, что губернатор созывает пресс-конференцию и, скорее всего, объявит чрезвычайное положение в городе. Уже затоплены некоторые улицы, станции метро в Куинсе, аэропорты Кеннеди и Ла-Гуардия закрыты. Эти фразы хоть и фоном, но настораживали ее. Галерея постепенно наполнялась напряжением и беспокойством.

Она захотела немного отдохнуть и вернулась в зал Клода Моне, где были выставлены его «Кувшинки» – водяные лилии. Около картин стояло несколько удобных и длинных диванов, на которых сидела пара человек. Но скоро зал совсем опустел, и она осталась в одиночестве любоваться знаменитой композицией великого художника. Этот зал почти в точности копировал другой, из музея Оранжери в Париже, где картины выставлены в круговой композиции с эффектом погружения. Кувшинки, только другие, на белом фоне, и зал здесь, в MoMA, поменьше, но также полностью посвящен этим полотнам.

Шли минуты, Софи сидела, пребывая в легком трансе от красоты увиденных картин, как вдруг по громкой связи объявили, что музей в срочном порядке закрывают. Губернатор объявил чрезвычайное положение. Всем необходимо срочно покинуть здание. Городские власти просили жителей оставаться в безопасных местах и укрытиях и проявлять крайнюю осторожность, чтобы не стать жертвами наводнения.

Она довольно быстро вышла из здания музея на улицу. Сильный дождь, которой шел, показался ей совсем обычным среднестатистическим ливнем. На улицах были только лужи, но никакого потопа она не видела. Причина в том, что остров Манхэттен расположен на небольшой возвышенности, в отличие от Бруклина или Куинса. Поэтому здесь наводнение не так ощущалось, как в других районах города. Она решила прогуляться под дождем и выпить чашку кофе.

Полчаса поисков не дали результата, Софи так и не удалось найти ни одной открытой кофейни. Даже если она видела людей внутри, то натыкалась на уже запертую дверь, и работники подавали ей через стекло знак, что кафе закрыто. В недоумении она брела все дальше и дальше, а потом все-таки вернулась в номер без кофе.

Ей оставалась ждать прихода Кристофера через несколько часов. Кто же он такой? И почему пришел за ней?

Каждый раз, вспоминая Кристофера, она видит перед собой его идеальный овал лица, будто из учебника по академическому рисунку. Круглые, большие, темно-зеленые глаза. Высокий лоб и густые темные волосы. Хорошо очерченные скулы, наводившие на мысли о его скандинавских или немецких корнях. Хотя Софи никогда не спрашивала его о семье и происхождении, иногда он вскользь упоминал о французской, английской крови.

Весь его облик излучал элегантность и в то же время печаль. Для него был характерен классический стиль в одежде. Черное пальто с воротником и обязательно шарф, наброшенный слегка небрежно. В более теплую погоду он предпочитал надевать разного цвета пиджаки. Однажды, спустя годы, она пыталась вспомнить, видела ли Кристофера в джинсах. И не могла. Разве что в черных, может быть, пару раз.

Первое время, еще не до конца привыкнув к нему, когда они собирались на прогулку или шли куда-то вместе, она любовалась его одеждой и манерами. Как-то она спросила его о том, где он одевается, потому что ни разу не видела, как он заходил в магазин. В брендах мужской моды она тоже не разбиралась и не могла прочитать бирки. Он посмеялся и сказал, что берет реквизит со съемочной площадки. Во избежание недопонимания Кристофер добавил, что шьет на заказ у одного и того же портного уже несколько десятилетий.

Он казался мужчиной из другой эпохи, недосягаемым для нее. Уже с первой встречи Софи понимала: между ней и Кристофером существует и будет всегда существовать незримый внутренний барьер. И, к сожалению, вероятность, что она сможет это изменить, ничтожна мала. По каким-то причинам, пока неведомым, любые романтические отношения между ними двоими были невозможны. Софи чувствовала, как это исходит со стороны Кристофера.

Принимая во внимание его поведение, она не видела смысла биться об эту преграду и тоже поставила внутренний барьер у себя в голове. Не мечтать и не думать о Кристофере как об объекте влюбленности, ведь находиться в плену у своих неразделенных чувств она точно не желала. Она должна ценить их дружбу и отношения ученицы – наставника. Это лучшее, что есть между ними, ей нужно всеми силами сохранить это.

Около восьми вечера дождь действительно прекратился, и Софи спустилась в фойе отеля и там решила подождать прихода Кристофера. Вскоре он тоже подошел и встретил ее теплой улыбкой. Расспросил, как прошел ее день, и она не преминула пожаловаться ему, что не смогла найти кофе.

– Значит, идем на поиски. Я знаю несколько мест неподалеку, которые работают в абсолютно любую погоду. Ты, наверное, еще голодна? – Софи неуверенно кивнула. – Сильно голодна или можем пару часов погулять, а потом поесть? – в этот раз она уже кивнула более уверенно. – Отлично. Но вот хороший ресторан я, к сожалению, не могу предложить в этот вечер. Так что, если ты согласишься на простые, но вкусные сэндвичи, мы заглянем в это круглосуточное кафе на обратной дороге.

По дороге Софи поинтересовалась у Кристофера, где именно в Канаде он живет:

– В Монреале. У меня дом на холме около Мон-Руаяль, – через паузу он добавил, будто уточняя, – я живу там с Шабли, это моя кошка.

– А сейчас она где? Кто-то за ней присматривает?

– Шабли сама себе хозяйка, она же истинная независимая кошка. Я приехал в Нью-Йорк на пять дней, как, впрочем, и ты. Этот короткий период она в состоянии прожить одна. Еды много.

– А кошачий лоток? Или она выходит на улицу? – смущенно спросила Софи.