Между нами повисла пауза, но мы обе чувствовали себя комфортно. Иногда мы сидели и болтали между ночными пациентами, обмениваясь сплетнями. Но бывали и такие ночи, как эта, когда мы обе уходили в себя и пытались просто перевести дух посреди тяжелой смены.

Пейджер на бедре у Тани запищал, и она тихо выругалась, увидев сообщение:

– Результаты анализов, – сказала она, допила остатки кофе и вышла из комнаты.

Когда она ушла, я проверила свой пейджер. Я тоже ждала результатов по крови двух моих пациентов и удивилась, что меня не вызвали. Может, стоит подговорить мою подругу из лаборатории, Верн, поставить меня к ней в очередь?

Краем глаза я заметила дату на экране пейджера и выпрямилась на стуле. Сегодня был четверг. А это значит – новое видео от Безликого. Он выкладывал их каждый вторник, четверг и субботу, как по часам. Как я вообще могла забыть?!

Я кинулась со стула к своему шкафчику. Было маленьким чудом, что комната отдыха осталась в полном моем распоряжении, и я не хотела упускать возможность посмотреть новое видео в одиночестве.

– Ну же, – бормотала я, поворачивая торопливыми пальцами замок на шкафчике. Дверь могла открыться в любую секунду, и это значило, что мне придется либо ждать следующего затишья, либо конца смены, чтобы посмотреть видео.

Я открыла шкафчик и вытащила телефон из сумки. Молниеносно поднесла его к лицу, нажала на иконку любимого приложения и начала печатать в поисковой строке. Его страничка открылась на моем экране в следующее мгновение, и у меня внутри разлилось тепло, когда я увидела знакомые обложки: Безликий в разных позах и разной степени раздетости.

Черт, этот мужчина выглядел хорошо.

У меня участилось дыхание, пока я пялилась в телефон, а соски под формой затвердели. Я реагировала на него, как собака Павлова, только вместо того, чтобы пускать слюни в ожидании еды, я намокала в другом месте, предвкушая удовольствие. Это не могло быть нормально – что у меня так подкашивались ноги при одном взгляде на него: я чувствовала себя распаленной и готовой на всё. Надо было прекращать мастурбировать на его видео, потому что так заводиться уже становилось проблемой. Особенно в моменты, как этот, – когда у меня не было времени дать разрядку своему возбуждению и весь остаток ночи меня мучили мысли о нем.

Наверное, мне стоило положить телефон на место и посмотреть видео позже, желательно в уединении собственной спальни, где мне всегда доступен вибратор, но тут вмешались мои пальцы и сами нажали на последнее видео, как будто обрели сознание. Судя по тому, что он выложил его несколько часов назад, а собрал уже больше сотен тысяч просмотров, видео было отличное.

Я уставилась в телефон и стала смотреть. В начале заиграла таинственная музыка. Какое-то время я видела только темноту, но потом телефон приподняли, и на него попала лежащая на кровати маска Безликого. Камера еще приподнялась, и – черт возьми! На кровати оказалось одеяло как у меня!

Я нажала на паузу и издала страдальческий стон. Ох, нет. Нет, нет, нет. Не стоило начинать смотреть это здесь. У меня так свело между ног при виде его маски, лежащей как будто бы на моей постели, что этот спазм мог облегчить только мой самый большой вибратор или долгий и жесткий трах.

Брось сейчас, пока еще держишься, пронеслось у меня в голове. Если просмотреть видео полностью, это закончится нескончаемой пыткой. Но даже зная, какое невыносимое возбуждение я буду чувствовать до конца смены, я не удержалась, снова поднесла телефон к глазам и нажала на воспроизведение.

Музыка возобновилась, и на экране появилась мужская рука: ногти коротко подстрижены, татуировка обвивает запястье и продолжается на каждом пальце. Камера еще немножко приподнялась. У меня вырвался прерывистый вздох, когда в кадре показалось мускулистое предплечье, покрытое венами и татуировками. Я не понимала, почему эти предплечья удерживают мое внимание такой мертвой хваткой. Потому ли, что я легко себе представляла, как заиграют эти мускулы, когда он своей сильной рукой сожмет мне запястья над головой? Или даже лучше – как эти длинные пальцы с еле сдерживаемым усилием сомкнутся на моем горле?

Рука скользнула на маску, поводила пальцами вокруг глазниц и убрала ее, пока мучительно низкий мужской голос пел о всяких непотребствах, которые делают в спальне. Музыкальное сопровождение Безликого всегда было безупречно – оно могло превратить даже простое видео типа этого в клиторальную ласку. На этот раз все было даже хуже, потому что я не могла избавиться от фантазии, будто он снимает это в моей спальне.

Внезапно камера дернулась, и я резко втянула воздух. Это был он. Он отражался в зеркале во всей своей красе, без рубашки; в одной руке он держал телефон и снимал себя, а другой расстегивал ремень. Я нажала на паузу, чтобы как следует всё рассмотреть. Он был самим совершенством – может быть, не для всех, но для меня. Такой формы можно достичь лишь часами тренировок: где надо, он был стройным и подтянутым, а где надо – огромным и накачанным.

Мне хотелось пройтись языком по широкой долине между его грудными мышцами, склониться перед его кубиками и провести непозволительное количество времени, изучая глубокую дельту его косых мышц.

А больше всего мне хотелось, чтобы его руки сменились моими, я бы сама расстегнула его ремень, достала внушительный на вид член (если можно судить по выпуклости у него в штанах) и весь остаток ночи вытворяла бы с ним вещи, от которых покраснел бы сам Дьявол.

Шум в коридоре напомнил мне, что время ограничено. Я снова завела видео и досмотрела несколько последних секунд, в течение которых он медленно вытаскивал ремень из петель и наматывал на свой кулак. Он глубоко, сдавленно дышал, его грудь вздымалась. Почему это было так охренительно сексуально?

Наверное, потому что ты представляешь, как он будет затягивать этот ремень на твоих запястьях, маленькая ты похотливая сучка.

Черт, я запала на этого парня, хотя даже не знала, как он выглядит под маской или как звучит его голос. Он никогда не разговаривал на своих видео.

Впрочем, в этом и могла состоять его притягательность. Извращенный секс с горячим, безликим мужчиной, который молчит! Дайте два! В последнее время у меня был перебор с мужскими голосами.

Что-то в углу зеркала привлекло меня, и я нажала на паузу прямо перед окончанием видео. Фон у него всегда был темный и размытый, но я готова была поклясться, что сейчас смотрю прямо на свой комод, заваленный косметикой, разными коробочками и разбросанными заколками для волос.

Видимо, все было совсем запущенно, раз я дошла до того, что в каких-то мутных очертаниях распознаю собственную мебель и вещи.

Как бы то ни было, это теперь было мое любимое секс-видео. Потому что вне зависимости от того, было ли это просто совпадение или воображение играло со мной злую шутку, но было чертовски легко представить, что это снимали у меня в спальне. Господи, а что я буду вытворять с собой после этого в ближайшие дни и недели! Интересно, этот парень хотя бы представляет, какой эффект он оказывает на людей? Он бы испугался, если бы узнал, насколько я его хочу? Или завелся?

У меня запищал пейджер, настолько бесцеремонно вырвав меня из моих грез, что я чуть не уронила телефон. Прежде чем пихнуть его обратно в шкафчик, я добавила видео в любимые и в спешке оставила комментарий: «У меня такое же одеяло. Это могли снимать в моей спальне. Уле-е-ет, сучечки!» Я знала, что куча людей, с которыми я успела пообщаться в комментариях Безликого, умрут от зависти, когда увидят это. Поскорее бы почитать ответы.

■ ■ ■

Девять изматывающих часов спустя я припарковалась на своей подъездной дорожке, выключила двигатель и прислонила лоб к рулю. Ночь была дерьмовая. Абсолютно, предельно дерьмовая. И увенчалась она потерей пациентки с сердечным приступом, которую мы считали стабильной. А еще она была совсем молодая – едва за пятьдесят. Ее муж и дети-подростки толпились вокруг койки в момент второго приступа, и в их глазах был настоящий ужас, когда мы начали выталкивать их из палаты, чтобы попытаться – безуспешно – спасти ее жизнь.

Именно в такие ночи больше всего хочется уйти. Я пошла в медсестры, чтобы спасать жизни, и каждая новая смерть ощущалась как личная неудача. Как будто я была виновата в том, что они не выкарабкались – из-за какого-нибудь упущенного мной симптома или анализа, который я не догадалась провести.

С логической точки зрения я понимала, что это не может быть так. Я совсем не в одиночестве занималась пациентами. Я работала с бесчисленным количеством медсестер, специалистов и докторов. Такие эмоции наверняка были связаны с неизбывной скорбью по маме, но это не улучшало ситуацию и не смягчало чувство вины, которую я испытывала с каждой потерей пациента.

Я мысленно поставила себе галочку упомянуть об этом на очередной сессии с психотерапевтом и вышла из машины. Как только я открыла дверь, Фред с мяуканьем выбежал мне навстречу, я подняла его и тискала дольше, чем обычно, пытаясь прийти в себя и заставить свой мозг сосредоточиться на более веселых мыслях.

Я отпустила его, как только он начал вырываться, и сразу пошла на кухню. Вино взывало ко мне. Я воздерживалась от алкоголя с тех пор, как послала то печальное сообщение Тайлеру, но если мне когда-то и нужен был алкоголь, то сейчас.

Я резко остановилась, увидев, что часы на духовке мигают и показывают 12:00. Наверное, ночью в какой-то момент отключилось электричество. Дома было комфортно и тепло, и коммунальная служба не прислала мне сообщения, как обычно бывает в таких случаях. Так что, наверное, был просто какой-то совсем короткий сбой, который даже не стоил уведомления.

Я пожала плечами и пошла к холодильнику. Фред упорно терся у моих ног, как будто был твердо намерен свалить меня на пол. Он не отлипал от моих щиколоток, пока я наливала себе большой бокал вина. Он сегодня был какой-то нехарактерно приставучий. Наверное, я опять задержалась на работе дольше, чем ожидалось, и моя стандартная двенадцатичасовая смена превратилась в шестнадцатичасовую. Завтра у меня был выходной, так что я могла все ему возместить.

Но в тот момент мне нужно было время наедине с вином, телефоном и вибратором.

Можно было предположить, что все эти страдания и кровь, которые я видела в течение дня, должны были отвлечь меня от моих желаний. Но я настолько к такому привыкла, что это срабатывало только в моменте. Но когда у меня снова появлялась секундочка для себя, образы той маски, которая вполне могла лежать на моем собственном одеяле, снова занимали все мои мысли. Похоть – это естественный ответ тела на травматические события. Оно вновь хочет почувствовать себя живым после того, как настолько близко оказалось к смерти. И я уже очень давно перестала с этим бороться.

– Я знаю, дружок, – сказала я, наклоняясь, чтобы почесать Фреда за ухом. – Дай мне где-то десять минут.

В моем состоянии это точно не заняло бы больше времени.

Я выгнала его из спальни, включила свет и застыла.

На моей кровати что-то лежало.

На моей кровати лежало что-то, чего я там не оставляла.

Вино начало дрожать в бокале, потому что у меня затряслись руки. Но я не могла поставить его, потому что была не в состоянии пошевелиться. Я застыла в совершенной неподвижности, парализованная растущим страхом. Кто-то был в моем доме? Он до сих пор здесь? Черт, поэтому Фред был такой настойчивый? Он хотел предупредить меня?

Я не буду жертвой, подумала я, заставила себя сдвинуться с места, сделать несколько шагов, поставить бокал вместе с телефоном на тумбочку и быстро присесть, чтобы достать из нижнего ящика пистолет, который я там держала.