Одинокая жизнь в большом городе и ежедневная возможность видеть все самое худшее, что он может сотворить с женщиной, сделали меня параноиком. У меня был пистолет в машине, и еще один в доме, помимо того, который я сейчас держала в руках. Я спала с бейсбольной битой у кровати, а еще с газовым баллончиком и метательными ножами на тумбочке, до которой мгновенно можно было дотянуться. Два дня в неделю я брала уроки рукопашного боя с бывшим морпехом, который не давал мне спуску, потому что я была единственной женщиной на занятиях. Если сейчас кто-то был в моем доме, покинет он его в мешке для трупов.

Я прислушалась, поднявшись на ноги и подойдя к кровати. Я ничего не слышала, но это не значило, что кто-то не мог прятаться в шкафу или ждать под кроватью, чтобы схватить меня за лодыжку, когда я подойду. С такими мыслями в голове я остановилась на расстоянии вытянутой руки от постели и вытянула шею, застыв на месте уже второй раз за минуту. На моей кровати лежала маска.

И не просто какая-то маска.

Его маска.

Я столько пялилась на нее в последние несколько месяцев, что могла узнать с первого взгляда.

Я не сошла с ума и не воображала того, что было на видео. Это действительно был мой комод в углу зеркала, потому что он снимал секс-видео, на которое я пускала слюни всю ночь, в моей чертовой спальне!

Твою мать. Что происходит? И какого черта мне теперь делать? Звонить копам? Проверять, до сих пор ли он здесь?

У меня поплыло перед глазами из-за участившегося сердцебиения. А что, если… А что, если вся эта кровь у него на видео была не фальшивая? Что, если для него это не было той же маленькой эротической забавой, что и для всех нас? Что, если он был серийным убийцей, прятавшимся у всех на виду и завлекавшим своих жертв с помощью контента?

Я что, была следующей? Это что, было началом какой-то извращенной игры в жмурки?

Я замотала головой. Если так, то почему я не обратила внимания на другие разные спальни, где он снимал видео и издевался над своими жертвами? Ничего такого не было. Не считая видео, которое он снял сегодня здесь, у него всегда был один и тот же фон – диван, стена в красном освещении, огромная кровать с черными простынями. Это, последнее, было исключением из правил.

Почему я? И почему сейчас?

И почему меня это так офигенно возбуждало, хотя на самом деле мне стоило с криками выбежать из своего дома?

4
Джош

Ох, как я облажался! Я чертовски облажался!

Камера, которую я аккуратно пристроил в комнате Эли, показывала, как она стоит в паре метров от кровати. Ее светло-синяя униформа была смята после марафона в больнице, а пряди волос выбились из косы и падали на лицо. Ее темные глаза стали огромными и наполнились чистым смятением, когда она увидела мою маску.

Эли подняла пистолет, который крепко держала обеими руками, и оглядела комнату.

«Здесь кто-то есть?» – прокричала она, громко и отчетливо.

Меня ни к кому в жизни так не тянуло. Казалось, она готова выстрелить во все, что движется. Хорошо, что я не остался, а то бы уже лежал и истекал кровью у нее на полу.

Я быстро прокрутил в голове всю прошедшую ночь, пытаясь вспомнить, не оставил ли каких-нибудь следов или улик. Я был так осторожен, что вряд ли копы сумеют что-то найти, когда Эли наконец очнется и позвонит им. Даже когда я снял футболку, чтобы записать видео, балаклаву я оставил, так что меня не должен выдать и выпавший волосок. Я даже задержался, чтобы вновь запереть ее заднюю дверь и скрыть свои следы в тающем снегу.

Я поставил камеру в ее комнате не для того, чтобы смотреть, как она переодевается или спит, или какого-то подобного дерьма, но теперь, когда я подумал об этом…

Так, нет. Мне нужно остановиться прямо здесь и сейчас. Эта дорога не приведет ни к чему хорошему. Вторжение в частную собственность – уже довольно паршивая вещь, не стоит добавлять к списку моих преступлений еще и сексуальное преследование.

Я поставил в ее комнату камеру по единственной причине: чтобы увидеть ее реакцию и понять, серьезно ли она писала все эти вещи в комментариях. Так же она погружена во все это мрачное дерьмо, как и я, или просто приходит в качестве туриста?

Судя по откровенному ужасу в ее глазах, выходило последнее. А это значило, что пришло время реализовать мою стратегию отступления. Нужно было аннулировать заказы, отменить планы и придумать себе прикрытие. Я принял все меры предосторожности, чтобы не оставить цифровой след, и я знал только трех хакеров в США, которые могли бы отследить меня и, если бы им удалось избежать всех ловушек, что я оставил после себя, может быть, даже найти. Двое из них сейчас работали в АНБ^[1], а третий сидел в тюрьме, так что в профессиональном плане я чувствовал себя в безопасности. К тому же сомневаюсь, что местные копы дойдут до федералов ради расследования заурядного вторжения, при котором ничего не сломали и не украли.

Даже мой аккаунт в соцсетях был защищен – ну, насколько это возможно. Любой, кто взломает его, наткнется на тридцатилетнего отца семейства из Юты с тайной любовью к маскам. Это был реальный мужчина по имени Карл с настоящим кинком на маски и похожим на мой секретным аккаунтом с секс-видео, о котором не знала даже его жена. У нас были разные татуировки, и мы снимали разный контент, но полиции пришлось бы потрудиться, чтобы все это выяснить, и я бы уже успел скрыться офлайн.

Извини, Карл, но жертвы неизбежны.

Наверное, мне стоило испытывать больше сочувствия к этому парню, но, как и с личными границами, с эмпатией у меня было плохо. Наверное, именно поэтому всё так неправильно вышло с Эли. Я пришел в такой восторг от перспективы реализовать наши общие фантазии вместе, что даже не дал себе труда взглянуть на вещи с ее точки зрения. Каково было одинокой женщине обнаружить, что в ее дом вторгся незнакомец?

Я открыл еще одну вкладку и раздвоил экран, чтобы наблюдать, как Эли наклоняется и заглядывает под кровать, не выпуская пистолета из рук, и одновременно кое-что погуглить.

Результаты были неутешительны. Если верить Гуглу, Эли была испугана, зла и чувствовала, что ее дом теперь непригоден, даже осквернен, и превратился из святилища в очередное место, где она не чувствовала себя в безопасности.

Как я могу реабилитироваться после такого колоссального промаха? Розы? Мужчины в кино и сериалах всегда посылали розы. Но этого казалось как-то недостаточно. Может быть, много роз?

Я открыл очередную вкладку, все еще наблюдая за Эли, исследующей свою комнату как женщина, которая знает, что делает. Это было сексуально. Несмотря на очевидный страх, двигалась она уверенно и умело, как будто проходила профессиональную подготовку. Может, так и было. Может, она научилась этому на своих курсах по самообороне. Я взял себе на заметку взломать и проверить их камеры.

В тот же момент я уже покупал цветы в местном магазине на чужие деньги. Воровство меня несильно смущало – особенно когда жертвой был богатый преступник, недавно пытавшийся украсть миллионы долларов у наших клиентов. Я пресек эти детские поползновения и проник в их систему абсолютно незамеченным. Там я узнал о них массу интересного, в том числе данные кредитных карт.

На экране Эли проверила свою комнату и смежную ванную и вышла за дверь. Я выкрутил колонки на максимум в надежде услышать, не вызывает ли она копов. Следующие несколько минут прошли практически в полной тишине, не считая тихих шорохов, которые подсказывали, что она продолжает исследовать свой маленький дом.

Я проклинал себя за то, что поставил только одну камеру вместо двух. Что она делала? Как себя чувствовала? Был ли какой-то способ все исправить или я навсегда потерял с ней свой шанс?

«Ты в порядке, Фред?» – услышал я ее слова и сразу встрепенулся, не понимая, с кем она там разговаривает.

На меня ни с того ни с сего нахлынула жуткая злость, пока я ждал ответа Фреда. У нее дома был другой парень? Она планировала встретиться с ним там после работы? Но я не слышал, чтобы дверь открывалась и закрывалась и…

«Он тебя не обидел, пока был здесь?» – спросила она.

Из моих колонок раздалось тихое мяуканье.

«Ты пытался предупредить меня, когда я вернулась домой, да?»

Снова мяуканье.

А. Фред был ее котом. Вся моя ревность испарилась, и я расслабил руку, мертвой хваткой вцепившуюся в компьютерное кресло. Вау, ладно. Такая бессознательная ярость была чем-то новеньким. И, скорее всего, плохим. Надо будет за этим следить. Может, мне и не хочется причинять вред Эли или ее коту, но мысль о другом парне рядом с ней сразу переводила меня в режим «убей его ножом».

В колонках стало тихо, и я напряг слух, надеясь на какие-то признаки того, что Эли… Я не знаю… В порядке? Взбешена? Испугана? Да что угодно, на самом деле. Было некомфортно не видеть ее после стольких ночей, когда я наблюдал за ней по больничным камерам. На ее лице отражался спектр эмоций, и я проводил часы без сна, изучая каждую.

Наконец, она вернулась в мое поле зрения. В одной руке у нее был Фред, в другой – кухонный стул, а во взгляде – отчаянная решимость. Она посадила Фреда на кровать, закрыла дверь, прислонила стул под ручку и забаррикадировалась.

У меня пропала уверенность, что стоит действительно отменять мои анонимные заказы, если она воспринимала стул как способ защиты. Ей просто необходимы все средства защиты дома от злоумышленников, которые я ей купил. Но почему у нее до сих пор их не было? В ее районе был относительно низкий уровень преступности в сравнении с остальным городом, и она, очевидно, могла за себя постоять, но разве я сам не доказал, насколько просто кому-то вломиться к ней в дом?

Я знал, что дело не в деньгах. Страховка ее матери покрыла учебу в школе медсестер и почти всю стоимость дома, и у нее был вполне приличный доход, состоявший из зарплаты и огромных сверхурочных. Может, она просто расслабилась?

Может, я сделал ей одолжение, когда залез к ней и указал на ее ошибку?

Я поморщился. Фу. Больше никаких таких мыслей! Я, очевидно, просто пытался рационализировать свой поступок и приуменьшить свою вину, чего мне явно не стоило делать. Ведь если Гугл меня сегодня чему и научил, так это тому, что я по-королевски облажался.

Эта информация полностью подтвердилась, когда Эли подошла к своему комоду, сменила пистолет на вино, которое оставила там раньше, и осушила бокал, как студент банку пива на вечеринке. Бокал дрожал в ее руках, когда она ставила его на место, и я поморщился. Потому что, черт! Ее страх меня заводил. Я пытался не обращать внимания на свое возбуждение, но поскольку мой член заметно натянул спортивные штаны именно в тот момент, когда Эли заметно задрожала, это стало невозможно игнорировать.

Ладно, я не хотел причинять ей боль, но я хотел ее испугать. Наверное, это не совсем нормально, но достаточно далеко от худшего сценария. И в конце концов, разве это не подтверждало того, что я уже знал о себе? Да черт возьми, я регулярно покрывал свою грудь искусственной кровью, брал в руку нож мясника и пялился в камеру, как будто только что зарезал целую семью!

Я просто кончал от комментариев, где люди писали, что их одновременно и возбуждает, и немного пугает мой контент. Эти комментарии что-то во мне пробуждали, я чувствовал себя могучим, диким и опасным, как будто я могу обладать всем миром. И то, что столько других людей имели те же странные сексуальные увлечения, что и я, нормализировало мои желания. Я не чувствовал, что игры с масками – это неправильно или что я становлюсь на опасную территорию, слишком близкую к тому, чем занимался мой отец.

Казалось, что все это было создано для меня. Поэтому мне хотелось, чтобы и Эли была создана для меня. Не только потому, что она была красивой женщиной с кинком на маски, которая регулярно заигрывала с моим альтер эго, но потому что технически она стала выслеживать меня первой. Ну, во всяком случае, пыталась, если опираться на историю запросов, которую я нашел у нее на компьютере.

Как найти человека из соцсетей?

Кто такой Человек Без Лица из «ТикТока»?

Есть ли у Человека Без Лица другие соцсети?

Есть ли программы, определяющие личность по татуировкам?