Джулии Элизабет Вулф

[Кембридж, Массачусетс]

25 января 1921 года

Дорогая мама:

Пишу тебе поздно вечером, вернувшись с пробного представления моей одноактной пьесы, которая была поставлена сегодня вечером в «47-ой Студии» перед частной аудиторией. Мне сказали, что это сильная пьеса. Как я понимаю, она будет поставлена в марте в театре «Агас» в Рэдклиффе, а оттуда ее вместе с двумя-тремя другими одноактными пьесами повезут в Кливленд, Буффало и Нью-Йорк. Не говори ничего об этом, пока я не смогу сообщить тебе больше подробностей. По крайней мере, это обнадеживающее начало для меня в классе старших и более зрелых мужчин, и я надеюсь, что смогу реализовать свои обещания в будущей работе. Экзамены уже позади, и я работаю как бобер. С моей пьесой и другими делами, навалившимися на меня, я редко ложусь спать раньше часа или двух ночи, но я собираюсь отдохнуть после экзаменов, которые начнутся на следующей неделе. Мой счет за семестр должен быть оплачен 10 февраля. Он включает в себя плату за обучение в третьем квартале и питание за три с половиной месяца (во время каникул я питался в новом кафетерии, за питание взималась плата), сумма счета составит примерно 200 долларов, если добавить некоторые пункты. Я получил твое письмо и был рад узнать, что ты так хорошо справилась с лотом; так же рад твоей последней открытке с новостями о банковском счете. Я ценю твою щедрость. Прилагаю записку для папы. Если он плохо себя чувствует, я понимаю, что он не может писать очень хорошо. Все в порядке. Я надеюсь, что его здоровье и дальше будет хорошим, и молюсь, чтобы он перестал беспокоиться. Надеюсь, ты извинишь меня за краткость моего письма. Я так устал, что вряд ли смогу написать больше, но сегодня вечером я должен закончить диссертацию, в которой уже 16 000 слов. После мягкой погоды температура упала ниже нуля.

Жгучий холод.

С любовью

Том

Джулии Элизабет Вулф

Букингем, 48

Кембридж, штат Массачусетс

Понедельник 21 февраля 1921 года

Моя дорогая мама:

Пишу тебе как можно скорее после экзаменов. Я еще не получил оценок, но уверен, что выступил достойно и получу высокие оценки. Один из моих профессоров позвонил мне и высоко оценил написанную мною диссертацию, что, конечно, привело меня в восторг. Я рассказывал тебе о том, что моя пьеса была представлена на закрытом представлении, теперь я уверен в том, что ее поставят здесь и отправят в путешествие, если я дообработаю ее.

Я еще не оплатил счет за семестр и обучение (мое питание 200 долларов) и за комнату на следующий семестр (около 70 долларов), потому что не мог понять из твоего последнего письма, как обстоят дела с моим счетом. Для этого мне нужно около 300 долларов.

Впредь я буду придерживаться строгой экономии. Я не был экстравагантен, но знаю, что потратил деньги впустую, что меня очень беспокоит, я постараюсь извлечь из этого пользу. Остальные члены семьи обижаются на меня, я знаю, что я так много ходил в школу и так много тратил, и в том, что они говорят обо мне, есть доля правды. Но когда я уеду отсюда в этом году, я отправлюсь в свое блудное путешествие по миру, которое все должны пройти, и постараюсь когда-нибудь вернуться домой оправданным в глазах всех. Если все, кого ты знаешь, настроятся против меня, я хочу, чтобы ты верила в меня и надеялась на мой успех. И если раздастся звук удара моего лица о землю, пусть будет известно, что это было падение после неудачного прыжка за звездой.

Фред написал мне из Атланты. Пришли мне его адрес, так как он, кажется, его не прислал.

Я постараюсь найти работу в Бостоне следующим летом, одновременно пройдя нужный мне курс, возможно, в летней школе Гарварда.

Сообщи мне, пожалуйста, сразу же о банковских счетах, так как мой счет должен был быть оплачен в феврале. Я напишу папе отдельно. Посылаю это специальной доставкой.

С любовью, твой сын

Том

Я сразу же отправлю тебе свой отчет, когда придут оценки.

Джулии Элизабет Вулф

Гардвард

19 апреля 1921 года

Дорогая мама:

Сегодня утром я отправил тебе телеграмму в ответ на твою, которую получил вчера поздно вечером, и надеюсь, что она дошла до тебя раньше. Мне жаль, что ты почувствовала тревогу из-за меня, поскольку я никогда серьезно не болел, но несколько дней был нетрудоспособен. Впервые за много лет я был совершенно выбит из колеи, и теперь мне есть о чем рассказать внукам в связи с моей первой простудой в Новой Англии. Было ужасно. В лазарете сначала подумали, что у меня корь из-за высокой температуры, но оказалось, что это лишь последствия простуды, которая разразилась, когда я поступил в лазарет. У меня была одна плохая ночь с высокой температурой, но после этого я быстро поправился. Сейчас я почти здоров, но полностью потерял обоняние и почти не ощущаю вкуса. Все постепенно вернется. Ничто так не обманывает, как «весенняя» погода. Три недели назад наступили теплые чудесные дни, все начало распускаться, а затем погода изменилась быстрее света, упав на 50 градусов по Фаренгейту, (10 градусов по Цельсию) за один день, стало холодно, сыро и влажно. Именно из-за этой перемены погоды я простудился, а в целом зима здесь была одной из самых мягких на памяти местных жителей, и это был настоящий контраст с тем, что я ожидал. Как я понимаю, дома тоже была очень мягкая погода. Весна здесь наступает очень поздно, и погода сейчас сырая и влажная. Сейчас у нас неделя весенних каникул, но я усердно работаю, чтобы не отстать, когда на следующей неделе начнутся заключительные работы. Я давно не видел тетю Лору, дядю Генри и Элейн, но думаю, что навещу их в следующее воскресенье. Хильду я никогда не видел. [Элейн и Хильда были дочерьми мистера и миссис Генри А. Уэсталла из Бостона и первыми кузинами Тома] Письмо папы меня очень развеселило, потому что в нем он выглядел бодрым и счастливым, и я верю, что ему суждено быть с нами еще много лет. Несколько недель назад я получила милое письмо от миссис Робертс, которое меня очень взволновало. У них были трудные времена, и они были вынуждены продать свой последний дом в Чаннс-Коув, к которому они были привязаны. Мистер Робертс был очень болен желудком, ты знаешь, а единственной сильной чертой миссис Робертс с тех пор, как я ее знаю, был ее непобедимый дух, такой же храбрый и верный, как у всех, кого я знаю. Они были для меня двумя дорогими, замечательными друзьями, и, когда я получаю от нее письмо, я умиляюсь ее похвалам, потому что знаю, что я еще недостаточно велик для них. Благодаря ей я впервые почувствовал вкус к хорошей литературе, которая открыла для меня сияющее Эльдорадо. Если ты увидишь ее, передай ей мои самые добрые пожелания. Я получил письмо от Фрэнка [Фрэнк Вулф – старший брат Тома, родился 25 ноября 1888 года, Дитзи – его сын] на днях, и я скоро отвечу ему. По его словам, Дитзи – способный ученик. Мы все в этой семье способные. Если бы Бен [Бен, который занимает столь видное место в «Взгляни на дом свой, Ангел» и чья смерть стала важнейшим и решающим эпизодом книги, был одним из близнецов, Бенджамина Гаррисона и Гровера Кливленда, родившихся 27 октября 1892 года] был жив и мог быть вдохновлен честолюбием, я верю, что он добился бы большого успеха. С каждым днем растет моя уверенность в том, что в течение пяти лет я напишу хорошую пьесу. Мне придется столкнуться с людьми, испытать все на себе, но я сделаю это.

Полагаю, дома растет сад. Как урожай? Я косвенно слышал через Чапел-Хилл, что морозы подпортили перспективы хорошего урожая. Надеюсь, что бизнес с недвижимостью процветает. И, наконец, я надеюсь, что ты поддерживаешь свое здоровье и не подвергаешь себя непогоде, как я. Тебе не стоит ни минуты беспокоиться о моем здоровье, так как мои неприятности уже позади, за исключением нескольких пустяков, которые пройдут через несколько дней.

С большой любовью

Твой любимый сын

Том

Джулии Элизабет Вулф

Среда (16 мая 1921 года)

Дорогая мама:

Я получил твое письмо позавчера. Мне жаль слышать, что у тебя возникли проблемы с моим почерком, но я знаю, что он плохой. Постараюсь писать более разборчиво. Правда, я не прислал тебе список предметов, которые я изучаю в этом семестре, но это не потому, что я думал, что ты не поймешь их сути. Я продолжаю изучать курс драматургии, на который я трачу большую часть своего времени, и курс по елизаветинской драме. Кроме того, я изучаю французский и немецкий языки, чтобы сдать экзамены, и много читаю по драматургии.

Я подал заявление на должность преподавателя с просьбой, что если я не смогу работать здесь, то меня отправят в Нью-Йорк или какой-нибудь крупный город, где я смогу поддерживать связь с театром. Первого июня здесь пройдет конкурс драматургии; профессор Бейкер недавно заключил новый контракт с нью-йоркским продюсером, который согласился каждый год отбирать одну из здешних пьес и пробовать ее в Нью-Йорке. Я пытаюсь подготовить две длинные пьесы для этого конкурса. Победителю, который получит уведомление в июле, выплатят 500 долларов наличными, и он будет доволен тем, что его пьесе дадут шанс. Конкуренция, конечно, высока, и я не возлагаю на этот шанс большие надежды. Я лишь молюсь, чтобы «моя муза» не покинула меня в этот, самый тяжелый для меня час.

Неделю назад профессор Бейкер прочитал классу пролог моей пьесы «Горы» – которую я расширил до длинной пьесы. К моей огромной радости, он назвал ее лучшим прологом из когда-либо написанных пьес здесь. Класс, как обычно суровые критики, единодушно похвалил пьесу Это обстоятельство не только озадачивает, но и радует меня. Я совершенно не умею оценивать свою работу. Порой работа, над которой я трудился больше всего и тщательнее всего, не производит впечатления, в то время как другая работа, написанная быстро, почти без пересмотра, приносит очки. Так было и с моим прологом; вещь предельно простая. Профессор Бейкер хочет, чтобы я закончил другую мою пьесу, первый акт которой он видел в прошлом году, и она ему понравилось. Это пьеса о разложившейся южной аристократии; она так и не получила должного развития. Кажется, я уже как-то рассказывал вам о замысле: действие происходит сразу после Гражданской войны. Сыновья и их отец – «качественные люди» – возвращаются домой после войны. Они обеднели, все, что у них есть, – это большая ферма, особняк и огромное количество лесных угодий, 100 000 акров. Их преступление – равнодушие и леность. Вместо того чтобы предпринять энергичные усилия по спасению своего наследства, они продают огромное поместье за гроши лесозаготовительным компаниям, чтобы удовлетворить потребности «семьи». Эта история – жалкая история упадка и распада семьи, семьи, которая представляет собой прекрасную и красивую жизнь, но которая также представляет непродуктивный строй общества, и поэтому должна уступить место новому индустриализму. На протяжении всего действия пьесы лесозаготовительная компания подкрадывается все ближе, как огромный осьминог, забирая их землю, кусочек за кусочком, пока, наконец, им не остается только дом. В последнем акте дом тоже уходит. Его приобретает лесозаготовительная компания, которая решает снести его и построить на этом месте штаб-квартиру своего офиса. Когда опускается занавес, во всех уголках дома слышны удары молотков: этот дом, символизирующий романтику и рыцарство прошлого, вырывают из фундамента. Таков, вкратце, сюжет, на котором я предлагаю построить свою пьесу. У меня есть также идея еще одной пьесы, но боюсь, что времени не хватит, чтобы закончить ее этой весной.

Зима здесь на исходе; уже было несколько теплых дней. Если не считать простуды, случившейся некоторое время назад, мое здоровье в полном порядке.