Винтовка – на месте, слава Богу. Я проверил счетчик патронов – в магазине осталось семьдесят три из ста. Не густо, но и не критично. В подсумках нашлось еще четыре полных магазина – это четыреста патронов. Если экономить и не палить длинными очередями, должно хватить.

Гранаты – три осколочных, две свето-шумовые. Толик был прав, когда заставлял меня набивать карманы этими железками. Правда, я до сих пор не очень представлял, как их использовать. Дергаешь чеку и кидаешь, вроде все просто. Но сколько времени до взрыва? Как далеко кидать? Что если отскочит и прикатится обратно? В голофильмах это выглядело намного проще.

В ранце сухпай, фляга с водой – целых два литра, даже складной нож имелся. Правда, против богомола ножичек с лезвием в десять сантиметров – как мертвому припарка. В принципе, всего этого добра на сутки–двое должно хватить, если не пить как верблюд. Хотя в этой духоте и влажности хотелось пить постоянно.

Портативная стандартная армейская аптечка, прикрепленная непосредственно к телу. Обезболивающие, кровоостанавливающие, какие-то непонятные ампулы с надписями, которые я не мог разобрать на инструктаже. Надеюсь, мне не придется выяснять, для чего они.

Я прошелся по функциям экзоскелета. Сервоприводы работали нормально, индикаторы горели зеленым. Заряда батарей хватит часов на двенадцать активного использования. Активное использование – это когда ты на полной скорости носишься по полю боя, а если просто идти обычной скоростью дней на пять хватит. Система фильтрации воздуха функционировала, хотя от вони джунглей все равно не спасала. Коммуникатор… А вот с коммуникатором была проблема. Он работал, но ловил только помехи. То ли слишком далеко от базы, то ли джунгли глушили сигнал.

«Ну что ж», – подумал я, завершив инвентаризацию. – «Могло быть и хуже. По крайней мере, я не голый и не безоружный».

Прошло уже минут десять, а броневики все не возвращались. Я напряженно вслушивался, надеясь услышать рев моторов, но джунгли поглощали все звуки. Даже грохот недавнего боя казался сном – настолько быстро здешняя природа возвращалась к своему обычному состоянию.

Может, они просто не заметили? В пылу боя, когда вокруг хаос, крики, взрывы – легко не увидеть, что одного бойца не хватает. Особенно если этот боец – новичок, которого все считают обузой. Да, нет сейчас Толик спохватится, скажет сержанту, и они развернутся…

Еще пять минут. Я даже сел на поваленный ствол у обочины, чтобы не стоять как истукан посреди дороги. Ствол оказался не просто поваленным – его перегрыз кто-то с очень большими челюстями. Следы зубов были свежими, глубокими, с рваными краями. Я поспешно встал и отошел подальше.

Двадцать минут. К этому времени даже мой патологический оптимизм начал давать сбои. Если бы меня искали, уже бы нашли. Дорога-то одна, заблудиться негде. Значит…

«Значит, тебя бросили, придурок», – мрачно констатировал внутренний голос, который подозрительно напоминал бабушку Кристину. – «Специально вышвырнули с брони и оставили подыхать. И правильно сделали – нечего мажорам в армии делать».

Я встал и принялся ходить кругами, пытаясь решить, что делать дальше. Оставаться на месте смысла не было – рано или поздно местная фауна заинтересуется одиноким человеком, а я не горел желанием стать чьим-то обедом. Но куда идти?

Назад, на базу? Это казалось логичным решением. Мы ехали минут сорок, может, чуть больше. Учитывая скорость броневиков на этой разбитой дороге – километров тридцать в час максимум. Значит, до базы километров двадцать, плюс-минус. В бронескафе, если включить режим усиленного шага, можно преодолеть это расстояние за час-полтора. Даже если идти осторожно, высматривая засады, к вечеру я буду у ворот.

Я даже сделал несколько шагов в обратном направлении. И тут же остановился.

Так, а когда я появлюсь на базе? То, что скажу? «Простите, меня случайно с броневика столкнули, но я струсил идти дальше и вернулся»? Охрана на воротах заржет. Потом расскажет всем остальным. К вечеру весь батальон будет знать, что я обделался от страха и сбежал с задания.

А когда вернется моя рота – если вернется – что я скажу Толику? Крохе? Даже представить не могу, как буду смотреть им в глаза. «Извини, друг, пока вы там с богомолами сражались, я решил отсидеться в безопасности». Да они меня презирать будут. И правильно сделают.

Нет, вернуться на базу – это признать свое поражение. Признать, что я действительно никчемный мажор, место которому в офисе папиной корпорации, а не на поле боя.

«К черту», – решил я, разворачиваясь обратно. – «Я не трус. И не неудачник. Я только что завалил двух богомолов! Сам! Это больше, чем многие бойцы за всю службу».

К тому же, если честно, адреналин после боя все еще бурлил в крови. Руки помнили отдачу винтовки, в ушах звучал грохот выстрелов, перед глазами стояли картины схватки. И знаете что? Мне это нравилось. Безумие? Возможно. Но после стольких лет скучной жизни на Новой Москве, после бесконечных корпоративных интриг и пустых вечеринок – это было настоящее. Опасное, страшное, но настоящее.

Я сжал винтовку покрепче, чувствуя ее успокаивающую тяжесть. Экзоскелет отзывался на каждое движение, усиливая и без того накачанные адреналином и «витаминками» мышцы. Я был вооружен, защищен броней и полон решимости. Чего бояться то?

«Ну, например, того, что ты один в джунглях, кишащих монстрами», – попытался вразумить меня здравый смысл.

«Заткнись», – ответил я здравому смыслу и двинулся вслед за колонной.

Первые шаги давались тяжело – инстинкт самосохранения вопил, требуя развернуться и бежать обратно к базе. Но с каждым метром идти становилось легче. Я даже включил режим ускорения, наслаждаясь тем, как сервоприводы подхватывают движения ног, превращая обычный шаг в размашистый пружинящий ход.

Дорога петляла между исполинскими деревьями, то и дело ныряя под арки из переплетенных лиан. Кое-где виднелись следы недавнего проезда техники – глубокие колеи, сломанные ветки, примятые кусты. А в одном месте я наткнулся на труп богомола, раздавленный гусеницами. Зеленая кровь еще не успела свернуться – значит, я на правильном пути.

Постепенно я перешел на бег. Экзоскелет позволял развить приличную скорость – километров двадцать в час, не меньше. На такой ухабистой дороге это было почти так же быстро, как ехали броневики. Может, даже быстрее – им приходилось маневрировать между деревьями, а я мог срезать углы.

«Вот так», – думал я, перепрыгивая через очередное поваленное дерево. – «Еще немного, и я их догоню. Капеллан говорил, что до места еще час езды. Они должны будут остановиться, чтобы дальше следовать вглубь джунглей уже на своих двоих. Там я их и догоню».

С каждым километром во мне крепла уверенность. Да, меня сбросили с брони. Да, это была подстава. Но я не собирался сдаваться. Наоборот – это меня только раззадорило. Кто-то решил, что я слабое звено? Что от меня легко избавиться? Ошибочка вышла.

Стасик! Конечно же, это был Стасик! Кто еще мог меня столкнуть? Он сидел прямо напротив, весь бой пялился на меня своими поросячьими глазками. И эта его ухмылка, когда я падал…

Хотя, если честно, стопроцентной уверенности не было. В той суматохе я ничего не успел разглядеть. Видел только беззубую ухмылку и злорадные глаза. Но кто еще это мог быть? У Стасика были и мотив – я выбил ему зубы в первый день, и возможность – он сидел ближе всех.

«Точно это он», – решил я, перескакивая через глубокую яму, наполненную мутной водой. – «Этот гад и есть тот самый убийца, о котором предупреждал крестный. Прикинулся простым уголовником… И выжидал удобного момента».

Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался в своей правоте. Все сходилось. Стасик с первого дня меня ненавидел. Постоянно провоцировал, угрожал. А сегодня на броневике прямо сказал про «дружественный огонь». Это было предупреждение? Или издевка?

Неважно. Теперь я знал, кто мой враг. И знал, что делать.

«Ты труп, Стасик», – прорычал я, ускоряя бег до максимума. – «Думал, отделался от меня? Как бы не так. Посмотрим, кто из нас двоих останется в джунглях».

Жажда мести придавала сил. Я больше не чувствовал усталости, не замечал духоты и влажности. В голове была только одна мысль – догнать колонну, найти Стасика и свернуть ему шею. Или пристрелить. Или скормить богомолам по частям. Вариантов было много, и все они мне нравились…

Первый труп я едва не пропустил. Тело лежало в кустах у обочины, и только бронированная рука, торчащая из зарослей, привлекла мое внимание. Я остановился, тяжело дыша после бега, и осторожно раздвинул ветки.

Штрафник был мертв. Очень даже мертв. Наши приятели богомолы постарались на славу – грудная клетка вскрыта, как консервная банка, внутренности вывалились наружу и уже начали привлекать местных падальщиков. Мелкие твари размером с мою ладонь копошились в кровавом месиве, издавая довольные чавкающие звуки.

Я отшатнулся, борясь с подступившей тошнотой. В фильмах трупы выглядели куда эстетичнее. Там была благородная бледность, артистично разбросанные конечности, может, немного крови для драматизма. Реальность оказалась куда более… так скажем, сочной.

«Ладно, Васильков», – сказал я себе, стараясь дышать через рот. – «Ты хотел настоящей войны? Получай».

Лицо погибшего было изуродовано до неузнаваемости, но по знакам на бронескафе я понял, что это кто-то из третьего взвода. Не из наших, слава Богу. Я не знал этого человека, что странным образом делало его смерть менее реальной. Просто еще один труп в джунглях, которые их повидали за эти сто лет явно немало.

Второе тело нашлось метров через триста. Этот боец умер быстрее – голова отсечена одним ударом клешни, чистая работа. Профессиональная, если так можно сказать о богомолах. Тело лежало в луже собственной крови, которая уже начала сворачиваться и чернеть. Рядом валялась винтовка с пустым магазином – похоже, парень дрался до последнего.

И снова незнакомое мне лицо. Точнее, отсутствие лица – голова откатилась в сторону и смотрела на меня пустыми глазами из-под куста. Я поспешно отвернулся.

«Интересно», – мрачно подумал я, продолжая путь. – «Это специально сбрасывают неугодных с брони или богомолы сами стаскивают? Хотя какая разница – результат один».

Мой боевой пыл начал быстро остывать. Одно дело – мечтать о мести, мчась по пустой дороге в могучем экзоскелете. Совсем другое – видеть, что происходит с теми, кто оказался в джунглях без поддержки. Эти парни были более опытными бойцами, не чета мне. И что, помогло?

Но по-настоящему мое настроение рухнуло, когда примерно через полчаса бега я вышел к месту настоящей бойни.

Сначала я увидел первый броневик. Он стоял поперек дороги, развернутый почти на девяносто градусов. Борта были исполосованы глубокими царапинами, словно кто-то пытался вскрыть его гигантским консервным ножом. Лобовая броня покрыта вмятинами, а башня с пулеметом вообще отсутствовала – вырвана с корнем.

За ним стояли остальные машины колонны. Некоторые съехали в кювет, другие врезались друг в друга. Последний броневик колонны – тот самый, с которого меня сбросили – лежал на боку, как подстреленный зверь и урчал все еще работающим двигателем.

Но раскуроченная техника была не самым страшным. Вся дорога, все пространство между броневиками было усеяно трупами. Богомолы и люди вперемешку, сплетенные в последнем смертельном объятии. Кровь – зеленая и красная – смешалась в бурую жижу, покрывающую землю липким ковром.

Я медленно шел между телами, стараясь не наступать на… части. Вот богомол с оторванной головой, в его клешнях зажата половина человеческого торса. Вот штрафник, точнее то, что от него осталось – одни ноги в бронированных ботинках. Вот еще один монстр, утыканный дырками от разрывных пуль, как подушечка для иголок – совершил самоубийственную атаку.

Вонь стояла невыносимая. Кровь, внутренности, пороховая гарь, паленый хитин – все смешалось в тошнотворный коктейль. Я дышал урывками, борясь с рвотными позывами.