Давно и правда (страница 4)
– Ого… – Он аккуратно перелистнул, всматриваясь в блузки, брюки, накидки. – Это какие-то особенные модели?
Арсений не видел в рисунках ничего особенного, но, судя по всему, это было что-то важное, полутайное для самой Вики.
– Это мы делали с ба. Последние полгода, – тихо объяснила она. – Это вещи, сделанные из уже существовавших. Сшитые из того, что иначе бы выкинули. Ткани, текстиль в Империи пока не перерабатываются. Да, кажется, и нигде не перерабатываются…
Арсению было сложно разделить её восторг – он помнил, как важны для неё все эти экологические инициативы, однако никогда не воспринимал всерьёз. Но сейчас он впервые видел её такой: с горящими глазами, ещё больше похорошевшую, возбуждённо шепчущую:
– В Империи пока такого вообще нет. Такого типа одежды. Этому даже нет названия. Я хочу сделать презентацию в институте, я договорюсь на кафедре, может быть, в рамках факультатива… Посмотрим… Но, – Вика улыбнулась смущённо, и он впервые в этот момент подумал, что она может быть уязвима, – в одиночку будет непросто. Арс. Поможешь?
Забавная. Ещё сомневалась.
– Конечно.
– Тогда сегодня стоит попробовать сформулировать цели и выгоды для кафедры. За выходные отлежатся, а в понедельник я поговорю с деканом. Хочу, чтобы мы успели организовать это к дню рождения ба.
Они просидели над формулировками до закрытия библиотеки. Уже погасили свет и выключили инфостенды у входа, а библиотекарь нетерпеливо позвякивала ключами, когда они наконец собрали бумаги, Вика спрятала тяжёлый альбом в чехол, и они вышли из библиотеки в тёмные коридоры. На проходной уже было пусто, и, наверно, от этого шоссе за ней звучало шумней обычного. Арсений, не спрашивая, забрал у Вики сумку. Охнул:
– Ох и тяжёлая! Ну какого феникса ты это сама тащила?
Вика отговорилась невнятно, всё ещё в своих мыслях. Он проводил её до остановки трамвая – она жила в центре, ей было быстрей и проще проехать три остановки на трамвае, чем добираться на автомобиле, – и, так же не спрашивая, вошёл в салон следом. Вика покосилась на него, насмешливо подняла бровь:
– Тебе же в другую сторону.
– Сегодня в эту.
Трамвай, звеня и постукивая, катился по холодному яркому центру. У Арсения затекло плечо, Вика молча смотрела в окно, стоя рядом, и он боялся пошевелиться. Наконец трамвай завернул, Вика подошла к дверям, он пошёл следом, рассматривая её отражение, множившееся в стёклах. Огни «Вины» и «Виды» размывались, летя за ними золотой линией, за окном мелькнул административный комплекс, где ему прочили практику, потом – городской сад и парк «Виктория».
– Виктория, – сказал он.
Вика обернулась.
Миндальные глаза, карие с горчичными искрами, тёмные гладкие волосы, лежащие на плечах каскадом. Он вспомнил, как кончик её косы каждый раз задевал его по виску и щеке в единственном резком развороте пас-паскаля.
– Что?
Арсений мотнул головой.
– Что – что?
– Ты меня позвал. Сказал «Виктория».
– А. Парк.
Вика кивнула и усмехнулась:
– Я в детстве думала, его назвали в честь меня. Потом уже бабушка объяснила, что наоборот – меня в честь его.
Трамвай остановился.
– Моя остановка, – улыбнулась она и вышла. Он вышел следом. Оказалось, её дом – буквально в двух шагах. Вика остановилась у двери, протянула руку. Арсений отдал сумку, но так и не разжал руку, в которой её держал, и Вика провела пальцем по костяшкам на его кулаке.
– Расслабься.
– Немного сложно. Рядом с тобой.
– А, да… Арс… Не обращай внимания на Арношу. Видно же, просто играет в «Допрыгни первым».
Она кивнула ему и скрылась за дверью. В двери была широкая стеклянная вставка, и это напомнило Арсению их первую встречу на балконе, тот первый раз, когда она ушла, пообещав вернуть куртку завтра. Он постоял у подъезда, потом медленно пошёл домой – пешком, через «Викторию», через весь центр, задержавшись возле ограды комплекса, пытаясь вычислить, на каком этаже, за какими окнами скрывается кабинет канцлера. Добрался до дома почти в полночь, тихо, чтобы не разбудить родителей, прошёл к себе и впервые всерьёз подумал, что когда-то, может быть, скоро, придётся поговорить с отцом о его переезде в другую квартиру. Он готов был работать, готов платить арендную плату, если понадобится, – только бы не возвращаться сюда. Но это было невозможно, пока мама оставалась дома. Это было бы равносильно предательству.
…Парк «Виктория». Вика. Надо же, он и не обращал внимание на то, что парк называется её именем.
«Акрограмма»
В дни ярмарок и презентаций старый корпус на краю кампуса преображался в сверкающий неоном портал в другое измерение. Слишком много зеркал, слишком много зелени и коктейлей, разговоров и смеха. Слишком красивая и взволнованная Вика.
В крохотных комнатках за сценой стены были залиты блеском, пыль в воздухе, подсвеченная разноцветными лампами, казалась то дождём, то снегом, то искрами, проскакивавшими от солнца. На фоне ненавязчиво играло что-то про отчаянную девчонку Зеро. Арсений вспомнил рассказы отца и подумал, что, пожалуй, это напоминает вечеринки, закрывающие официальные благотворительные вечера, с той только разницей, что здесь, в институте, и вечеринка, и благотворительность умещались в одном флаконе.
– Мне кажется, или музыка похоже на «Зеро»?
– Так и есть. Такие мероприятия всегда открывают этой песней, – кивнула Вика, и он не в первый раз спросил себя, откуда она знает столько всего о светской и политической изнанке Империи. – Но танцевать пока рано.
Он предложил:
– Хочешь – пойдём ещё раз всё проверим.
Вика отрицательно шевельнула плечами, хотя было видно, что хочет.
– Не будем дёргаться, – сказала она. – Всё в порядке.
– Но ты волнуешься.
– Но я волнуюсь, – улыбнулась она.
– Тут есть вода где-нибудь? – Арсений вытащил из кармана небольшой бумажный пакет. – Дай руку.
– Вода есть. А рука зачем?
– Дай.
Вика настороженно протянула ему руку, и он повернул её ладонью вверх, задев плетёную фенечку на запястье – такие носили большинство членов «ЭкоЙерлина».
Арсений вытряхнул Вике в ладонь капсулу из пакета.
– Просто запьёшь и проглотишь. И волнение уйдёт. – Он посмотрел на неё исподлобья, не решаясь на прямой взгляд. – Если, конечно, доверяешь мне.
– Ого, – прошептала Вика. – Это ты… твоя разработка?
– Коктейль, – напряжённо-насмешливо кивнул он. – Там кое-что для бодрости, для смелости и от мандража. Я уже несколько раз тестировал на себе, всё в порядке.
– А! Так когда ты так блестяще поставил на место Валница, это тоже было оно?
Арсений кивнул. А ещё это было оно, когда он опять пытался доказать отцу, что маму не нужно тащить в очередное турне по клиникам, что она сама этого не хочет, что она хочет просто покоя… Отец считал, что будет выглядеть безответственным и циничным, если пустит всё на самотёк. Конечно. Конечно, то, как он выглядит в чьих-то глазах, было для него важней, чем то, чего хочет мама…
Вика закинула капсулу в рот и проглотила, не запивая, не отводя взгляда. Её волосы казались малиновыми в свете прожекторов, прореза́вших время от времени полутьму.
Песня о Зеро в зале заиграла громче.
– Можно не торопиться. Я последняя.
– Можно посмотреть на другие презентации.
Он хотел бы, что она ответила: «Или остаться тут», но Вика сказала:
– Можно. Пойдём.
Подхватила его под руку – она была в открытом платье, он впервые коснулся голой кожи её предплечья, гладкой, смуглой в этом рассеянном свете, – и они вынырнули на боковую лестницу у сцены, спустились в зал и привычно устроились в последнем ряду.
На сцене сменяли друг друга фитнес-браслеты, транслирующие чувства в соцсети, автоматизаторы политических речей, подстраивавшиеся под аудиторию, или комнатные растения со встроенными динамиками, способные разговаривать с владельцем. На смелую идею экзоскелета для пожилых депутатов – чтобы они могли высиживать долгие заседания, – зал отреагировал дружным смехом. Приложение «Злой корректор» вызвало недоумённое молчание, а с сервисом, который предлагал самостоятельное распределение налогов, едва не дошло до драки, но в зал заглянул профессор Лебер, и хватило одного взгляда, чтобы все вспомнили, что, несмотря на неон, стет и Зеро, они всё ещё в институте.