Словно надеясь на помощь, я взглянула на висевший на стене календарь, но никаких планов на этот день у меня записано не было.

– Но ведь осталось всего три недели, думаешь, успеем?

– Не волнуйся. Текст я сочиню.

Кажется, Нарусэ, осознав, что в этом году обычная школьная жизнь нам недоступна, решила посвятить всю себя внешкольным событиям. Я, конечно, ее понимаю, но бросить вызов «Гран-при М-1» – не слишком ли сумасбродная идея?

– Как-то это слишком внезапно.

– Увидела по телевизору забавную сценку и решила тоже попробовать.

Мне стало интересно, кто из исполнителей внушил Нарусэ такую мысль. Я наклонилась к ней и спросила:

– А что за сценка?

– Там, где мама забыла название хлопьев.

– Это же «Милк-бой»! – Я не удержалась и выдала коронную фразу дуэта «Милк-бой». В прошлый раз они стали победителями «Гран-при М-1».

– Молодец, Симадзаки, настоящий «умник»! Будешь меня подкалывать.

Это, конечно, перебор, но лучше меня Нарусэ действительно никто не подкалывает. К тому же будет гораздо хуже, если из-за моего отказа Нарусэ потеряет возможность выйти на сцену.

– Ладно, выступлю с тобой.

Нарусэ уперлась обеими руками в стол и почтительно склонила передо мной голову:

– Спасибо тебе! Ты каждый год смотришь «Гран-при»?

– Мама смотрит, ну и я с ней.

– Значит, на тебя можно рассчитывать.

Нарусэ явно была довольна, но если бы забавную сценку можно было создать, только посмотрев «Гран-при М-1», никто бы не мучился.

– А где будет первое выступление?

– В Асахи-Сэймэй-холле, на Едоябаси, в Осаке.

От нас до центра Осаки можно добраться меньше чем за час, но, поскольку в основном все дела делаются в Киото, в Осаку мы ездим редко. А в этом году тем более: из-за коронавируса мы вообще не выезжали за пределы префектуры.

– Сначала давай сфотографируемся для заявления.

Нарусэ вынула из рюкзака фотоаппарат, установила таймер и поставила камеру на полку подходящей высоты. Я встала у стены, сняла маску и посмотрела в фотоаппарат.

– Обычно «простак» стоит справа, а «умник» – слева, – сказала Нарусэ и встала слева от меня.

– Что?!

Возразить я не успела, поскольку сработал таймер.

– Погоди, я думала, что это ты будешь «простаком».

Она ведь сама назвала меня «умником»! Нарусэ с невозмутимым видом опять надела маску.

– У тебя действительно отлично получаются подколки! Но тогда у нас выйдет обычный разговор. Я уверена, что для мандзая интереснее будет поменяться ролями.

Сама ничего не знает про мандзай, а так уверенно говорит!

– Ну, раз ты так считаешь, могу и «простаком» выступить.

Нарусэ взяла фотоаппарат и проверила, что получилось.

– Через много лет, когда станем знаменитыми, можно будет использовать это фото.

Я попросила и мне показать снимок. Нарусэ уставилась в камеру без всякого выражения, а мой взгляд плавал. Если бы кто-то решил подать это фото вместе с заявлением, им бы тут же отказали. Нарусэ, видимо, тоже решила, что фото не подойдет, поэтому сказала:

– Давай еще раз. И теперь в форме.

Она вытащила из рюкзака бейсбольную футболку с номером один на спине.

– Ты что, всегда ее с собой носишь?

– Неизвестно, что может случиться.

Я вынула из шкафа свою футболку с номером три и набросила поверх школьной блузки.

На новой фотографии выражение моего лица немного смягчилось. Благодаря форме мы стали выглядеть командой. Я беспокоилась о том, что мы, наверное, должны были получить разрешение у бейсболистов, но об этом можно будет подумать после того, как мы начнем свою карьеру.

Нарусэ тоже, похоже, была удовлетворена, потому что спрятала фотоаппарат и форму в рюкзак.

– А как мы будем называться, уже решила?

– Ага. Как насчет «Дзэдзэ Лайонз»?

Дзэдзэ – это название ближайшей к нам станции. В Кансае записанное иероглифами название этой местности считается сложным для прочтения, так что для названия дуэта вполне подойдет. Правда, мне не понравилось следующее за ним «Лайонз».

– Как будто название жилого дома.

– А если «Дзэдзэ герлз»?

Поражаюсь ее фантазии. Она так хорошо со всем справляется – неужели может придумать только такую пошлятину? Боюсь даже представить, какую сценку она сочинит.

По-моему, название дуэта должно легко запоминаться, быть простым и броским. Иероглифы «Дзэдзэ» прочитать сложно, поэтому лучше записать азбукой.

– Придумала! Напишем азбукой: «Мы из Дзэдзэ». И начнем сценку так: «Мы из Дзэдзэ, приехали из Дзэдзэ!» – предложила я.

Нарусэ вытаращилась на меня:

– Отлично!

Этот взгляд надо будет потренировать, хотя так тоже хорошо, кажется, будто она лишилась сил.

Нарусэ вписала в графу «название дуэта»: «Мы из Дзэдзэ». Название простенькое, но, выведенное ее почерком, смотрелось так, будто имело богатую историю.

– Имена исполнителей напишем настоящие?

Вроде только заявку подаем, а столько всего надо решить. Мы вписали «Нарусэ» и «Симадзаки», как зовем друг друга обычно, и заполнили все остальное.

– Да, кстати, несовершеннолетним нужно разрешение от родителей или опекунов. Попроси свою маму подписать, ладно?

Нарусэ дала мне бланк заявки, но, стоило мне выйти из комнаты, я тут же пришла в себя. А мне вообще разрешат выступать в этом «Гран-при М-1»?

Впрочем, меня уже охватило возбуждение. Я никогда не придумывала сценки мандзай, чувство меры Нарусэ меня тоже беспокоило, но вполне возможно, мы справимся.

Мама была на кухне. Я спросила:

– Нарусэ предлагает нам выступить на «Гран-при М-1», можно?

Мама тут же ответила:

– Конечно, почему нет? А что за сценка у вас будет? Игровая или просто диалог? Я тоже хотела разок попробовать.

Мама всегда говорила, что смотрела «Гран-при» с самого первого выпуска, ни одного не пропустив. Теперь, не в силах сдержать любопытство, она трещала без умолку. Я подумала, что, возможно, лучше ей выступить с Нарусэ, но испугалась, что буду испытывать сложные чувства по этому поводу.

Когда я попросила маму заполнить нужные графы в заявке, она сказала:

– Стыд-то какой, у Акари почерк лучше, чем у меня.

Но вписала адрес, фамилию и поставила печать.

– Интересно, а артистам тоже их мамы подписывают?

Я представила себе, как «мамаша» «Милк-боя» заполняет заявку.

– Да нет, это только для несовершеннолетних.

– Ха-ха, значит, и здесь то же самое.

Я вернулась в комнату. Нарусэ что-то писала на листочках.

– Разрешила.

– Вот и хорошо.

Она проверила, не пропустили ли мы что-то в заявке, и кивнула:

– Отлично. Будем действовать не перенапрягаясь. Здоровье – самое главное.

Так «Мы из Дзэдзэ» сделали первый шаг к тому, чтобы стать первоклассными комиками.

Раз уж мы приняли решение выйти на сцену, нужно было приложить к этому все усилия. Я для тренировки собралась просмотреть прошлые выпуски «Гран-при», которые были доступны в интернете.

Поскольку я родилась в 2006 году, то, когда показывали первые пять выпусков, меня еще не было на свете. Пока я щелкала пультом, решая, какой посмотреть первым, рядом села мама.

– Давай посмотрим 2004 год.

Мама сказала, что это было самое лучшее состязание – и правда, выступало множество знакомых мне по телепрограммам дуэтов. Неожиданно было увидеть, что нынешние ведущие развлекательных шоу в молодые годы вот так выступали с комическими сценками.

Ставшие победителями «Неприкасаемые» рассказывали о том, как молодой человек идет к отцу своей девушки, чтобы сообщить о помолвке, – сценка и сейчас смотрелась свежо и забавно. Мама хохотала до слез.

Потом мы посмотрели еще несколько передач вразброс, по маминому совету. До сих пор я наблюдала шоу без напряжения, просто как зритель, но теперь почувствовала, что начинаю смотреть по-другому, с точки зрения выступающего: я размышляла, как они придумали такую глупость, восхищалась тем, как вовремя прозвучала подколка.

Если через несколько лет Нарусэ станет знаменитым комиком, будет ли она выступать со мной или еще с кем-то? Сейчас, конечно, нечего и говорить о вершине – нам и до подножия этой горы было далеко.

Утром седьмого сентября, в начале недели, как только мы с Нарусэ встретились в холле нашего дома, она сказала:

– Я придумала сценку, потом порепетируем.

В глубине души я не могла дождаться этого момента, но не хотела, чтобы она заметила, что я сгораю от нетерпения, и ответила:

– Как скажешь.

После секций мы пошли ко мне, чтобы обсудить выступление.

– Ну как?

На листке, который протянула мне Нарусэ, были крупно написаны буквы Н и С и наши реплики.

Н: Ну здрасьте!

С: Я – Симадзаки.

Н: Я – Нарусэ.

Вместе: Мы из Дзэдзэ, приехали из Дзэдзэ. Надеемся на вашу благосклонность.

С: Вот я, када вырасту, ка-ак стану профессиональной бейсболисткой!

Н: Тоже мне! Ты ж даже в правилах не рубишь!

С: А вот и рублю, чойта! Бросаешь и бьешь!

Н: Больно общо!

С: Может, у меня потенциал!

Н: Восьмой класс уже! Спортсменов с потенциалом всех расхватали!

С: Пусть только возьмут на отборочные соревнования, шанс-то у меня всяко есть!

Н: И кто ж тебя возьмет?

С: А вот буду везде шататься в этой форме – вдруг примут за бейсболистку?

Н: За ненормальную тебя примут!

Я прочитала только начало, но на лбу уже стали собираться морщины. Я много что хотела сказать, но первым делом указала на самую большую проблему:

– Я не умею говорить на диалекте.

Меня воспитывают родители, которые говорят на стандартном японском, поэтому и интонации у меня стандартные. Иногда я, увлекшись, начинаю копировать произношение собеседника, но не думаю, что у меня хорошо получается.

– Ты ведь тоже обычно не говоришь на диалекте.

– Если постараться, могу и заговорить, чойта!

Родители Нарусэ из префектуры Сига, так что ее диалект звучит естественно.

– Я проанализировала прошлые выпуски «Гран-при» и поняла, что у тех, кто говорит на кансайском диалекте, явное преимущество. Вот и решила, что, с учетом нашего названия, диалект будет звучать выгоднее.

– Но ведь лучше говорить как обычно, чем пытаться изобразить непривычную речь!

Даже если забыть про диалект, были вопросы и к самому тексту. Да, написана сценка понятным языком, между членами дуэта происходит необходимое взаимодействие, но у нее получился обычный диалог. Может, она считает, что для первого года этого достаточно? Но если уж взялся за дело, нужно с самого начала выложиться на все сто, разве не так?

И как ей об этом сказать? Пока я размышляла, мне стало жалко усилий Нарусэ, и я решила для начала попробовать сыграть все по сценарию.

Мы встали у стены, держа листок так, чтобы обеим было видно.

– Ну здрасьте! Я – Симадзаки. Я – Нарусэ. Мы из Дзэдзэ, приехали из Дзэдзэ. Надеемся на вашу благосклонность.

Нас вроде никто не слышал, но все равно было ужасно стыдно. Я старалась, чтобы моя речь звучала похоже на кансайский диалект, но не могла избавиться от неестественных интонаций. Когда мы дошли до конца, я уже не понимала, какое сделать лицо, поэтому мы молча сели за стол друг напротив друга.

– Нарусэ, ты правда думаешь, что это смешно? – прямо спросила я, ткнув пальцем в листок.

Нарусэ с серьезным видом признала:

– Не смешно.

– Давай я тоже подумаю над текстом. Во-первых, тему бейсбола мы не осилим. Многие знают о нем все, и дуэтов, которые обыгрывают бейсбол, тоже немало. Зачем нам брать для состязания тему, в которой мы ничего не понимаем? Во-вторых, в словах «простака» нет ничего неожиданного. Надо добавить каких-нибудь явных глупостей. – Начав говорить, я невольно выложила все замечания. – Извини, увлеклась.