Будучи классе в пятом или шестом, точно Лукьян вспомнить не мог, Маша в очередной раз выводила закрученные «па» на площадке с флагштоком перед крыльцом школы, волоча за собой партнёра – белобрысого, тощего, с откляченной пятой точкой парнишку.

Школьники стояли сплочёнными рядами, крепились, понимая, что «Ча-Ча-Ча» – лишь начало вселенской скуки. На широком крыльце, выполняющем функцию трибуны, готовились к речи завуч, директор школы и парочка депутатов.

Общую дремоту разбавляла только танцующая Маша, ритмично двигая руками, ногами, шелестя подолом, щедро усыпанным пайетками, ярким пером на повязке через лоб, бусами и серебряными туфельками на каблучке – источником зависти младших школьниц.

Но главное не это, главное – улыбка и взгляды, которыми она одаривала «зал». Совсем мелкая по возрасту и внешне – а она точно стояла последней в шеренге на уроках физкультуры, – Маша выглядела небожительницей, сошедшей с экранов кинотеатров или рекламы.

Героиней «Великого Гэтсби», дивой двадцатых годов двадцатого века в мини-версии.

Такая маленькая, а уже звезда. Тогда, глядя на вертлявую, яркоглазую пятиклассницу, ни у кого, начиная от депутатов, заканчивая первоклашками, и сомнения не возникало, что девочку ждёт большое будущее. Она непременно станет звездой танцев или кино, неважно.

Важно, что оно гарантировано – это звёздное будущее.

В конце выступления ведущая громко повторила имена выступающих. На «Мария Заводовская» кто-то из старшеклассников крикнул:

– Какая она Мария, Мэри она!

Мэри, как символ жизни заграничной, значит – прекрасной, волшебной, безоблачной. Жизни, которая вряд ли была уготована большинству учеников обыкновенной школы небольшого Кубанского городка, раскинувшегося между пахотных полей.

Так юркая, как ящерка, шустрая, со смеющимся взглядом тёмно-карих глаз, похожих на пуговицы, девочка стала символом всего лучшего сразу.

Впоследствии никто не удивился, когда Мэри поступила учиться на хореографа, танцевала в одном из лучших народных коллективов края, удачно выскочила замуж. Приезжала к матери на дорогой машине, блистала, сияла, радовала, и снова улетала в свою прекрасную жизнь, символом которой когда-то стала.

Мэри…

И что стало с этой Мэри?

Вот с этим и собирался разобраться Лукьян в ближайшем будущем.

Во-первых, упускать такую женщину – грех неискупимый, на который он пойти никак не мог. Все его предки казаки, люди традиционно богобоязненные, вставали за его спиной и говорили взглядом: «Не посрами рода нашего Андреевского, Лукьян Николаевич».

Во-вторых, чем-то в отпуске заниматься надо. Женщина, как ни крути, нужна, дрочка плохо помогает. Напряжение снимается на короткое время, удовлетворения же в механическом движении руки нет совсем. Испарилось за месяцы вынужденного воздержания.

Решив, что Мэри, будь она Машей, Марией или самой бестией из преисподней, станет его, Лукьян уснул.

Проснулся от традиционного хлопка Витюхиной ладошки по лицу, дескать, вставай, папаня, солнце уже высоко.

Лукьян выглянул в окно, окинул взглядом соседский огород – пусто. Мэри ещё не пришла отбывать повинность.

В доме царила суета.

Все четверо внуков от Пелагеи находились во дворе, включая годовалого Василиса, для своих Василька или Василия. Соня – единственная девочка, предводительница банды мелких, командовала парадом, ожидая в гости младших отпрысков Зервасов.

Понятно всё – медовый месяц у счастливых родителей. В случае с вечно работающими Косом и Полей – аж целых пять дней, которые они проведут в Греции, на исторической родине мужа.

Витюха на общее веселье смотрел настороженно и немного свысока. Ему, мужику серьёзному, без пяти минут охотнику, рыбаку, будущему покорителю Таймыра и плато Путорано визги-писки были неинтересны.

Сидя на качелях, точно так же сверху вниз, демонстративно скучающе смотрел на происходящее Саша – сын Коса, дружок Лео. Одним своим видом напомнив, что у Лукьяна с Витюхой сегодня запланировано важное мероприятия.

Малой отправится покорять кур.

Его отец – ведьму, которая накануне возбудила и не дала, а так не пойдёт.

Придётся дать. Лукьяну надо.

– Привет, – он сел рядом с Сашей, спустил с рук Витюху, который сразу же направился к яркому пластмассовому грузовику с полным кузовом песка. – Чего к бабушке не идёшь? – показал взглядом на дом родителей Коса.

Логичней было бы тусоваться у них, пусть никто из Андреевых не возражал, что сыновья от первого брака зятя крутятся у них. Дети и дети, когда все рядышком – и душе спокойней. Пусть привычно курсируют от дома к дому одной большой компанией.

Стало немного не по себе от того, что Витюха рос в стороне от общего веселья, но мгновенно отпустило. У них с сыном свой луна-парк.

– А-а-а, – неопределённо протянул пацан.

– Понятно, – ответил Лукьян, будто правда понял. – Слушай, друг твой, Лео, пришёл к бабушке? – показал взглядом в сторону участка Заводовских.

– Минут двадцать назад с мамой приехал. Зачем тебе Левон, дядя Лукьян? Натворил чего?

– Ничего не натворил, а если бы и натворил, я ему не папа с мамой, воспитывать, – по-доброму усмехнулся Лукьян. – Вчера случайно встретились, он обещал бабушкиных кур нам с Витюхой показать.

– Кого? – озадаченно протянул Сашка.

– Кур, – раскатисто засмеялся Лукьян. – Не видел Витюха кур, хочу показать.

– Я как раз к нему собирался. Пойдём вместе, – Сашка подпрыгнул с заметным энтузиазмом.

Нашёлся предлог свалить к приятелю. Глядишь, удастся зависнуть на целый день, избавив свою взрослую и важную персону от общества младших братьев и сестёр, а заодно и от неумолимой и беспощадной заботы бабушек.

Через десять минут они дружной компанией стояли во дворе Заводовских. К ним вышла хозяйка, вытирая руки о фартук, тепло улыбнулась, глядя на Витюху, который с интересом разглядывал новое для него место и людей.

– Что это за сладкий мальчик к нам пришёл? – затянула тётя Женя, глядя на карапуза.

– Здравствуйте, Евгения… – Лукьян забыл отчество соседки, если в принципе знал.

– Степановна я, Лукьян, но давай-ка по старинке, тётя Женя. «Степановна» я только в собесе и поликлинике. Как тебя зовут? – обратилась она к Витюхе.

– Тюха, – ответил Витёк.

– А где же твоя мама? – продолжила кудахтать тётя Женя.

– И правда, где Тюхина мама? – раздался голос Мэри за спиной Лукьяна.

Он обернулся, окинул взглядом стоящую, присвистнул про себя. Крошечный топик, подчёркивал грудь, изящную шею, ключицы. Короткие шорты, демонстрировали стройные ноги, бёдра и ягодицы.

Домашняя одежда, слегка застиранная, как раз помидоры подвязывать, смотрелась на Мэри так, словно от кутюр последней коллекции.

– Лялентина п-ф-ф-ф-ф-б-р-р-р-р, – как сумел, объяснил ситуацию Витюха.

Валентина Борисовна, которая в сознании мальца была кем-то средним между мамой, няней и бабушкой, улетела в отпуск, проведать мужа и детей. Проверить, как идёт строительство дома, на которое она зарабатывала в маленьком семействе Андреевых.

А они приехали сюда, на родину папки Лукьяна, навестить родных и близких, познакомиться с бабушкой, дедушкой и остальными родственниками, которых оказалось много.

И на кур посмотреть, да.

– П-ф-ф-ф-б-р-р-р-р – это серьёзно, – улыбнулась Мэри. – Хорошенький какой, не могу! – взвизгнула она совершенно искренне. – Так бы и затискала.

Витюха всем своим независимым видом показывал, что тискать его – идея плохая. Если что, он будет возражать. Решительно и на всю округу.

– Пойдёмте, покажу то, зачем пришли, – кивнула Мэри, показывая на дорожку, ведущую во внутренний двор. – Вот скажи, Лукьян, зачем люди живут там, где ребёнок даже кур увидеть не может?

– Люди везде живут, – ухмыльнулся он в ответ. – Например, ты видела северного оленя?

– Нет, – равнодушно пожала плечами Мэри.

– И зачем ты живёшь там, где на северных оленей не посмотреть, гольца с омулем не поймать, сугудая не поесть?

– Сугудай, что за зверь?

– Блюдо народов Крайнего Севера из сырой рыбы. Кстати, вкусно. Могу угостить, – поравнялся он с Мэри, повёл выразительно бровями, намекая, что готов угостить не только экзотическим для здешних мест лакомством, но и кое-чем более тривиальным, зато куда более интересным.

– Держи свой сугудай при себе, – фыркнула Мэри. – Прибереги для жены, она же не навсегда п-ф-ф-ф-ф-б-р-р-р-р, – пропела, растягивая губы в ехидной улыбке.

Не навсегда…

Хотелось, чтоб не просто навсегда, а прямо с концами, без малейшей возможности объявиться. Чтоб черти к самому кипящему котлу приковали Лизку и не отпускали до скончания веков.

Какой тварью нужно быть, чтобы от родного ребёнка отказаться?

Поначалу Лукьян отнёсся к взбрыку Лизки равнодушно – это же Лизка, что с неё взять? По мере взросления Витюхи, глядя, как тот растёт, развивается, учится выражать мысли, эмоции, начинал беситься.

И этого человека его бывшая жена обрекла на существование в детском доме? Кто она после этого? Тварь!

Но озвучивать мысли не стал, если и скажет, то не сейчас. Мэри тем временем открыла калитку загончика для кур, откуда посыпали пернатые, вызывая настолько восторженный визг Витюхи, такие крики радости, что всё вылетело из головы разом.

Мелкий визжал, топал, пытался схватить то одну курицу, то другую, на петуха же смотрел, раскрыв рот, как на самое настоящее чудо.

Витюха с папкой половину страны пересёк, пока из Норильска на Кубань добрался. Самолёты видел, поезда двухэтажные, людей, зверей, игрушки разные, а сколько цветов, деревьев – не перечислить всего. Всё было в новинку, интересно, но обычный петух с разгромным счётом выиграл у боинга.

Как тебе такое, Илон Маск?

Лукьян следил за Витюхой, чтобы в приступе восторга тот не причинил вреда себе и пернатым. Краем глаза посматривал на Мэри.

Хороша чертовка, не просто хороша, шикарна, так бы и слопал, то есть трахнул.

Член выразительно соглашался, что было совсем некстати, учитывая, что одет был Лукьян в серые трикотажные шорты, а где-то рядом находились двое подростков и тётя Женя.

– Так что на счёт сугудая? – повторил свой вопрос Лукьян.

В это время зазвонил телефон Мэри, она быстро ответила, окатив гостя ледяным взглядом, жаль тот совсем не подействовал.

Охладиться не помешало бы, а то шарики за ролики начали заходить.

В голове нон-стопом мелькали порно картинки с Мэри, где она то в шортиках этих бесстыжих, то в парочке вчерашней, то в платье шёлковом, без белья, с широко разведёнными бёдрами.

Эй, Лукьян, очнись!

Кругом дети, куры, даже один фазан важно ходит. Согласись, так себе атмосферка и время для сексуальных фантазий.

Мужик, держи себя в руках, тем более с утра подрочил, не должно настолько крыть.

– Что значит – не приедешь? – услышал голос Мэри. – Тебя Левон третью неделю ждёт! Да что ты говоришь?! Естественно, самочувствие драгоценной Гаруник важнее родного сына! Да?.. И что?.. Иди ты в задницу, Давид! Конечно, конечно, я всё понимаю! Золотой пизды колпак твоя Гаруник, вот что я понимаю! Урод! И верни ребёнку его Лего! СДЭКом отправь, раз твоя поперёкпиздная не разрешает с сыном общаться!

– Ой, – подпрыгнула Мэри, после того как засунула телефон в карман, раздувая ноздри, как взбешённый буйвол. – Прости, маленький, – посмотрела на Витюху, который, к счастью, настолько увлёкся птицами, что внутреннее записывающее устройство не пополнило словарный запас.

– Плохой день? – Лукьян посмотрел с искренним сочувствием на Мэри.

Похоже, дела у неё дрянь… не обманула по поводу сложного развода.

– Как видишь, – развела она руками. – Помидоры ещё эти… – едва не плача продолжила. – Неужели нельзя купить на рынке? Обязательно раком всё лето стоять?