– Она, поди, на другом конце города…

Но все оказалось еще хуже. Мама залезла в Сеть и закричала:

– Сашка! Это школа-интернат для одаренных! Ну уж нет!

– М?

– Ну… там же жить надо. Все время. А домой – только на каникулах.

– Как в Хогвартсе? – распахнула Саша глаза.

В марте Саше исполнилось одиннадцать. Она очень ждала сову. «Это просто книжка, – говорила мама. – Ты что, всерьез веришь, что Хогвартс существует?»

Да, Саша всерьез верила. Ну нельзя так подробно все выдумать, так… качественно! Проплакав первую неделю сентября, Саша решила, что вообще-то на Хогвартс рассчитывать глупо, все-таки он в Англии. Но такие школы должны быть в каждой стране! Не могут не быть! Школа дорог и мостов – может, это и есть наша школа чародейства и волшебства?

Мама вздохнула:

– Вряд ли там будут волшебные палочки.

Но Саша мысленно уже бежала на платформу 9 и 3/4.

На следующий день Алехин ждал их в школьном холле, и мама набросилась на него, не поздоровавшись.

– Вы почему сразу не сказали, что это школа-интернат?!

– Саша, можно я поговорю с твоей мамой один на один?

Саша отошла. Даже не обиделась. Она вела пальцем по решетке раздевалки (тот еще лабиринт) и смотрела, как мама, размахивая руками и то и дело убирая со лба отросшую челку, что-то доказывает Алехину. Потом он ей. Потом снова она, но уже спокойнее. Саша смотрела на них и сама не могла понять, хочется ли ей в эту школу. Жить где-то там, не дома, не с мамой. Но все-таки неприятно, когда тебя не пускают. И она болела за Алехина. Правда, от этого было чуточку стыдно, но только самую чуточку, потому что дело его безнадежное – мама ее ни за что не отпустит. Наконец они перестали спорить и подошли к ней.

– Саша, мы решили, что ты попробуешь, – сказал Алехин.

– Если будет очень сложно или заскучаешь, сразу вернешься домой, – сказала мама.

– Он применил к тебе заклятие «империус»? – спросила напрямик Саша.

Алехин непонимающе мотнул головой, мама фыркнула.

* * *

Саша повесила школьную форму на вешалку, злорадно улыбнулась. Какой бы ни была форма там, она не может быть хуже этой – кусачей, жаркой и тесной. Про форму в новой школе спросила у Алехина, конечно, мама. Он немножко смутился, потом сказал:

– Да, форма… конечно, форма нужна. Дисциплинирует, организует, уравнивает и… что там еще… Я думаю, у Саши не будет с этим проблем.

Увидев недоуменный мамин взгляд, как-то весь собрался и сказал очень серьезно:

– Форму Саше выдадут. У нас хорошее финансирование, вы не переживайте.

Разглядывая сейчас свою старую форму, Саша вздохнула. Сегодня еще надо пережить папу. Ну, в смысле его приход. Сегодня второе воскресенье месяца, папин день, и обычно она ждет его с нетерпением, но про новую школу мама приняла решение, не посоветовавшись с ним, а значит, будет непросто.

Саша до сих пор не понимает, почему родители не живут вместе, ведь они любят одни и те же вещи: кормить уток, фисташковое мороженое, классическую музыку, сыр маасдам и ее – Сашу. Сначала Саша думала, что у папы другая семья, но оказалось, что нет. Может быть, они просто слишком похожи и им тесно друг с другом? Но зато они никогда не ссорятся, часто вместе ходят в кино и на школьные праздники, и вообще со стороны трудно догадаться, что они уже четыре года живут порознь.

Саша нервничала, боялась, что папа начнет копать и накопает такое про школу Алехина, что ее поступление туда сорвется, и тогда она никогда-никогда-никогда не узнает, что же за школа такая, которую можно было назвать Школа дорог и мостов? Но папа вдруг позвонил и отменил встречу. Очень извинялся, говорил про какой-то важный проект, который на него свалился как снег на голову.

– Скажи папе про школу! – крикнула из кухни мама, поняв, с кем Саша разговаривает.

Но Саша не сказала.

* * *

Через неделю вечером они сидели с мамой обнявшись на диване. Чемодан был собран, стоял в коридоре. Документы о переводе оформили на удивление быстро.

– Оказывается, ваша директриса знает этого Алехина и школу его знает. Говорит, он инноватор, часто выступает на учительских конференциях, но министерство его не любит… впрочем, не важно. В общем, она сказала, что гордится тобой и что всегда в тебя верила.

– Ма-а-ам, в нашей школе две тысячи учеников, вряд ли она знает о моем существовании.

– Ну, теперь точно знает, – улыбнулась мама. – А все-таки странно, что год у них так начинается… ну, не с первого сентября.

«Это не имеет значения», – сказал Алехин, и Саша тогда впервые подумала, что Система Образовательных Стандартов не для него. В новую школу захотелось еще больше.

– Сашка, я тебя все-таки провожу.

– До вокзала – конечно!

– Нет, до школы.

– Мам, четыре часа на электричке, четыре обратно, а завтра на работу.

– Ну и что? Зато спокойна буду. А то отдаю тебя в руки незнакомому человеку, возникшему из ниоткуда.

– Чего это из ниоткуда? Вот директриса его знает…

– Саша!

– Мама!

– Уверена: все поедут с родителями.

– Уверена, что нет.

– Саша…

– Мам, давай на вокзал приедем, и если вот прямо все поедут с родителями, то и ты…

– Договорились! – обрадовалась мама.

Саша вздохнула: ну не сможет мама пройти на платформу 9 и 3/4, или как это у нас называется… расстроится…

– Ты хоть папе-то позвонила? – спросила мама.

– Ой… я в дороге позвоню, ладно?

Папа Сашу, конечно, поймет. Он вообще понимающий и заботливый. Гулять с ним интересно и разговаривать. И подарки он всегда делает правильные: деньги на карту или подписку на подкаст, который показался ему интересным. Но он так давно не вмешивался в их с мамой жизнь, что было бы странно извещать его о переменах сейчас. Ну другая школа, подумаешь. Не другая планета ведь.

– Я ведь не на Марс, – буркнула Саша.

Мама вздохнула:

– И на том спасибо.

– Зато сможешь завести кошку, – сказала Саша. – Ты же хотела.

У Саши на кошек была аллергия.

– Дурочка ты, – заплакала мама.

Саша обняла ее, впервые в жизни не зная, что сказать.

Электричка

Перрон был самый обычный. Алехин сразу их увидел, улыбнулся, перехватил у мамы Сашин чемодан. Мама огляделась: неподалеку высокая пара обнимала тощую девочку; мальчик, по виду Сашин ровесник, с красным походным рюкзаком за плечами, стоял один; какие-то еще взрослые садились в вагон, но детей с ними не было.

– Можно мне проводить Сашу до школы? – спросила мама Алехина.

– Да в принципе можно… но выбираться оттуда очень неудобно. Обратно электричка отправляется поздно вечером, до станции идти через лес, а на самой станции даже посидеть негде. Вы не переживайте, она же с телефоном, будет звонить вам хоть каждый час. Мы не крадем детей, правда.

– Надеюсь, – буркнула мама. Настроение у нее сильно испортилось.

Саша обняла ее крепко-крепко. Раз пять пообещала звонить, писать, присылать фото, хорошо учиться, хорошо питаться, не влезать ни в какие истории, не забывать писать папе и бабушке…

– Нам пора, – сказал Алехин.

И Саше вдруг стало грустно и страшно и захотелось все отмотать назад, ходить в свою школу, и зачем ей вообще эти лабиринты? Но Алехин тихонько сжал ее плечо, и она, шмыгнув носом, поднялась в тамбур.

Мама смотрела ей вслед.

– Через три месяца уже большие каникулы, – сказал Алехин маме. – Они быстро пролетят. Для Саши, конечно, быстрее, но у нас устойчивый интернет, можно созваниваться хоть каждый день.

Мама кивнула. Она в отличие от Саши слез сдержать не смогла.

* * *

Электричка была обычная. Не Хогвартс-экспресс, но вполне уютная. Мягкие удобные кресла нежно-салатового цвета, столик между ними, огромные чистые окна, бешеная скорость, не позволяющая рассмотреть ничего по ту сторону стекла. Алехин с Сашей сели напротив друг друга. И Саша не удержалась, спросила:

– А как вы уговорили маму?

– Я сказал ей правду. Это чаще всего срабатывает.

Саша продолжала смотреть на него вопросительно, и Алехин вздохнул:

– Я сказал ей, что у тебя исключительные способности, но без должного развития они, скорее всего, угаснут, и будет очень обидно, потому что люди с такими задатками, как у тебя, встречаются редко, и что сама ты, потеряв это (а так и случится, если не развивать и если не найти им должного применения), будешь все время ощущать пустоту, такую, знаешь, тоску, даже если в остальном твоя жизнь сложится прекрасно. Но так уж это работает: если нам дан какой-то дар, мы обязаны им воспользоваться, а нет – получи́те в награду тоску-печаль и сожаление на всю оставшуюся жизнь. Мне показалось, что это и стало главным аргументом для твоей мамы, мне даже почудилось, что она точно знает, о чем я говорю…

– А вы так уверены, что у меня есть… ну, эти… способности?

– Да, подозреваю, что ты… – Он оборвал себя на полуслове. – Не будем торопиться, все узнаешь в школе.

– Распределяющая шляпа? – понимающе кивнула Саша.

Алехин сделал вид, что не услышал. А Саша подумала: стоит ли вообще связываться с человеком, не читавшим «Гарри Поттера»?

Народу в вагоне было немного, и все – страшно увлечены своими делами: сном, игрой в смартфоне, перекусом, просмотром фильма на общевагонном экране. Никто почему-то не разговаривал. Один мальчишка смотрел в окно. На полке над его креслом лежал красный походный рюкзак. Он показался Саше смутно знакомым. Рюкзак, а не мальчик. Увидев, что она разглядывает, Алехин спросил:

– Тебя что-то беспокоит?

– Рюкзак.

– Да, этот юноша шел перед нами на вокзале. Рад, что ты заметила.

– Что в этом такого?

– Хорошо, когда у человека цепкая память, еще лучше, когда он умеет подмечать детали. Какого цвета у меня глаза? – и Алехин резко закрыл их.

– Карие. Темно-карие. Но это легко. Я же все время смотрю вам в глаза, – хмыкнула Саша.

– Ты удивишься, сколько людей, которые видят тебя каждый день, не смогут ответить на этот вопрос, – очень серьезно сказал Алехин, открывая глаза.

Саша все еще смотрела на мальчишку с рюкзаком. Что он пытался увидеть там, за окном? Скорость же бешеная, сплошные пятна.

– Думаешь о том, почему он не смотрит кино или не играет в телефоне? – проявил чудеса проницательности Алехин.

– Ага.

– Ну… возможно, он устал от экранов, такое иногда случается. Возможно, он потерял телефон по дороге, а фильм, который показывают, видел сто раз.

– А может, он скучает по дому… ну, как бы не хочет отвлекаться, хочет скучать.

– Хм-г! Отличная версия! А возможно, он художник и в этих пятнах за окном видит что-то особенное.

– А может, у него такое уникальное зрение, что для него это вовсе и не пятна, может, он и правда видит.

Электричка ехала из пункта А (родной дом, знакомая школа, Маша и Даша, мама, папа) в пункт Б (неизвестность, все новое и чужое, волнение) без остановок. Саша внимательно всматривалась в каждое из лиц сидящих в вагоне пассажиров. Потом до нее стало доходить.

– Вы сказали, что школа стоит на отшибе. Как бы вне населенных пунктов и сама по себе населенный пункт?

– Да, – протянул Алехин с явным удовольствием.

– Значит, все эти люди едут туда же?

– Да.

– Значит, все они работают или учатся в школе?

Алехин смотрел на нее очень ласково. Ну, примерно как дрессировщик смотрит на дикого зверя, которого он смог обучить классному фокусу. Так Саше показалось.

– Ты большая молодец! Может быть, ты и не проводник даже, а смотритель.

– Кто?

– В школе узнаешь, а сейчас я хочу тебя кое с кем познакомить. Кирилл! – позвал он, и мальчик оторвался от окна. Улыбнулся. Хорошей такой улыбкой. И подошел к ним.

– Знакомьтесь. Саша, это Кирилл, Кирилл, это Саша. Вы два наших первоклассника, если можно так выразиться.

Саша и Кирилл неловко друг другу улыбнулись.