– Кстати, Саша угадала про твое уникальное зрение, – сказал Алехин и жестом предложил Кириллу сесть.

Тот тут же плюхнулся в кресло рядом с Сашей, а она мучительно думала: «два наших первоклассника» – это значит «два наших первоклассника, которые едут в этой электричке», или «два наших первоклассника, которые переходят в новую школу в начале года», или… а что значит «первоклассника»?!

– Я учусь в пятом! Ну, в своей школе.

– У нас тебе придется начать все сначала, – мягко сказал Алехин. – К тому же у нас всего четыре класса.

– Как четыре? А что потом? – спросила Саша и покосилась на Кирилла.

Но тот или уже знал, или ему было все равно, только он и ухом не повел, услышав эту дикость.

– Потом можно пойти в колледж, можно вернуться в обычную школу, ну или остаться в братстве.

– Где?

Алехин улыбнулся, но не ответил. Саша решила ничего уже не спрашивать. На месте разберется. Но тут же спросила:

– Ну а остальные люди? Кто они?

Алехин хмыкнул. Саша чувствовала, что нравится ему все больше.

– Вон та очень красивая молодая женщина, ее зовут Янина, она ваш будущий преподаватель и мой старый друг.

Саша посмотрела на преподавателя и старого друга. Женщина и правда была очень красивой: нежный овал лица, тонкий нос, черные брови, глаза с длинными ресницами, яркие губы. Темные гладкие волосы собраны в тяжелый узел. Она показалась Саше строгой, но вдруг подняла глаза от смартфона и улыбнулась. Чуть-чуть, но на щеках появились ямочки, отчего все лицо смягчилось, стало еще нежнее и красивее.

– А что она преподает? Какой предмет?

– М-м-м-м… даже не знаю, как объяснить. – И Алехин повернулся к Кириллу, как будто тот мог ему помочь. Кирилл пожал плечами. Конечно, откуда он-то мог знать, он же – первоклассник!

– А могу я пойти сразу в пятый класс? – выпалила Саша. Ну правда, в одиннадцать лет быть первоклашкой как-то унизительно.

– Нет, боюсь, что нет. Но ты не переживай, пожалуйста, у нас совсем другая система.

Саша вздохнула. Слишком много у них всего… другого.

Наступить в лужу

Электричка плавно затормозила у платформы. Но рюкзак Кирилла все равно качнулся и начал падать. Прямо на голову невысокой рыжеволосой девушке, а она, даже не отрываясь от смартфона, перехватила его за лямку четким, привычным движением. И так же не глядя протянула Кириллу. Вздохнула:

– Опять.

– Гранмерси.

– Балабол.

Саше все это… немного не понравилось. То есть восхитило, конечно, как девушка поймала рюкзак, любого нормального человека восхитило бы, и закралась надежда, что и ее так научат, но вместе с тем стало очевидно, что Кирилл здесь не новичок. А сказали, что тоже первоклассник!

Она посмотрела на Алехина, но тот помогал снять багаж пожилой даме в шляпе (какой-то допотопный саквояж, стопку книг, перевязанную веревкой, и длинную узкую коробку) и Сашин взгляд проигнорировал. Ладно.

Она вышла из вагона, ожидая увидеть все что угодно: средневековую крепость, забор с колючей проволокой, старинную усадьбу в английском стиле… Но увидела обычную железнодорожную платформу с зеленым павильоном, кофейный автомат, витрину с наушниками, пауэрбанками, зарядниками и прочими необходимыми каждому путешественнику штуками. Все пассажиры электрички потянулись к лестнице, Саша, не дожидаясь Алехина, пошла следом. Если она все правильно поняла (а она ведь поняла все правильно), каждый пассажир приведет ее в школу. Школу дорог и мостов.

С перрона вела крутая лесенка, и Саша сердито потащила вниз свой большой и тяжелый чемодан. Уф! Ну почему же здесь не предусмотрено ни карет с фестралами, ни лодок? Что?! Серьезно? Да вы издеваетесь?! Впереди вилась через лес широкая тропинка. Вся в камнях, корнях и почти заросшая травой. Мелкие лужицы подернулись льдом. Все пассажиры электрички (и тут только Саша поняла, что ни у одного из них нет чемодана на колесиках!) обходили их, как великую драгоценность, ни один не наступил. Тропинка скрывалась где-то под соснами и была единственной около станции.

– Давай я помогу, – сказал Алехин, подхватил ее чемодан, будто тот ничего не весил, и бодро пошел по тропинке, обходя лужи. Своего багажа у него не было.

Саша двинулась следом. Настроение у нее испортилось, хотя она не очень понимала почему. Ну не предупредили про чемодан, но не бросили же одну, помогают вон. Может, она просто волнуется? Саша сама не заметила, как отстала от остальных, засмотрелась на лужу. Лужа как лужа. Лед на ней тоненький, узорчатый. Интересно, что будет, если наступить? В городе луж не бывает, да и льда тоже, но мама рассказывала, что раньше они с сестрой любили «ими хрустеть». Неужели и правда будет хруст? А какой? Как когда свежую капусту жуешь или когда случайно на рассыпанные чипсы наступишь? Саша глянула в удаляющиеся спины и наступила в лужу.

Ее вывернуло наизнанку где-то в районе солнечного сплетения, потом дернуло вверх и сразу резко вниз. Она устояла на ногах каким-то чудом, но тут же сложилась пополам от рези в животе. Разогнулась. Потемнело в глазах. Саша часто-часто задышала. Боль потихоньку уходила. Саша выдохнула и огляделась.

Она стояла на широких ступенях небольшого дома, не очень старого, но довольно запущенного. Такими бывают летние дачи, которые оставляют без присмотра на зиму. Выкрашенные в белый цвет стены, коричневые перила крыльца. Широкие ступени. Голова у Саши чуть-чуть плыла, и она пыталась ухватиться за что-нибудь взглядом, удержаться в пространстве.

От крыльца уходила в лес тропинка. Лес был вроде бы тот же самый, что и около станции, только… не такой осенний, что ли. Там, на станции, уже и листья облетели, только на дубах еще держались, и воздух был жесткий, хрупкий, и лужи замерзли. Лужи! Она наступила в лужу! Которые все обходили!

Саша разозлилась по-настоящему. Мало того что никто ни слова не сказал, что чемодан на колесиках лучше не брать (сами-то все кто с рюкзаками, кто с саквояжами), так еще и про лужи промолчали! Ведь знали же, знали, поэтому и не наступали! А она, как дура, полезла – и вот что теперь?

Саша зажмурилась. Села. Ступени были нагреты неярким осенним солнцем. Тихо. Так тихо, что слышно было, как прыгает по ветке ближайшего дерева какая-то птица. Саша наступила в лужу. Обычную с виду лужу. И перенеслась из точки А в точку Б. Это же портал. Настоящий портал! Магия существует!

Саша вскочила и закричала на всю тишину:

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

И тут же дверь дома распахнулась, оттуда выскочил Алехин, увидел Сашу и шумно выдохнул. Было видно, что он сильно запыхался, галстук сбился набок, пиджак распахнут, волосы взъерошены.

– Саша… слава богу. Я по всем входам тебя ищу… так-то ничего страшного, конечно, но мало ли куда могло с непривычки, и мы же еще не знаем всех твоих способностей, да и лужи только-только…

– Ничего страшного?! Вы предупредить не могли?!

Алехин развел руками:

– Прости, я даже не подумал… а зачем ты на нее наступила?

Саша смутилась. И правда: зачем? Видела же – все обходят.

– Случайно, да?

Он будто давал ей подсказку. Кивни – и дело с концом, чего же проще – случайно на лесной дорожке в лужу наступить, да еще и с непривычки, она такую дорожку первый раз в жизни, может, видит… Алехин смотрел очень внимательно, будто мысли читал, будто и так знал, почему наступила, а сейчас проверял, соврет Саша или нет. И она, насупившись, сказала сердито:

– Я хруст хотела послушать.

– Хруст? – опешил Алехин. Даже переспросил: – В смысле – хруст?

– Мама рассказывала, что, когда лужи покрываются льдом, они хрустят. Ну, если на них встать.

И тут Алехин улыбнулся. Так радостно, будто она ему подарок сделала.

– И ты захотела услышать этот хруст?

– Ну да. В городе же ни льда, ни луж. Всё чистят, выметают.

– Да… Ты удивительная, Саша. И прекрасная. Пойдем. Там тебя полшколы ищет по всем входам.

Он открыл дверь, и они вошли в Школу дорог и мостов.

Школа дорог и мостов

Начиналась школа с просторного коридора, в котором стояли вдоль стен пустые обувные полки. Алехин разулся и поставил свои ботинки на одну из них. Сказал:

– У нас в школе все ходят босиком.

Саша тоже разулась, вздохнула:

– У меня сменка в чемодане.

– Не нужно. Правда, все ходят просто в носках. Можно даже в дырявых. Или совсем босиком. Только ты вот напиши-ка… м-м-м-м-м… напиши: «Сидорова Александра, первый класс, в пункт назначения». Я пока еще не знаю, в какой комнате ты будешь жить.

Сам Алехин взял из стоящего тут же, на полке, бумажного стаканчика узкий листок бумаги и ручку, написал: «Алехин С. И., директорская». И опустил в один из своих ботинок.

– Мне так же сделать?

– Да.

– И что потом?

– Видишь ли, у школы много входов, они могут находиться… м-м-м-м-м-м-м-м… ну, на некотором расстоянии друг от друга, довольно приличном, и, если у тебя всего одна пара уличной обуви, придется бежать именно к тому входу, где ты вошла, а это может занять много времени.

Саша удивленно посмотрела на него.

– Я ведь могу просто взять свои ботинки и понести их в руках до комнаты.

– В принципе можешь, но до того, как ты попадешь в свою комнату, нам надо сделать несколько важных дел, ботинки будут тебе мешать. Не бойся, пожалуйста, они не пропадут и окажутся там, где ты в итоге поселишься.

– Ясно, – сказала Саша, а сама подумала, что и здесь домовые эльфы. Никуда без рабского труда.

Идти в носках, оказывается, приятно. Пол был выложен плитами песочного цвета, и Саша пошутила:

– Дорога из почти желтого кирпича.

Алехин улыбнулся, но ничего не сказал. «Может, они тут вообще книг не читают?» – заволновалась Саша и спросила, пока не поздно рвануть обратно, все отыграть, вернуться домой к маме и любимому книжному шкафу:

– А библиотека тут есть?

– О, огромная!

Саша успокоилась. Если есть книги, она не пропадет.

Коридор вывел их в светлый холл с ультрасовременным интерьером: стекло, обтекаемые формы мебели, минимализм, огромная плазма на стене. Странно, а ведь домик с улицы казался совсем маленьким. «Это, наверное, как с палатками на Чемпионате по квиддичу», – решила Саша. Сердце ее прыгало и пело: все-таки она почти в Хогвартсе! Как бы он здесь ни назывался! Она уже хотела спросить, когда ей выдадут волшебную палочку, котел для зельеварения и все остальное, но Алехин повел ее дальше, в другой холл, и они будто попали в прошлое. Тут тоже было светло, но горели не яркие светодиодные ленты, а обычные лампочки, еще и спрятанные под вязаными абажурами, поэтому свет был мягкий, желтый. На полу – домотканые полосатые коврики, на стене – доска с объявлениями, отпечатанными, видимо, на пишущей машинке. Саша будто попала даже не в мамино, а в бабушкино детство, как она себе его представляла. Она не решилась спросить об этой странности у Алехина, понаблюдает еще, может, и сама разберется.

Алехин подвел ее к огромное пробковой доске, увешанной объявлениями всех мыслимых размеров и цветов.

– Ну вот. Можешь выбрать свою мастерскую, – сказал Алехин.

– Мастерскую? В смысле?

– Ну… хм-г, хм-г… Так у нас называются факультеты.

– А, ну так бы и сказали! А то есть «самой выбрать»? Просто взять и выбрать?

– Ну да. Все самое важное в жизни лучше выбирать самому. А мастерская – это твоя специализация, вся учеба здесь будет строиться на твоем выборе.

– А… ясненько.

Саша пробежала глазами по списку, на который указывал Алехин.

На сиреневом листе бумаги было отпечатано:

«Ткачи – 345.

Смотрители – 28.

Следопыты – 091.

Проводники – 459.

Целители – 12».

– А что это за цифры?

– Пока не обращай на них внимания, смотри на слова.