Он посмотрел на шесть здоровых поросят, возившихся в ящике под лампой. Для первого опороса это был отличный результат, он-то думал, что поросят будет меньше. Арсений обтер каждого досуха, избавил одного от родового пузыря, обработал йодом пуповины. Поросята были крепенькие, розовенькие и хорошенькие. Закончив с ними, Арсений занялся свиноматкой. Рюшечке был всего год, свинья была крупная, мощная, с сильными и крепкими ногами. Он обтер ляжки, на которых осталась кровь и послед, помассировал соски, чтобы стимулировать выделение молока, и погладил по морде. Он почувствовал опустошенность и растерянность.

– Ну прости, что немного припозднился, так уж случилось. Но смотри, все обошлось же. Шесть здоровых поросят. – Сеня включил над свиноматкой лампу, чтобы тепло шло не только от пола, но и сверху. Пока свинья отдыхала, он вымел метлой старую солому, заменил на свежую. От сена несло страхом и надеждой, а еще чем-то мелким, едва уловимым. Будто бы… прячущимся. Крысы рылись в соломе, копошились в ней. Он заметил их экскременты уже после того, как понял, от кого исходило это чувство и почему осталось: приближались холода и крысы искали себе теплое место, где можно было перезимовать и хорошо набить брюхо. Такое желание любому существу было понятно, однако грызун был грызуном и опасным переносчиком болезней. И как решать этот вопрос, Арсений не знал. У него были родившиеся поросята и крысы с ними в одном помещении. Они могли навредить новорожденным, заразить свиноматок. Можно было купить отраву в магазине, но свиньи могли съесть ее и отравиться сами. А та отрава мумифицировала изнутри. Рисков было множество, и что со всем делать, он даже не знал. Дератизатор стоил больших денег, такую сумму Арсений сейчас не мог себе позволить, потратился на свиней и покупку нового электрогенератора. Еще один кредит ему просто не дадут. Полина предлагала попросить денег у Ярослава. Брат, конечно, не откажет, но ему достанется от жены-мегеры. Арсений вообще не понимал, как Яра угораздило жениться на такой женщине, как Ольга. Однако дело было сделано, и он, Арсений, уже ничего не мог поменять. Рюша хрюкнула, укладываясь на бок. Арсений присел на корточки рядом с поросятами, вытащил из комбинезона щипцы и, крепко зажав малыша между колен, выдернул восемь черных зубов из его пасти. Зубы были острыми, как иголки. Он проделал эту процедуру с каждым новорожденным, прежде чем уложил поросят рядом с матерью, ближе к соскам, чтобы те начали кормиться.

– Все хорошо, это твои детки, Рюша, им нужно кушать.

Свинья уже успокоилась и глядела блестящим влажным глазом на поросячью возню возле своего живота. Арсений наблюдал за ними, как они устраивались рядом, возились, копошились, выбирали свой сосок и ели. Прошла бы не одна кормежка, прежде чем поросята выстроили бы свою иерархию. Им была нужна еда каждый час, но пока – молоко не шло дольше нескольких секунд, и малыши его жадно сосали, – ему не нужно было заниматься другими делами. Арсений обошел остальных свиней, проверяя, как они себя чувствовали: двух ветеринар оплодотворил несколько недель назад. Люди хотели свиных ребрышек всегда, но к майским праздникам особенно сильно. Когда эти малыши подрастут, он отдаст их на убой в магазин, а перед праздником подоспеют новые. К тому времени, как он закончил с другими свиньями – накормил их и поменял подстилки, пришло время новой кормежки новорожденных. А он все думал – может, пойти к Абаурицию, все-таки председатель как-никак. Уж одолжит денег, не оставит в беде… Серафима хрюкнула. Ее всегда торчащие уши сейчас понуро висели. Она ощущала растерянность хозяина так же легко, как он ощущал их эмоции. Арсений погладил свинью.

Когда он вышел из свинарника, уже рассвело. Арсений нес мертвых поросят в мешке. Кровь уже просочилась и капала на землю, оставляя тонкий след. Пес Джек подбежал к хозяину и обнюхал мешок.

– Не успел я, – оправдался Арсений, глядя на пса. Джек еще немного бежал рядом, а потом поспешил по своим собачьим делам. Арсений бросил поросят за домом, в кострище, чтобы потом сжечь.

– Только двух из восьми убила, – входя на кухню, сообщил новости Арсений. Полина кивнула, ставя на стол поздний завтрак.

– Я думала, только шесть родится, как у предыдущих. А тут вон сколько.

– Даже кастрировать никого не нужно, все девочки. Ну, живые.

– О как свезло! – Полина рассмеялась, разливая по кружкам чай. Арсений кивнул. Пока он был в свинарнике, голод не ощущался, а сейчас, сидя за деревянным столом, у него проснулся аппетит. Он налег на свежеиспеченные блины, щедро обмакивая их попеременно в сметану или мед. Полина всегда находила плюсы в плохом – не два поросячьих трупика, а нет нужды кастрировать хряков. Не председатель сельсовета властолюбец, а экстравагантный человек, с которым не заскучаешь. Не сгорел генератор и придется дома провести без электричества несколько дней, а романтика при свечах и повод затопить старую печку. Полина была таким человеком – отрицала плохое, не подпускала его близко.

Завтракали супруги в тишине, прерываемой только похвалой Арсения или просьбами что-то передать друг другу. Немного передохнув после завтрака, Арсений снова пошел к свиньям. Их требовалось кормить в первые сутки каждый час. А потом уже было бы полегче… вот когда опоросятся Серафима и Персик, будет сложнее, потому что их две, несмотря на то что для обеих свиней опорос уже далеко не первый. Рюша вела себя хорошо, поросята тоже – активные, голодные и бодрые.

В заботах прошел весь день.

– Спишь?

– Пытаюсь. – Арсений зевнул.

– Ты поросят-то сжег?

– Утром займусь…

– Джек их съест.

– Да не съест. Он с кострища не трогает ничего, я его отучил.

А утром были другие дела. В свинарнике Арсений не слышал подъехавшей к дому машины и того, как их облаял Джек. Но когда шел в дом, напрягся: полицейская машина у ворот всегда не к добру. Участковый нашелся на кухне, угощаясь чаем и домашним печеньем. Арсений ревниво поглядел на то, как тот ел, и опустился на стул напротив.

– Арсений Данилович?

– Да. Случилось что?

– У вас, насколько мне известно, есть охотничье ружье. Карабин «Байкал», верно?

– Верно. Разрешение на оружие и карабин принести?

– Вы не теряли его?

– Да ну нет, конечно. Сейчас сами убедитесь!

– Не нужно, нет необходимости. Где вы были 26 октября днем?

– У председателя сельсовета, Абауриция Ивановича.

Участковый записал в блокнот и кивнул.

– А в лес ходили последние дни?

– Мне некогда, у меня опорос.

Участковый снова кивнул.

– А мимо вас кто-нибудь проезжал числа двадцать пятого, может, двадцать шестого?

Арсений нахмурился, вспоминая.

– В этих числах нет, а вот двадцать третьего проехал джип. Еще остановились, спрашивали, верно ли едут к Северо-Карабашскому руднику. Ну я сказал, что да. Они уехали. А что случилось?

– Да мертвыми троицу нашли. Браконьеры были.

– И вы думаете, что это я их?..

– Нет-нет! – торопливо сказал участковый. – Они… друг друга перебили. Поссорились, наверное.

– Поссорились, – повторил Арсений. Полина бросила на мужа многозначительный взгляд. Тот вздохнул. – Наверное, поссорились.

– Вы думаете, что-то другое было?

– А с чего мне так думать? Я их даже не видел. Одного только, который из машины высунулся. Кучерявый такой. Просто повторил. – Арсений вздохнул. – Ладно, некогда мне с вами болтать, дел невпроворот.

– А скоро нас свининой побалуете?

– Скоро, дайте только поросятам немного подрасти! – Арсений рассмеялся, участковый тоже. – А разве этим делом не следователь должен заниматься?

– Должен, – кивнул участковый. – Я помогаю просто. Дел много. Но если что, мы вас вызовем, и уже будете говорить со следователем. – Он пожал Сене руку и ушел. Арсений взял его чашку: на ней отпечаталось недоумение и легкий, покалывающий азартом страх. Они просто хотели замять это дело. Никому не хотелось возиться с браконьерами. Померли – и хорошо.

Полина и Арсений сели за стол.

– Не нравится мне это. – Полина беспокойно терла руки, как всегда, когда тревожилась. – Может, ты это чуял?

Арсений покачал головой, постучал пальцами по столешнице. Чувства навалились на него одновременно, но чему-то одному не принадлежали. Чтобы разобраться, требовалось время. А его, кажется, было не очень много, но кое-что он понимал.

– Горечь это от Ярослава, у него что-то не ладится, но как будто отпустило недавно. А тревога… она ведь не прошла. Она из леса идет. Звенит, шуршит, на много голосов сразу, как рой пчелиный. А эти парни… Не знаю уж, что их убило, может, зверь, может, и правда поссорились?

– Ты бы сходил туда, проверил? Может, почувствуешь что-нибудь? Какое-никакое, а зверье везде бегает.

– Может, и почувствую. Только где этих браконьеров искать? – ответ «где» был у обоих. Арсений покивал сам себе. Полина успокаивающе сжала его руку. Тепло ее руки успокаивало его.

– Разболтает, если самолюбие его погладишь.

– Уж придется. Завтра схожу.

– Сень, лучше сегодня. По горячим следам.

– А свиньи? Полин, ты не справишься с ними. Может, ты к Абаурицию и сходишь?

– Да справлюсь, мне же их не на себе таскать, а поросята меньше килограмма!

– Ты просто к Абаурицию идти не хочешь.

– Это, Сень, тоже.

– Крысу мне тогда поймай.

– Я тебе не кошка! – Полина шутливо отвесила подзатыльник Арсению, прежде чем он ушел.

Абауриций Иванович сидел в своем кабинете. Он вообще редко куда выходил в рабочее время. Хоть в этом был его плюс – не надо долго искать. Здание не ремонтировалось еще с советских времен, да и мебель тут давно никто не менял. Разве что рассохшийся диван три года назад заменили на новый. На нем уже появились пятна от чая и сиденья лоснились. От этих следов веяло ожиданием и раздражением. Рядом стоял засыхающий цветок с водой в поддоне, из него тянуло гнилью. Корни уже съели всю землю – даже сверху; он засыхал, сколько его ни поливай. Секретарша Абауриция где-то ходила, поэтому Арсений постучался в дверь и, получив разрешение, вошел.

– Здравствуйте, Абауриций Иванович. – Арсений вошел без улыбки, кивая председателю.

– Здравствуйте, да, – протягивая гласные, поздоровался Абауриций. – С чем пожаловали, Арсений Данилович? Вы садитесь, в ногах правды нет.

Абауриций отложил книгу, говорил он тускло, не выделяя слова какой-либо интонацией. Да и сам председатель совета сегодня был тусклый. Арсений отодвинул стул и сел, продолжая рассматривать его. Однодневная седая щетина покрывала щеки, очки в роговой оправе плотно сидели на круглой голове. Под глазами залегли тени. Что же мешало Абаурицию спать по ночам?..

– Да где ж ее, правду, сейчас возьмешь…

– К вам, я так понимаю, заезжала полиция? – Он перешел сразу к делу. За что Арсений уважал Абауриция, так это за то, что он не юлил и не ходил вокруг да около.

– Заезжали, верно. Это что же, получается, у нас тут убийство случилось? Я маленько так напрягся, Абауриций Иванович, карабинчик есть у меня, да дед Славы только. И полиция приходила, смотреть не стали, да только вот… боюсь я. У меня ж опорос недавно был, а скоро и следующий. Полина одна со скотиной не справится. Да и не убивал я никого. А этим-то какая разница, на кого убийства вешать? Карабин есть, я их видал, дорогу указал.