Бэрри пользовался доверием тюремщиков и на момент побега выполнял функции хозобслуги. Его камеру, в отличие от камер других арестантов, оставляли незапертой, чтобы он мог принести им, например, воду или что-то еще. Обычно это поручали заключенным с маленьким сроком, которые едва ли попытаются бежать накануне освобождения. Бэрри оставалось всего десять дней, но у него имелась веская причина для побега. У вустерской полиции был ордер на его арест по обвинению в угоне автомобиля, и сразу по истечении срока в Бриджпорте его собирались задержать и посадить обратно за решетку.

«Я не угонял ту машину», – утверждал он позднее, но у него не было ни малейшего желания вновь угодить в тюрьму и доказывать оттуда свою невиновность. Бэрри просидел в общей сложности семь месяцев. Ему хотелось вернуться к привычным занятиям – присматривать элитные усадьбы, планировать проникновения и красть драгоценности. «Оставаться в тех краях я не собирался».

Вряд ли Бэрри стрелял в Вагнера, тут он, пожалуй, не врал, но то, что ему неизвестна личность его спутника, – это была ложь. С убийцей Вагнера, известным под именем Джозеф Портер, Бэрри познакомился еще в Вустере, они дружили с детства. Его звали Джеймс Фрэнсис Монахан. И именно он, скорее всего, снабдил Бэрри ножовкой.

Скрывая личность Монахана, Бэрри рисковал жизнью – он вполне мог заработать смертный приговор. Монахану отчаянно хотелось вернуть другу этот долг. Позднее они объединятся в неустойчивый, обреченный союз для кражи драгоценностей.

Глава 7. Все, что блестит

Луксор, Египет. 1922

Они стояли в конце темного узкого прохода под Долиной Царей в Луксоре, месте последнего приюта великих египетских фараонов. Занимавшийся здесь раскопками археолог Говард Картер ждал этого момента больше тридцати лет. Рядом с ним – британский аристократ лорд Карнарвон, многолетний спонсор его экспедиций. Если их предположения верны, то помещения, ведущие в усыпальницу юноши-царя Тутанхамона, которую никто не тревожил вот уже три тысячелетия, – всего в паре метров. Картер стальным прутом проковырял отверстие в гипсовой перегородке. Он поднял свечу – ее пламя затрепетало в хлынувшем потоке выходящего воздуха – и заглянул внутрь. Какое-то время его глаза привыкали к тусклому свету свечи. И тут он их увидел. «Диковинные животные, статуи и золото, – вспоминал он потом, – блеск золота – повсюду».

Карнарвон стал проявлять нетерпение.

– Есть там что-нибудь?

– Да, – произнес наконец Картер, – тут масса чудес.

Это был ноябрь 1922 года – месяц, когда Артур Бэрри бежал из коннектикутской тюрьмы, а археологи сделали одну из самых важных находок в истории. Помещение было набито всевозможными вещами, которые могли пригодиться фараону в загробной жизни. Статуи экзотических зверей, египетских богов и самого Тутанхамона, кровати и прочая мебель, колеса со спицами от разобранных колесниц, сундуки с драгоценностями. Предметы обстановки, фигуры, колесницы – все было отделано золотом и инкрустировано обсидианом, бирюзой, ярко-синим лазуритом и другими полудрагоценными камнями.

В последующие месяцы люди из команды Картера открывали все новые и новые заваленные артефактами помещения, пока не достигли собственно усыпальницы с мумией фараона и его ослепительной золотой погребальной маской. «Представьте гору драгоценных камней невообразимой стоимости, – писал один из первых журналистов, которым выпал шанс побывать внутри. – Усеянная сокровищами пещера Али-Бабы на этом фоне покажется лавкой безделушек».

Всего в подземных посещениях при усыпальнице было обнаружено около пяти тысяч предметов, и она, таким образом, стала единственной фараоновой гробницей, найденной в практически нетронутом виде, в то время как остальные были в той или иной мере разграблены еще в античную эпоху. Но это не значит, что воры не побывали и здесь. Когда туда вошли Картер с Карнарвоном, многие ценности уже отсутствовали – камни извлечены из оправ, из мебели выдраны золотые украшения, со стрел сняты бронзовые наконечники. Вскоре после смерти Тутанхамона в его гробницу вламывались по меньшей мере трижды, но либо воришек удавалось поймать, либо они прихватывали только мелкие предметы. Когда Картер подметал пол в одном из помещений, из которого уже вынесли все артефакты, он обнаружил еще кое-какие брошенные драгоценности и отдельные камешки, затерявшиеся в пыли.

Они наглядно демонстрировали, что ремесло Артура Бэрри – одно из древнейших в мире.

* * *

Человечество начало изготавливать и носить ожерелья, браслеты и кольца еще в каменном веке. Как сказала писательница и модная журналистка Стеллин Воландс, «в начале были украшения». Старейшие известные нам экземпляры – найденные в сибирской пещере каменный браслет и мраморное кольцо, их возраст – пятьдесят тысяч лет. Люди делали украшения из морских раковин, рыбьих костей, черного дерева задолго до того, как мастера художественной ковки в Египте и других древних цивилизациях научились превращать драгоценные металлы, камни и стеклянные бусины в произведения искусства.

Сформировавшиеся глубоко в углеродных отложениях земных недр и вынесенные на поверхность потоками лавы, алмазы веками добывались в индийском регионе Голконда. Знаменитые камни Кохинор и Хоуп родом оттуда. Индостан оставался главным источником алмазов вплоть до 1870-х, когда залежи этих камней были открыты в Южной Африке. Рубины самых разных цветов и оттенков – от розоватого до кроваво-красного – долгое время добывали на территории сегодняшней Бирмы, но позднее их рассеянные месторождения обнаружили и на других континентах. Сапфиры, их темно-синие кузены, были известны еще в Древнем Риме, а самые крупные их экземпляры привозили с Цейлона. Темно-зеленые изумруды – драгоценные камни берилловой группы, в которую также входят более светлые аквамарины, – начали добывать в Египте две тысячи с лишним лет назад. Рождающиеся внутри устриц и других моллюсков жемчуга, перлы, упоминаются и в Новом Завете, и в Коране.

Драгоценности со временем стали убедительным символом богатства и власти. Своим царственным блеском они утверждали имперскую мощь, королевский престиж и незыблемость монархий. Для защиты их элитного статуса императоры принимали специальные законы. Восхищенный бесподобными изумрудами Клеопатры, Юлий Цезарь постановил, что драгоценные камни вправе носить только римские аристократы. Юстиниан, правивший в VI веке Византийской империей, закрепил за собой исключительное право производить, иметь в собственности и носить изумруды и жемчуга. Многим самым крупным в мире бриллиантам, рубинам и изумрудам на роду было написано красоваться в коронах королей и королев. Корона Британской империи, которая использовалась на церемонии коронации королевы Виктории в 1838 году и в которой британские монархи с тех пор ежегодно открывают сессию парламента, несет на себе почти три тысячи алмазов, а среди прочих камней – огромный красный рубин, украшавший шлемы Генриха V и Ричарда III на поле боя.

Драгоценные камни строили империи, финансировали войны, разжигали революции, создавали и уничтожали целые страны. Испанские конкистадоры смяли катком геноцида южноамериканские цивилизации ради золота, серебра и богатых изумрудных залежей Колумбии. Слухи о том, что надменная, с головы до ног усыпанная драгоценными украшениями Мария-Антуанетта заказала очередное дорогое ожерелье, вызвали общественный протест, кульминацией которого стала Французская революция. Борьба за южноафриканские алмазы и золото спровоцировала две войны между Британской империей и местными бурами.

Драгоценные камни, «наименее первостепенные предметы роскоши», как назвал их журнал «Таун энд кантри», служили оружием в битве за социальное доминирование. С их помощью богачи и аристократы кичились своим богатством и утверждали статус. Они тратили целые состояния на драгоценные камни и украшения, просто потому что могли, и никаких иных резонов за этим не стояло. «Бриллианты покупают из-за того, что это – предметы роскоши, доступные немногим», – заметил в 1908 году парижский банкир Жорж Обер.

То, чем владели одни, не терпелось отнять другим. В Карибском море пираты нападали на суда с драгоценностями. Когда армия вторгалась в страну, мародеры разграбляли сокровищницы и храмы. Состоятельных путешественников на дорогах поджидали разбойники, а ювелиры и обитатели зажиточных поместий становились жертвами грабителей. Особо ценные ювелирные изделия, исчезнувшие или украденные, порой объявлялись спустя десятилетия в частных коллекциях или каталогах аукционных домов. «Драгоценности обладают необъяснимой притягательной силой, – отмечал в 1920-е годы шеф сыскной полиции Нью-Йорка Джон Кафлин. – Ради них мужчины и женщины лгут, крадут, страдают, убивают, сами становятся жертвами убийц чаще, чем по каким-либо иным причинам, – даже чаще, чем из-за любви».

Соблазнительность драгоценных камней, поступки, на которые решались их обладатели, дабы их заполучить, или воры – дабы их украсть, – подарили сюжеты многим писателям. В «Лунном камне» Уилки Коллинза, написанном в середине XIX века, одном из первых детективных романов, повествование вращается вокруг кражи редкого, с желтоватым оттенком, индийского бриллианта. В «Голубом карбункуле» (1892), раннем рассказе Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе, великий сыщик называет драгоценные камни «ловушкой сатаны», которая «притягивает к себе преступников, словно магнит». «…Каждая грань может рассказать о каком-нибудь кровавом злодеянии», – говорит он доктору Ватсону. «Кто бы сказал, что такая красивая безделушка ведет людей в тюрьму и на виселицу!»^[11].

В рассказе Агаты Кристи «Кража в Гранд-отеле» (1923) Эркюль Пуаро ослеплен великолепием шикарных украшений – «скорее просто выставленных напоказ, нежели со вкусом подобранных к туалетам» – в элитном брайтонском «Гранд Метрополитене». При виде этого океана драгоценностей даже знаменитый супердетектив испытывает соблазн: «Мне остается только пожалеть, – обращается он к своему другу, капитану Хастингсу, – что я трачу свой ум на поимку преступников; гораздо более разумным было бы самому стать преступником. Какие здесь благоприятные возможности для вора с выдающимися способностями!»^[12]

* * *

«Бурные двадцатые» были идеальным временем, чтобы начать карьеру «вора с выдающимися способностями». «Сегодня козырная масть – алмазы^[13], – объявила “Нью-Йорк Дейли Геральд” в начале 20-х, – и все ее разыгрывают». Из-за немецкой оккупации Антверпен сложил с себя корону столицы огранки алмазов, и его место лидера гранильной отрасли занял Нью-Йорк, где работали сотни искусных мастеров. Огромными темпами рос спрос и на другие камни. «Люди, которые открыто делали деньги во время войны, сейчас пожинают плоды и увешивают себя бесценными сокровищами», – писала газета «Палм-Бич Пост», издававшаяся на излюбленном зимнем курорте нью-йоркской элиты. «Нынешняя массовая скупка ювелирных изделий уже граничит с истерией, – рассказывал в интервью “Нью-Йорк Таймс” главный редактор библии отрасли, журнала “Джуэлерс Секюлар”. – И ведь речь идет не о дешевых украшениях. Это – подлинные драгоценности, когда у тебя в одной руке – целое состояние».