Ноги Мелиссы лежат на особых подушках, регулярно надувающихся и сдувающихся. Эжени вопросительно смотрит на отца.

– Это из-за искусственной комы. Чтобы кровь в ногах циркулировала, даже если она не шевелится.

Открывается дверь палаты, входит профессор Ганеш Капур, из его вежливой улыбки не следует никаких выводов.

– Добрый день, мадмуазель и месье. Медсестры сообщили мне, что вы здесь.

– Как она?

– Состояние мадам Толедано стабильно. Завтра утром будут готовы результаты дополнительных анализов. Я назначил на 10.30 мультидисциплинарный консилиум, на языке врачей МДК, для разработки оптимальной стратегии для болезни мадам Толедано.

– Какие есть варианты? – спрашивает Рене.

– При этом типе рака есть четыре возможности: операция, лучевая терапия, химиотерапия, иммунотерапия. Давайте присядем.

Эжени садится в кресло, профессор Капур опирается на стол у стены напротив койки.

– Хирургическое вмешательство – это резекция опухоли и окружающей ткани, то есть вырезание скальпелем части сердца вашей матери, уже пораженной опухолью. Но это сопряжено с риском. При лучевой терапии рентгеновские лучи сжигают клетки, как здоровые, так и опухолевые, хотя за последние годы мы существенно продвинулись в адресности облучения. При химиотерапии происходит пероральное, или внутривенное, введение препаратов, атакующих злокачественные клетки. Все это тяжелые для организма вмешательства с побочными последствиями: рвотой, выпадением волос, сухостью слизистых оболочек, снижением чувствительности конечностей, сильной диареей. Остается иммунотерапия: у больного берут раковые клетки и вводят их кролику. В организме животного образуются лейкоциты, запрограммированные на борьбу с раковыми клетками. Затем мы вводим эти лейкоциты больному, чтобы они атаковали опухоль. Это самый эффективный способ, имеющий то преимущество, что при нем идет борьба именно с раковыми клетками. При этом он самый новый, и нам пока неизвестна ни его долговременная эффективность, ни побочные действия.

Эжени и Рене внимательно слушают мудреные термины.

– Так или иначе, пока мадам Толедано в искусственной коме, опухоль не разрастается. Побудьте с ней, я сообщу вам результат МДК. – С этими словами профессор Ганеш Капур выходит из палаты.

– Ступай, милая, – говорит дочери Рене, глядя на часы. – Сегодня утром у вас выступление нового профессора, применяющего искусственный интеллект в исторических изысканиях. А я побуду с ней еще. Мне кажется, твоя мать чувствует, когда рядом с ней кто-то есть.

Эжени молча берет руку Мелиссы, целует и торопится на лекцию, о которой напомнил ей отец.

15.

На входе в университет двое охранников с нашивками «SÉCURITÉ»^[7] требуют, чтобы Эжени предъявила студенческий билет.

Она бегом пересекает университетский двор и влетает в битком набитую аудиторию «Ришелье». Почти все студенты принесли на лекцию ноутбуки или планшеты.

Она находит бородатого зеленоглазого Николя в красной футболке с черной звездой и садится рядом с ним. На ее поцелуй в губы он почти не обращает внимания.

– Как фамилия нового профессора? – небрежно спрашивает она.

– Герц, Рафаэль Герц. Как компания по аренде машин.

С наступлением назначенного времени лекции дверь аудитории открывается, появляется молодой человек. Он не идет, а бежит на лекторское место, отточенными движениями, не поднимая головы, достает из портфеля компьютер и, водрузив его на пюпитр, произносит:

– Здравствуйте все. Позвольте представиться: я Рафаэль Герц, буду преподавать вам новый предмет.

Он пишет на доске:

ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ В ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ

Он поворачивается лицом к аудитории, и Эжени думает:

Как молодо он выглядит! Ему не дашь больше тридцати.

Лектор – шатен среднего роста, в очках с синей оправой. Он обводит взглядом собравшихся и уверенно начинает:

– Как узнать, что на самом деле переживали наши предки? По мере прогресса науки ставится под вопрос то, в чем мы раньше не сомневались. По той простой причине, что мы обзаводимся все более совершенными инструментами познания. Возьмем пример из астрономии: вчера опорой этой науке служили наблюдения в земные телескопы, а теперь их сменили новые приборы на земной орбите. И, кстати, чем дальше мы заглядываем в космос, тем глубже мы проникаем во время, то есть в прошлое. Говоря об истории, именно чтобы перегруппировать все сведения о прошлом и оценить степень их достоверности не интуитивно, а по-научному, я написал программу «5W», позволяющую проверять все источники, начиная с самых незначительных и кончая теми, что ставят под вопрос данные, ранее считавшиеся надежными. «5W» – это пять задаваемых по-английски вопросов: «WHAT, WHERE, WHEN, WHO, WHY», то есть «ЧТО, ГДЕ, КОГДА, КТО, ПОЧЕМУ». Я писал программу при помощи алгоритма ChatGPT компании Open AI. Я усовершенствовал его, чтобы нейросеть отвечала моей задаче провести историческую экспертизу. Я включил в программу все области исследований, способные помочь понять прошлое, а именно археологию, письменные документы, астрономию, метеорологию, энтомологию, ботанику, антропологию, медицину, геологию, историю одежды и оружия… Есть, конечно, и другие дисциплины, которые я забыл назвать. Все эти темы могут показаться периферийными, но, на мой взгляд, они являются составными частями истории. Свой вклад может внести, например, стоматология. Изучение зубного камня первобытных людей позволило понять, чем они питались; таким способом я выяснил, что одни народы Европы были каннибалами, другие – вегетарианцами, раньше это было неизвестно. Моя программа «5W» – современный инструмент, который позволит историкам четче отвечать на все вопросы.

В амфитеатре поднимается ропот, студентам подозрителен этот профессор, банально рекламирующий свой продукт. Что касается Эжени, то чем дольше она за ним наблюдает, тем сильнее у нее впечатление, что она с ним знакома. То же самое она испытала, когда впервые увидела Николя. Правда, к тому ее сразу потянуло, здесь же гамма ее чувств оказалась сложнее.

Рафаэль Герц продолжает презентацию, не обращая внимания на шум.

– Я выяснил, что напрасно обвиняли карфагенян в том, что они приносили детей в жертву богу Ваалу. Это клевета купленных Римом историков, оправдывавшая истребление населения Карфагена. Но эту ложь трудно было разоблачить, ведь римляне методично уничтожали улики, предавая огню библиотеки Карфагена. Я также выяснил, можете считать это результатом моей маниакальности…

Он сам посмеивается над своей попыткой подольститься к аудитории.

– Что же я выяснил? Что и майя не занимались человеческими жертвоприношениями. Это тоже клевета, клеветники – испанские конквистадоры. Всякий раз, когда один народ уничтожает другой, он не довольствуется убийством, а идет на вымысел для оправдания своего преступления.

Рафаэль Герц опять лезет в свой кожаный портфель, достает фляжку, делает глоток, поправляет очки и продолжает:

– Политика и религия – не источники информации, настоящим ее источником служит наука. В частности, новые программы искусственного интеллекта, используемые историками. Проблема в том, что люди предпочитают верить, а не знать. Верить в Бога, в политические партии, даже, хотя теперь это редкость, в обещания властей. Повторять чужие слова и идеи проще, чем самим экспериментировать с современными инструментами и делать новые открытия, ставящие под вопрос наши прежние традиции и убеждения. Толпой легко манипулировать, достаточно бросить лозунг, повысить голос – и ты уже нравишься большинству. Чем лучше я знаю настоящую историю, тем больше убеждаюсь в эффективности известного правила: распространенность заблуждения не означает его правоту. «5W» сверяет наши часы, напоминая, кто что делал, когда, как, с кем и с какими именно последствиями в дальнейшем. Короче говоря, эта программа противостоит пропаганде, цель которой – создание карикатур или переписывание истории ради изображения властей предержащих героями. Вопросы?

Николя вскидывает руку. Профессор жестом дает ему слово.

– Вообще-то у меня не вопрос, а замечание. Простите, профессор, но, по-моему, ваши слова – абсурд. У нас здесь не курсы информатики. Это один из старейших и престижнейших университетов, где преподают историю и занимаются наукой.

Одобрительный ропот аудитории.

– Не обессудьте, месье, но в исторической науке не место программам искусственного интеллекта, хоть они сейчас и в моде. В ней требуется человеческая мысль. Вы черните политику и религию, называя их простыми способами манипуляции толпой, в то время как именно они, политики и церковники, – творцы Истории, которых должны изучать историки.

Присутствующие определенно на стороне Николя, но профессору, кажется, нет до этого дела.

– Разумеется, я ждал такой реакции, – отвечает он. – Но порой нужно уметь менять способы анализа, делать выбор в пользу самой современной технологии, позволяющей нам…

Внезапно звучит сигнал пожарной тревоги. Все знают, что делать в этой ситуации, и сохраняют спокойствие. Герц не успевает договорить: студенты встают и дисциплинированно покидают аудиторию.

Тревога объявлена не впервые, поэтому, по мнению Эжени, это опять тренировка или проказы какого-то шутника, которому нравится устраивать панику, поднося горящую сигарету к датчику дыма.

Остальные студенты разделяют, видимо, ее мнение и тоже не паникуют. И правильно делают: раздается тройной звонок, указывающий на ложность тревоги. Впрочем, аудитория уже почти пуста, а значит, лекцию не возобновить.

Рафаэль Герц ждет, пока амфитеатр совсем опустеет, и уныло убирает в портфель свой ноутбук.

Эжени собирает вещи в рюкзак, но остается на месте, издали наблюдая за лектором.

– Нечего тратить время на этого шута, – презрительно фыркает Николя, закидывая на плечо сумку. – Ты идешь?

Она не шевелится.

– Как знаешь. Жду тебя в «Робеспьере». Поторопись, через полчаса еженедельное собрание ячейки НСП. Сегодня будет интересно.

Но девушка пропускает его слова мимо ушей. Она во все глаза смотрит на нового преподавателя.

16.

– Я хочу сама испытать вашу программу «5W», – говорит Эжени Герцу, не представляясь. – Это возможно?

Рафаэль Герц поднимает голову и смотрит на студентку.

– С какой целью?

– Есть серия рисунков, я бы хотела уточнить, где и когда они созданы, – объясняет она. – Мне интересно, не относятся ли они к реально имевшему место важному событию.

Герц смотрит на нее с недоуменным видом: его сбил с толку вопрос Эжени, но не она сама.

– Рисунки, говорите?

– Я сама их сделала цветными карандашами. И они очень точные… Я их вам покажу, так будет проще всего.

Эжени достает из рюкзака свой блокнот и протягивает его Рафаэлю. Тот поправляет очки в синей оправе, открывает блокнот, разглядывает рисунки. Чем дальше он их перелистывает, тем сильнее его удивление. Звездное небо на странице приводит его в ступор.

– Это что еще такое?

– Небо, я видела его таким.

– То есть вы знаете это место?

– В том-то и дело, что нет… Это было… во сне, – выдавливает она. – Но все выглядело настолько реально, что я подумала: вдруг…

Рафаэль Герц продолжает изучать ее рисунки с наполовину задумчивым, наполовину недоуменным видом.

– Кто вы?

– Эжени Толедано, студентка, изучаю историю.

– Родственница профессора Рене Толедано?

– Это мой отец.

Он в задумчивости закрывает блокнот и отдает его ей.

– Виноват, моя программа не анализирует изображения снов.

– Возможно, вы их недостаточно изучили. Эти чрезвычайно подробные, вы только посмотрите!

– Все равно, мадам. Моя программа не может с ними работать. «5W» анализирует исторические тексты, окаменелости, археологические находки, скелеты, старинные предметы, оружие, украшения, одежду.

– То, что я собираюсь вам показать, содержит все это понемножку.