Когда взрослый – это ты. Из самозванца – в главного героя своей жизни (страница 3)
Слезы подступают сильнее. Даша плачет, и это хорошо. Даже если мы не приблизимся сейчас к решению, по крайней мере, она избавится от этого чудовищного психического напряжения, которое носит с собой повсюду. Именно оно вынуждает ее падать в объятия малознакомых людей и растворяться в сомнительных историях. Я искренне ей сочувствую. Как раз эту ситуацию она имела в виду, когда сказала, что я снова все разрушу. Но я знаю, что возвращение в реальность сейчас менее болезненно, чем через неделю или месяц, когда ее отношения развалятся, а жизнь окажется запущенной и сил на восстановления не будет. Соприкоснуться со своей реальной жизнью сейчас важнее всего.
– Даша, вы устали. На вас много навалилось, и, кроме того, вы не привыкли к такой нагрузке. То, что вы говорите про свою жизнь, правда. Но это не вся правда. То есть я хочу сказать, не только это правда.
Делаю паузу, чтобы дать Даше подумать. Она что-то перебирает в голове, а потом заключает:
– Не могу найти ничего хорошего. Да, у меня есть любимая музыка, я начала неплохо зарабатывать, купила сапоги, которые так хотела… Но этого мало. Это какие-то мизерные вещи. Они доставляют мне радость, но ее недостаточно. Мне хочется, чтобы был мужчина, который разделил бы со мной эти обязанности, снял с меня часть груза. Я хочу, в конце концов, просто заниматься любовью и интересно проводить время с кем-то… Да-да, вот! Дело даже не в обязанностях – мне просто хочется праздника, отдыха, растворения в приятном.
– Да, я понимаю. Мы к этому вернемся, и вы должны посмотреть, что можно сделать, чтобы удовлетворить эту потребность. Но говоря, что это еще не вся правда о вашей жизни, я имела в виду не это. Я хотела указать, что вы тот человек, который нашел в себе силы уйти из родительской семьи в самостоятельную жизнь очень рано, в семнадцать лет; выйти замуж, выдержать, правильнее сказать, вытерпеть двенадцать лет очень сложных отношений с мужчиной, который отобрал у вас все – идентичность, любимые занятия, независимость, работу, танцы, друзей и привычки. Вы родили двух детей, и вы справляетесь с ними: ваши девочки, как и все дети, имеют свои особенности и сложности, но они здоровы, активны, воспитаны – и это ваша заслуга. Вы смогли уйти от своего мужа буквально в никуда – это многого стоит и мало кому удается, скажу я вам как психолог, много работавший с созависимыми людьми. Вы смогли найти работу после 12-летнего перерыва в профессиональной деятельности, начать буквально с нуля, в новой для вас профессии. Это страшно, но у вас получилось! И с нуля, практически без помощи со стороны, начать обеспечивать себя и девочек. Вы их единственный родитель, но полностью решаете их финансовые и эмоциональные нужды. Вы неидеальны, Даш, но посмотрите, насколько вы сильны! Вы отлично справляетесь. Вы столько уже прожили, прочувствовали сложного, столько вложили в свою жизнь. Вам есть что терять, ваша жизнь ценна. И вы – та, кто все это сделал, чтобы все это было правдой, вы тоже заслуживаете уважения. Разве нет? Вы можете соединиться с этим чувством?
– Да, когда вы так говорите – могу. Но самой мне не приходит в голову, то есть я сама так на это не смотрю.
– Понимаю, поэтому давайте продолжим. Вы учитесь, вы думаете о перспективе. Я давно вас знаю, и в этом году впервые слышу о ваших планах на будущее и о вашей готовности сегодня делать шаги в сторону этого будущего. Это сильная перемена. Все это заслуживает большого уважения. Но, Даша, вы теряете другое…
– Радость и кайф?
– Что-то в этом роде, – я улыбаюсь. – Настоящий момент. То, что он тоже должен быть наполнен жизнью. Когда вы были с мужем – в своей «беззаботной», в кавычках, жизни – вам не надо было зарабатывать, но вы не способны были наслаждаться моментами, ценить дни. Да, вы выпивали – это вам помогало. Теперь у вас больше нет возможности прибегать к алкоголю: он не вписывается в вашу жизнь, которая требует вашего перманентного присутствия. И это хорошо. Но у вас нет радости, нет расслабленности. Конечно, вы не выдерживаете и попадаете в подобные истории.
– Но у меня есть танцы…
– Да. И это, кстати, тоже одна из заслуг, которую я не назвала: помимо организации быта и всего прочего, вы еще смогли добавить что-то по-настоящему приятное и ценное в свою жизнь. Но посмотрите, что вы делаете с этими танцами?
– Что?
– Вы находите там человека, падаете в эту страсть. И таким образом бросаете и танцы, и свою жизнь. Что будет, если вдруг – я говорю всего лишь «вдруг» – с ним ничего не сложится, а на танцы он ходить продолжит? Как вы будете себя там чувствовать, не будет ли это проблемой?
– Возможно, мне будет стыдно. Стыдно там появляться… я не уверена. По правде говоря, я уже была готова отменить завтрашнюю тренировку, чтобы вместо этого побыть с ним, ведь другого времени у меня попросту нет. Но он отказался, потому что хочет потанцевать. Он только-только открывает для себя танцы, и ему это важно.
– И вы почувствовали…
– … себя недостаточно важной. Точнее, абсолютно неважной. Но ведь это моя давняя проблема. Он тут не причем, он не создал ничего нового.
– Вы чувствуете себя так достаточно часто. Это правда. Но на это есть основания. Когда мужчина вот так отказывает во встрече – это достаточно адекватный повод для такого чувства. Но смотрите: вы действительно демонстрируете, что вы не важны. Для себя самой – ведь вы так легко отказываетесь от того, что вы любите, ради другого человека. Вы уже раньше отказались от танцев ради своего бывшего мужа, и что из этого получилось?
Я делаю небольшую паузу и продолжаю:
– А когда я слушаю содержание ваших фантазий и вижу их интенсивность, вашу захваченность, я понимаю, что вы готовы отвернуться от всей жизни, которую так скрупулезно строили последние полгода ради воображаемых отношений с человеком, насчет которого еще ничего точно не известно. Порядочный ли он вообще и подходит ли он лично вам?
– Блин. Почему я вообще себя не уважаю?! Я когда-нибудь стану нормальной?
– Вы нормальная, Даш. Отличная, – улыбаюсь и намеренно смягчаю интонации. – Просто сепарация – долгий процесс. Вы в острой фазе. Но вы и так взяли темп выше среднего.
Даша успокоилась. Выглядит чуть более уверенной и устойчивой. Мы с полминуты молчим. Я хочу, чтобы Даша переварила сказанное и сама направила наш разговор, куда ей важно. И она это делает. В очень экзистенциальной манере, потому что она уже давно в терапии и овладела специфической лексикой:
– Больше всего меня затронуло то, что я отворачиваюсь от своей жизни… это как-то так грустно, что моя жизнь остается без меня.
– Это правда. А почему вы отворачиваетесь?
– Я себя не ценю. И моя жизнь сложная, в ней много всего скучного, сложного, взрослого… Я не справляюсь с ней.
– Справляетесь. И очень даже неплохо. Но в остальном я с вами соглашусь – насчет «не ценю» и «много сложного». Хотя, пожалуй, с тем, что взрослое – это скучное, я бы поспорила.
– Но как себя ценить? Я не понимаю… Есть какой-то секрет?
– Вы когда-нибудь переживали чувство ценности? Гордости. Ощущение силы, что вы можете, что вы достойны?
Делаю паузу, чтобы Даша сориентировалась. Она как будто не уверена. И поэтому я продолжаю:
– Сегодня, когда я перечисляла, что у вас получается, что вы умеете, со сколькими вещами вы успешно справляетесь, что вы переживали?
– Ощущение силы… ощущение «могу!». Не совсем гордость, но… какую-то устойчивость. Можно сказать, что я на некоторое время почувствовала себя ценной.
– Ну вот. Конечно, это не все. Самоценность – большое комплексное понятие. Но это один из важнейших компонентов. Основа. Смотреть на свои «могу». Видеть, как много вы делаете, вкладываете в свою жизнь. Как много вы можете. Ведь даже самый обычный день можно рассмотреть через призму «могу». Посмотрите, много ли «могу» вы осуществили сегодня?
– Я смогла закончить важную работу, смогла уделить внимание Аниной учебе, смогла записаться к врачу, что давно откладывала.
– Да. Но я бы начала раньше: «я смогла встать, смогла приготовить завтрак, смогла вовремя привести детей в школу и себя на работу»… Когда вы проговариваете, сколько вы на самом деле делаете, это дает опору и устойчивость. Потом вы начинаете ценить и свою жизнь, и свои усилия. Возникает уважение.