Вероника Георгиевна заметалась по своей квартире, пытаясь делать десять дел одновременно. В ускоренном режиме она справилась с макияжем, укладкой, попутно доставая дорожную сумку, чтобы загрузить ее провиантом. Жаль, уже не успеет напечь его любимых расстегаев и с котлетами возиться совершенно некогда. Придется закупиться в ближайшем супермаркете и приготовить ужин в Пристанном. А Темочка тем временем подкрепится чем-нибудь менее существенным.

Вероника Георгиевна выпорхнула из квартиры и помчалась в ближайший супермаркет, мысленно сетуя, что ее машина уже неделю как в ремонте. Ничего, доберется на такси. Может, и к лучшему, что не придется в столь взвинченном состоянии садиться за руль.

Буквально вломившись в супермаркет, Лиховцева принялась сметать с полок сыры, овощи, копченую колбасу и хлеб всевозможных сортов. Следом в продуктовую тележку отправилось несколько упаковок с охлажденными стейками. Не забыла Лиховцева прихватить и бутылку красного вина, заранее предвкушая долгий романтический ужин при свечах. Ужин, плавно переходящий в ночь…

Оказавшись на улице с набитым продуктами баулом, Вероника Георгиевна вызвала такси и уже через десять минут мчалась с ветерком в Пристанное, уютное загородное местечко, где в двухэтажном коттедже ждал ее Артемий. Сколько же дней и ночей провели они там, на этой роскошной даче, как неизменно называл ее любовник свой загородный дом. А ведь это действительно был самый настоящий особняк, располагавшийся в престижном коттеджном поселке. Артемий обзавелся этой недвижимостью еще во времена своего первого брака и при жизни первой супруги побаивался приводить туда ее, Веронику. Будучи человеком хитрым и осторожным, Белорецкий не строил иллюзий насчет своих соседей. Моментально известят супружницу, и конец сладкой жизни. Да еще неизвестно, с какими последствиями. Всепрощающая Вероника не обижалась на своего боязливого возлюбленного и не настаивала на загородных свиданиях.

Зато после смерти жены Артемий перестал стесняться и с удовольствием поедал домашнюю стряпню Вероники Георгиевны, которую она вдохновенно готовила в просторной кухне коттеджа, пока любовник прогуливался по окрестностям или уезжал с утра на рыбалку.

Через несколько лет из ставшего почти родным особняка ее вытеснила Виолетта…

И вот теперь Артемий вновь позвал ее, и Вероника Георгиевна надеялась, что на этот раз уже навсегда.

– Темочка, где ты, милый? – пропела Вероника Георгиевна, легко вспорхнув по ступенькам крыльца в коттедж, несмотря на тяжеленную сумку с продуктами.

Пройдя в знакомую кухню, она принялась проворно выкладывать покупки на столешницу, одновременно успевая извлечь из шкафчика сковороду. Пока жарились сочные стейки, Вероника Георгиевна нарезала и разложила по тарелкам сыр, помидоры и колбасу, прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнат. Но как ни была женщина внимательна к малейшим шорохам, она все же подпрыгнула от неожиданности, едва не ошпарившись кипятком, который наливала в заварочный чайник.

– М-м-м! До чего вкусно пахнет! – внезапно раздался у нее за спиной такой знакомый и в то же время непривычно протяжный голос.

Лиховцева резко развернулась. Перед ней стоял, слегка покачиваясь и глядя на нее мутноватыми глазами, ее любимый Темочка.

– Тема, ты что, выпил? – В этом вопросе странным образом смешались беспокойство, облегчение и досада.

– Ну а что? – преспокойно отозвался ее любовник, с размаху опускаясь на стул и ухватив кусок колбасы. – Водка откуда-то взялась, ну я немного…

– «Откуда-то»! – раздраженно передразнила Вероника Георгиевна, ставя перед любовником тарелку с дымящимся ароматным паром стейком. – За водкой не забыл прогуляться, а продуктов не догадался себе купить. Разве так можно?! Так ведь и умереть недолго.

– Ну уж сразу и умереть, – протяжно отозвался Артемий, жуя стейк. – Вкусная штука! Не каркай, Никуш.

Беспокойство слегка отпустило Лиховцеву – не так уж Артемий и напился, это вообще не в его правилах.

Вероника Георгиевна принялась убирать оставшиеся продукты в холодильник и тут в дверце заметила бутылку, еще не открытую. Она вновь встревожилась и, оставив любовника наедине с пиршеством, прошла через просторный холл в комнату, служившую спальней. Так и есть – на прикроватном столике стояла почти пустая бутылка.

Он что же, решил с горя напиться? Не хватало еще, чтобы ее Артемий превратился в алкоголика.

Вероника Георгиевна, взяв бутылку со столика, потихоньку пробежала во двор через другой вход, минуя кухню, и вылила остатки водки под куст возле дома. Бросив бутылку в мусорный контейнер, она с улыбкой вернулась в кухню. Артемий уже подбирался ко второму стейку и выглядел, как ни странно, вполне сносно. Видимо, своевременная возможность подкрепиться пошла ему на пользу.

– Ох, Верника, ты моя муза и спасительница! – высокопарно заявил он.

Это довольно сложное высказывание далось ему без особого труда, и Вероника Георгиевна вновь успокоилась. Ну в самом деле, выпил немного человек, имеет право, как-никак жену только что похоронил. И чего она так запаниковала?

Лиховцева улыбнулась еще шире и, подсев к столу, налила любовнику чашку чая.

– Вот, попей чайку, – проворковала она, и Артемий послушно сделал несколько глотков.

– Ты и вино привезла? – спросил он, указывая на бутылку, которая так и осталась на столешнице.

Надо было убрать в шкафчик, мысленно подосадовала на себя Лиховцева, а вслух весело прощебетала:

– Привезла! Наше любимое. Устроим посиделки при свечах.

– При свечах… – машинально повторил Артемий.

Он вновь показался Веронике Георгиевне каким-то заторможенным, но на этот раз она решила не поддаваться своей тревоге.

А Артемий внезапно заявил:

– Ты бы лучше постелила мне, Никуш. А то спать что-то хочется, да и темнеет уже.

Вероника Георгиевна бросила взгляд в окно. Действительно, она и не заметила, как подкрались летние сумерки, хотя до наступления полной темноты оставалось еще два-три часа. Рановато Артемий собрался в кровать, видимо, романтичный ужин придется отложить. Ничего, у них впереди еще много времени.

Вероника Георгиевна послушно встала и направилась в спальню. Она старательно расстелила свежую простыню и взбила подушки. Артемий, не раздеваясь, растянулся на постели. Вероника Георгиевна, улыбаясь, принялась расстегивать пуговицы на блузке. Но тут Артемий внезапно вскинулся и рывком сел на кровати, свесив ноги.

– Нет, ты лучше поезжай, – заявил он, неприязненно глядя на свою любовницу. – Давай лучше без этого.

Пальцы Лиховцевой замерли на пуговице посередине блузки. От неожиданности она так и осталась стоять в наполовину расстегнутой блузе, в вырезе которой виднелся кружевной бюстгальтер. Женщине показалось, что она ослышалась. Сама же она словно лишилась дара речи.

– Ну правда, не надо всего этого, Никуш, – повторил Белорецкий менее резким тоном. – Мне сейчас не до того, да и вообще…

– Что – вообще? – спросила Вероника Георгиевна внезапно севшим голосом.

– Никуш, ты только не обижайся, – начал было Артемий и тотчас осекся, обхватив руками голову и раскачиваясь из стороны в сторону. – Ну и дурак же я! – заявил он опешившей Лиховцевой. – Самый что ни на есть набитый старый дурак. Ведь это же с самого начала было направлено против меня! Вот все это – против меня!

Тут он сделал пространный жест, словно обводя рукой комнату.

– Темочка, ты бредишь? – тихо спросила Вероника Георгиевна.

Она уже пожалела, что вылила остатки водки. Может, надо было сдать на анализ и Темочке что-то подмешали? Внезапно в ней заговорил врач.

Артемий вновь уставился на свою любовницу тяжелым враждебным взглядом.

– Никуш, ты пойми. Ты хорошая добрая баба, – медленно заговорил он тем тоном, каким обычно пытаются что-то втолковать неразумному ребенку. – Ты медик, хозяйка замечательная, укол можешь сделать, продуктов купить. Но как женщина, – тут он многозначительно поднял указательный палец, – именно как женщина, ты меня никогда не интересовала. Ни-ког-да.

Веронике Георгиевне показалось, что она вот-вот задохнется. От обиды, гнева, внезапно накатившей усталости она не могла вымолвить ни слова и лишь смотрела на своего любовника расширившимися от ужаса глазами.

А Артемий, словно не замечая ее состояния, преспокойно продолжал:

– Вот разве что в первый наш год, ну и потом, на фоне старой жены. А после… Но я всегда ценил тебя за то, что ты не истеричка, ты не думай. Ну да, спали мы с тобой периодически, ходили куда-то, но это все так… – Он пошевелил в воздухе пальцами. – А нравились мне молоденькие, стройные, красивые. Такие, как Ви…

Он икнул, словно подавившись именем своей погибшей жены, и вновь повалился на кровать. И тут у Вероники Георгиевны наступила реакция, да еще такая, какой она от себя и ожидать не могла. Впервые в жизни она очень длинно и не менее грязно выругалась, высказав таким образом все, что думает о своем любовнике, о его отношении к ней, о попусту растраченных на него годах жизни. Потом она развернулась и, выбежав из спальни, принялась пинать все, что попадалось на пути. Попалось ей, впрочем, не слишком много – пара пуфиков и подставка для обуви.

Схватив сумочку с телефоном, она выскочила из коттеджа, промчавшись через сад, с размаху пнула калитку и побежала по дорожке между коттеджами, на ходу вызывая такси. Кода женщина бежала к калитке, ей на секунду почудилось, будто кто-то опрометью бросился на задний двор. Она даже подосадовала на себя, что кто-либо мог увидеть ее в таком состоянии. Еще и блузка расстегнута…

– Стоп! – прервала я свою собеседницу, когда она слезливым голосом поведала, как брела в одиночестве в сторону шоссе, на ходу приводя в порядок одежду. – Вы действительно кого-то видели, выбегая из сада?

– Нет, – уверенно заявила Лиховцева, – я никого не видела, это точно. Просто мне показалось, что кто-то метнулся или прошмыгнул сбоку от меня. Или послышался какой-то шорох. Позже я вспомнила, как Артемий жаловался на соседских кошек, которые постоянно шныряют через сад. Он ведь их терпеть не мог, и кошек и соседей.

– Хорошо. – Я сделала пометку в блокноте. – А почему вы шли в сторону шоссе?

– Это ближайшая точка, где останавливается такси, – пояснила Вероника Георгиевна. – Таксисты предпочитают не заезжать непосредственно в поселок, их можно понять, там ведь придется попетлять, чтобы найти нужный коттедж. К тому же у всех свои машины и услугами такси пользуются редко. Да и идти недалеко, метров сто или двести, точно не знаю.

– Понятно, – коротко отозвалась я. – А теперь расскажите, как именно умер Артемий Белорецкий.

– Его нашли мертвым на постели, – отрывисто произнесла Лиховцева. – Он задохнулся в дыму.

– В дыму? – изумленно переспросила я, ожидая услышать, что Белорецкий умер от алкогольного отравления или, например, от обширного инфаркта. Но Лиховцева кивнула.

– Да. Следствие установило, смерть наступила в результате отравления продуктами горения. Так мне сказали.

– Кто сказал? – быстро спросила я.

Лицо Лиховцевой внезапно потемнело.

– Следователь, кажется. Не помню фамилию. Ко мне домой пришли на следующий… хотя нет, через день после его смерти.

– К вам приходил следователь? Зачем?

– Меня опрашивали, соседи сказали, что видели меня в коттедже в тот вечер, – пояснила Лиховцева, отводя глаза. – Опрашивали, оказывается, для проформы, такой порядок. Но я очень испугалась, очень.

– И что же сказал этот следователь?

– Сказал, что смерть наступила в результате несчастного случая, в каминную трубу попала птица, и дым шел внутрь помещения. Темочка во сне надышался дымом и умер. Заснул и не проснулся.

Вероника Георгиевна коротко всхлипнула и тут же взяла себя в руки.

Я знаком подозвала официанта и попросила принести стакан воды.