– Спасибо. – Лиховцева отпила из стакана и продолжила: – Я боялась, что подумают на меня, но оказалось, что соседи видели, как я уходила, а после Темочка вышел из коттеджа, потом за калитку. Кто-то из соседей сказал, что он пошатывался, когда заходил обратно в коттедж. Следователь предположил, что Темочка был в состоянии алкогольного опьянения, да и вскрытие это подтвердило.

Вероника Георгиевна немного помолчала и грустно улыбнулась.

– Сволочь я все-таки, – с какой-то бесшабашной удалью заявила она, но меня не мог обмануть ее наигранно веселый тон.

– Почему же? – поинтересовалась я, рассчитывая вывести мою собеседницу на откровенность на случай, если она что-то недоговаривает.

Та в ответ усмехнулась:

– Темочка погиб, а я только и думаю, как бы меня не привлекли. У меня ведь и мотив был – обманутая любовница, кинутая в очередной раз.

Я вновь подивилась умению моей собеседницы безупречно выстраивать логические цепочки.

– А почему вы все же решили обратиться ко мне, Вероника Георгиевна? Ведь вердикт следствия – несчастный случай, ничего криминального.

– Потому что, когда я уходила, никакого дыма в каминной трубе не было, – отчеканила Лиховцева, твердо глядя мне прямо в глаза. – Темочка его в тот вечер не топил.

– Но он мог затопить его после того, как вы ушли, – возразила я.

– Мог, – послушно согласилась Вероника Георгиевна, – теперь уже не узнаешь.

Она немного помолчала и вдруг вновь горячо заговорила быстрым, каким-то неистовым шепотом:

– Понимаете, он ведь тоже чего-то боялся! – заявила Лиховцева. – Ведь не просто так он тогда сказал, что против него что-то направлено. И не захотел мне сказать, что именно. И ведь убили его почти сразу после смерти, точнее самоубийства, его жены! О чем-то это говорит?

– Вы все-таки считаете, что его убили? – не удержалась я от вопроса.

– А разве нет? – запальчиво возразила Лиховцева. – Я уже потом поняла, что и меня он так гадко выставил, потому что хотел защитить. Он специально наговорил мне всех этих мерзостей, чтобы я разозлилась и ушла. А на самом деле он так не думал. Он любил меня все эти годы, просто жениться не мог! А я-то, глупая, поверила в этот спектакль. Надо было мне остаться, и Темочка сейчас был бы жив. А я оставила его на растерзание…

Лиховцева внезапно замолчала, словно выдохлась, и жадно допила воду.

Ах вот оно что. Теперь все стало ясно – влюбленная женщина скорее смирится со смертью возлюбленного, чем с тем фактом, что он ее разлюбил. Вероника Георгиевна, зрелая неглупая женщина, в душе осталась романтичной девчонкой, мечтающей о великой любви. Она вбила себе в голову, что ее Темочка – рыцарь без страха и упрека, ценой собственной жизни спасавший свою возлюбленную, и никакие, даже самые неопровержимые доводы не убедят ее в обратном.

Я могу хоть на тарелочке преподнести ей доказательства, что Артемий Белорецкий погиб в результате несчастного случая, она и тогда будет цепляться за выдуманную ею версию, притворяясь перед самой собой, что действительно в нее верит. От меня не укрылось, как во время нашей беседы Лиховцева цепко держалась за свою сумочку, в которой наверняка ждал своего часа пухлый конверт с моим гонораром. Мысленно я уже представляла внушительную пачку купюр в другой сумочке, на этот раз в своей собственной.

А почему бы и нет, в конце концов? И все же я обязана предупредить потенциальную клиентку, что предположение о криминальном характере смерти ее старинного друга может оказаться надуманным и не имеющим ничего общего с реальностью.

– Вероника Георгиевна, – начала я чуть ли не торжественным тоном, – прежде чем мы заключим договор, я все же…

Однако Лиховцева вновь умудрилась меня удивить, уже в который раз во время нашей недолгой беседы.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – решительно перебила меня моя собеседница. – Вы не верите, что это убийство, и собираетесь меня предупредить, что гонорар в любом случае останется у вас. Что ж, вам ведь все равно предстоит проделать немалую работу, так что я согласна.

Я не ошиблась – Лиховцева извлекла из сумочки довольно пухлый конверт и умелым незаметным движением передала его мне. В полном соответствии с моими пожеланиями конверт очутился в моей сумке, а я, в свою очередь, протянула Лиховцевой стандартный бланк договора.

Когда необходимые формальности были улажены, я напоследок попросила клиентку сообщить, с кем обычно контактировал Артемий Белорецкий. Вероника Георгиевна назвала по памяти несколько фамилий и пообещала позвонить, если вспомнит какие-нибудь подробности.

На том мы и расстались. Моя клиентка поспешила в клинику, где ее ждали пациенты, а я вернулась в уединение своей уютной квартиры, где между ноутбуком и кофеваркой собиралась распутывать очередное хитросплетение человеческих страстей.

Глава 2

Действовать мне предстояло по классической схеме, то есть искать, кому выгодна смерть Белорецкого. Если верить моей клиентке, то явно просматривающихся наследников у него не было. Детьми Белорецкий не обзавелся, а молодая супруга ушла в мир иной раньше своего благоверного. Но у Артемия Витальевича могли наличествовать наследники второй очереди, например сестры или братья, племянники, да мало ли…

Мое воображение уже нарисовало портрет алчного родственника, методично выслеживающего, когда же немолодой богатый дядюшка-рантье услужливо откинет копыта. Хотя между дядюшкой и вожделенным наследством стояла еще так некстати появившаяся цветущая молодая наследница первой очереди, то есть его жена Виолетта. Ну так что ж, именно этот, пока гипотетический, племянник мастерски довел Виолетту до самоубийства, тем самым расчистив себе путь к московской и тарасовской недвижимости, а еще, возможно, к акциям, о которых упоминала моя клиентка.

Тут моя интуиция вступила в прямое противостояние с добросовестностью. И если интуиция вовсю сигналила, чтобы я не тратила время на заведомо тупиковую версию, то профессиональная дотошность не менее настойчиво заставляла вспомнить, что уже не раз оказывала мне неоценимую услугу. Я решила примирить этих несговорчивых барышень, пообещав проверить наличие у Белорецкого возможных наследников, при этом не забывая разрабатывать и другие возможные версии, благодаря которым вполне крепкий мужчина безвременно покинул этот мир. С этой умиротворяющей мыслью я потянулась к телефону.

– Да, Танюш, рад тебя слышать, – раздался после второго гудка немного усталый знакомый голос подполковника Кирьянова.

По его тону я моментально определила, что, хотя день у Владимира Сергеевича выдался не из легких, я вполне могу обратиться к нему со своей просьбой. Иначе подполковник без обиняков заявил бы, что занят, не забыв при этом пообещать перезвонить. Киря, как я порой фамильярно называла подполковника, несмотря на резкий и прямой характер, в сущности, был вполне добродушным и никогда не отказывал в помощи без веских на то оснований.

Однако услышав, что меня интересуют подробности недавнего несчастного случая, подполковник немедленно перешел в наступление:

– Татьяна, ну ты ведь знаешь, что это не криминал, который меня касается лишь постольку-поскольку. – В голосе Кирьянова отчетливо слышались нотки раздражения, которыми он пытался замаскировать беспокойство.

Наверняка Володька заподозрил, что я, по его выражению, опять куда-то вляпалась. Иначе зачем мне понадобилось выяснять детали закрытого на днях дела. В следующую секунду Киря озвучил именно эти подозрения.

– Зачем ты это ворошишь? – делано сердитым голосом вопросил подполковник. – Не буди лихо, Танюш, а?

Я пообещала вести себя тихо, добавив кодовую фразу, что мне, мол, надо кое-что проверить. Подполковник лишь насмешливо хмыкнул, оставив при себе замечание, сколько раз он уже слышал от меня подобные отговорки.

– Ладно, давай так, – деловито заговорил он. – Всем, что не связано с криминалом, теперь занимается новый следователь, Первайкин Дмитрий; кажется, его зовут… Да, Дмитрий Вячеславович. Если ты действительно хочешь всего лишь «кое-что проверить», – подполковник ехидно спародировал мои интонации, – подъезжай прямо сейчас, он еще на месте. А если это надолго…

– Нет-нет, Володь, – поспешила я заверить подполковника, – буквально пара вопросов, и все. Чтобы успокоить профессиональную совесть.

– Ну приезжай, успокаивай, – милостиво разрешил подполковник.

– Володь, а как насчет… – осторожно начала было я, но Кирьянов, моментально сообразив, о чем идет речь, тотчас меня перебил.

– Даже не вздумай! – сурово заявил он. – Никаких презентов! Он парень принципиальный, еще и обидеться может. И имей в виду на всякий случай, этот Первайкин серьезный, неразговорчивый, но дело знает. Так что подъезжай, пока он куда-нибудь не сорвался.

Поблагодарив подполковника, я едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Неужто Киря всерьез решил запугать меня суровым неподкупным сотрудником ведомства? Словно в одночасье позабыл, со сколькими людьми мне доводится общаться чуть ли не ежедневно. Причем с людьми совершенно разными: хитрыми и простоватыми, замкнутыми и открытыми, озлобленными на весь белый свет, порой без особых причин, и с такими, кто, несмотря на множество свалившихся на них невзгод, сохранил добродушие и оптимизм.

Погрузившись в эти отвлеченные размышления, я не заметила, как подъехала к зданию управления.

К моему облегчению, следователь Первайкин, вопреки предостережению Кирьянова, еще не успел куда-либо сорваться.

– Татьяна Александровна? – уточнил он, бесстрастно глядя мне в лицо светло-карими глазами.

Кивнув, я поздоровалась и села на предложенный стул. Я с любопытством присматривалась к новому следователю, оказавшемуся худощавым молодым человеком лет тридцати. Следователь держался спокойно и действительно несколько отстраненно, но отнюдь не враждебно.

– Насколько я понял, вас интересует несчастный случай в дачном массиве в Пристанном. – Первайкин коротко взглянул на меня. – Могу я узнать, чем вызван интерес частного детектива к закрытому делу?

– Я действую по поручению близкой знакомой Артемия Белорецкого, – нейтрально ответила я.

Не рассказывать же добросовестному следователю, что упомянутая знакомая не согласна с вердиктом «несчастный случай», а у меня самой пока не сложилось определенного мнения относительно данного происшествия. Это могло бы задеть профессиональную гордость сотрудника правоохранительных органов, и как знать, вдруг он выставит меня за дверь, отказавшись иметь дело с нахальной сыщицей. Само по себе это не трагедия, не так уж и важны мне сведения, которые я собиралась выудить из Первайкина, к тому же есть и другие источники. Но уж очень я не люблю попусту тратить время, да и Кирю подставлять не хотелось бы.

– Близкой знакомой… – задумчиво повторил следователь. – Понимаю. Так что же конкретно вас интересует?

– Мне необходимо выяснить, остались ли у Артемия Витальевича наследники, – осторожно пояснила я, но Первайкин, видимо, не усмотрел в моем вопросе ничего противоестественного.

Он перевернул несколько страниц лежащей перед ним папки и спокойно ответил:

– Белорецкий был одиноким бездетным пенсионером, незадолго до смерти внезапно овдовел. Мы сделали запрос и выяснили, что из остальных родственников у Белорецкого была старшая сестра.

– Была? – переспросила я.

Первайкин кивнул.

– Инвалид второй группы, проживала в Самаре, большую часть времени проводила в реабилитационном центре. Умерла почти год назад.

– То есть никаких наследников у Артемия Витальевича не осталось? – уточнила я.

– Нет, наследников у него не имеется, – подтвердил следователь.

– А завещание? – продолжала допытываться я, не теряя надежды поскорее выяснить, кому могло срочно понадобиться спровадить на тот свет добропорядочного пенсионера.