– Белорецкий составил завещание в пользу своей супруги, Дорошевой Виолетты Николаевны. Но, поскольку наследница скончалась раньше наследодателя, завещание утратило силу, – отчеканил Первайкин тоном профессионального юриста.

– Но кто-то же взял на себя хлопоты о похоронах, – поинтересовалась я, мысленно подосадовав, что не удосужилась спросить об этом у своей клиентки.

Первайкин вновь перевернул страницу в папке и сообщил:

– Все заботы взял на себя Солодилов Эдуард Аркадьевич, сосед и бывший коллега Белорецкого. Именно так он отрекомендовался во время опроса свидетелей. Кстати, именно Солодилов вызвал пожарных и полицию, когда пришел наведаться к Белорецкому. Он первым обнаружил задымление, ну а после, как сами понимаете, тело.

– И Солодилов же забирал тело из морга, и похороны он же организовал? – сыпала я вопросами.

Вероника Георгиевна ни слова не сказала мне об этом самом Солодилове.

В устремленном на меня взгляде Первайкина мелькнуло удивление, однако комментарии он оставил при себе и пояснил:

– Насколько мне известно, похоронами занимались несколько человек, опять же соседи Белорецкого. Но официальные хлопоты взял на себя Солодилов.

– А можно узнать адрес этого Солодилова? – попросила я, невесть почему заранее испытывая неприязнь к этому неведомому мне знакомому Белорецкого.

Следователь без каких-либо возражений сообщил мне контакты Солодилова. Оказалось, Эдуард Аркадьевич постоянно проживает в Пристанном. В отличие от Белорецкого, который предпочитал жить в тарасовской квартире, бывая в коттеджном поселке лишь наездами.

– Спасибо вам за помощь, – вполне искренне поблагодарила я и выжидательно посмотрела на Первайкина.

Может, подполковник все-таки ошибся и следователь попросит меня об ответной услуге. Но тот и бровью не повел.

– Благодарите Владимира Сергеевича, – бесстрастно отозвался он.

На том мы и распрощались, и я отправилась домой, с тем чтобы до завтрашнего утра не покидать свою уютную квартиру. По пути я тешила себя мыслью, что для первого дня расследования успела не так уж мало раскопать. Еще не забыть бы поблагодарить Кирю, следователь оказался действительно очень толковым. Без лишних слов и суеты вполне оперативно выдал нужную информацию, все бы так работали.

Следующим утром я уже мчалась на такси в Пристанное. Памятуя со слов моей клиентки о возможных сложностях с парковкой, я решила дать отдохнуть своему авто, сохранностью которого очень дорожила. Однако это было не единственное соображение, побудившее меня прибегнуть к услугам частного перевозчика. В моем рабочем рюкзачке затаилась заветная связка отмычек, которой и собиралась воспользоваться, чтобы обследовать коттедж Белорецкого. Разумеется, это уже сделало официальное следствие, причем дотошно и профессионально. И если судить по заключению, сотрудники не выявили ничего, что могло бы, так или иначе, указывать на криминальный характер смерти потерпевшего. Зато я, в свою очередь, собираюсь не менее скрупулезно выискивать малейшие зацепки, которые могли бы подтвердить прямо противоположное мнение – Белорецкого убили, умело представив убийство как несчастный случай. Вот почему я решила не рисковать, оставив свою машину дожидаться моего возвращения в Тарасове. Доведись мне спешно удирать, если меня застигнут за столь похвальным занятием, как незаконное проникновение в жилище, я без труда смогу улизнуть, причем ни одна ниточка ко мне не приведет. Знаю, о чем говорю, мне не впервой. А если при тех же обстоятельствах будет найдено мое авто, которое я буду вынуждена оставить на месте преступления? Вот то-то и оно.

«А скажите, Татьяна Александровна, что вы делали в Пристанном в одно ясное августовское утро? Уж не вы ли обшаривали чужой коттедж в поисках, чем бы поживиться? Ну-ну, не отпирайтесь, свидетели вас опознали. Да и автомобиль ваш мы отогнали на штрафстоянку. А вы, должно быть, уже всю свою прелестную головку изломали: где, мол, моя машина?»

К Эдуарду Аркадьевичу Солодилову я собиралась наведаться уже после того, как покончу с визитом в опустевший особняк Белорецкого, где ему было суждено в последний раз принимать свою верную возлюбленную. Будем надеяться, что Солодилов окажется дома.

При мысли о соседе Белорецкого я вновь испытала недоумение. Мне невольно вспомнилось, с какой горечью Вероника Георгиевна заявила, что, мол, Белорецкий терпеть не мог своих соседей и их домашних животных, в частности кошек. И несмотря на это, именно инициативная группа соседей во главе с Солодиловым взяла на себя хлопоты, связанные с похоронами. Причем никакого гешефта им это не сулило, скорее наоборот.

Может, это лишь сам Белорецкий терпеть не мог соседей, а они его – очень даже могли? Или Артемий Витальевич искусно прятал свое человеконенавистничество (а заодно и фелинофобию) под маской общительного добряка? Да, тут было над чем поломать голову…

За этими размышлениями я не заметила, как такси припарковалось напротив остановки маршрутных автобусов. Расплатившись за проезд, я направилась в сторону подъездной дорожки, собираясь проделать тот же путь, что и Вероника Георгиевна, в гневе покидавшая своего любовника. Однако, в отличие от нее, мне его предстояло пройти в обратном порядке.

Оказавшись непосредственно возле въезда в коттеджный поселок, я с удивлением обнаружила, что его обитатели, по-видимому, не слишком опасались чужаков, в том числе и непрошеных гостей вроде меня. Никаких грозно преграждающих путь шлагбаумов или тем более автоматических ворот и будки охранника, оборудованной переговорным устройством. Впрочем, само по себе это не такая уж редкость, мое изумление имело не столько рациональную, сколько эмоциональную природу – очень уж красноречиво расписывала моя клиентка роскошь здешних особняков. Тут поневоле навоображаешь себе многоуровневые охранные мероприятия. Видимо, владельцы здешней недвижимости полагались на надежность собственных замков и взаимовыручку, а может, и на сигнализацию.

Как бы там ни было, но я беспрепятственно продвигалась по направлению к цели своего визита – строению номер двадцать три на Цветочной улице. Именно здесь я рассчитывала найти (во всяком случае, попытаться) ниточку, позволившую бы распутать причину гибели владельца упомянутого строения. Сам путь до особняка Белорецкого занял от силы четверть часа.

Несмотря на то что за это время никто из местных жителей не попался мне навстречу, поселок вовсе не производил впечатления безлюдного. До меня то и дело доносились детские голоса, чей-то смех, звуки музыки или работающего телевизора – поселок жил своей привычной повседневной жизнью, но у его обитателей не было особой нужды разгуливать по проселочным улочкам. Гораздо приятнее пить кофе на веранде, плескаться в бассейне или листать журнал, лежа в гамаке.

Коттедж Белорецкого лишь наполовину скрывался за добротным забором с раздвижными воротами с аккуратной калиткой, оборудованной переговорным устройством. Так что верхний этаж особняка с небольшим чердачным помещением под покатой крышей поблескивал отражающими утренний свет большими окнами.

Я мельком бросила взгляд на каминную трубу из темно-красного кирпича, ту самую, из которой, по словам Лиховцевой, не вилось даже тоненькой струйки дыма в тот злополучный вечер. Никакого дыма, разумеется, не оказалось и сейчас, ведь затопить камин было некому.

Когда еще опустевший особняк обретет новых хозяев и кому вообще он достанется?

Однако сейчас я собиралась проникнуть внутрь коттеджа для того, чтобы получить ответ вовсе не на эти вопросы.

Вопрос передо мной стоял, в сущности, только один: кто убил Артемия Белорецкого? Тут я услышала приглушенный звук, то ли шорох, то ли шелест, и в узкий прогал между коттеджами прошмыгнула темно-серая кошка. Зверушка юркнула в какой-то невидимый мне лаз под забором и в следующую секунду уже вскарабкалась на росшую рядом с ним раскидистую яблоню, откуда таращилась на меня округлившимися ярко-желтыми глазами.

Спасибо, конечно, что указала мне способ проникнуть на территорию усадьбы Белорецкого, мысленно поблагодарила я животное. Жаль, что, несмотря на свою стройную комплекцию, я не смогу им воспользоваться. Придется воспользоваться более традиционным методом, хотя и столь же незаконным. К счастью для меня, со стороны соседнего сада забор дублировала своего рода живая изгородь из тесно разросшихся плодовых деревьев. Возможно, их в свое время посадили в том числе и с этой целью – в надежде создать дополнительную завесу от чужих глаз. Обитатели коттеджей оберегали свое личное пространство любыми способами, и это можно только приветствовать. Особенно учитывая, что таким образом, сами того не зная, обеспечили мне возможность беспрепятственно проникнуть в соседский сад, оставаясь при этом незамеченной. Хотя, возможно, я излишне перестраховывалась, поскольку со стороны соседнего коттеджа не доносилось ни звука. Хозяева, должно быть, спозаранку уехали в Тарасов на работу или, подобно Белорецкому, вовсе бывали в загородном доме лишь наездами.

Впрочем, долго раздумывать на эту тему я не собиралась. Найдя место, где у забора образовалась небольшая земляная горка, я, встав не нее, резко оттолкнулась и ухватилась обеими руками за край забора. В следующее мгновение я уже приземлилась по другую его сторону. Подобно давешней кошке, я, предусмотрительно пригнувшись, прошмыгнула прямиком к коттеджу и в мгновение ока очутилась на просторной веранде прямо перед входной дверью. Присев за высокими перилами веранды, в случае чего скрывшие бы меня от случайного наблюдателя, я принялась извлекать из рюкзачка свои отмычки. Следить за мной было особо некому, но я уже настолько привыкла соблюдать меры предосторожности, что действовала, что называется, на автомате.

Входную железную дверь в особняк дублировала внутренняя, чуть меньшей ширины, к тому же замки оказались вполне добротными, так что мне пришлось повозиться, но чудесные отмычки сделали свое дело, и я очутилась в просторном холле. Обставлен он был в каком-то псевдоохотничьем стиле, хотя я и не знаток дизайна интерьеров. Стены, выложенные имитирующей состаренный кирпич темно-коричневой плиткой, украшали безвкусные, на мой взгляд, натюрморты с дичью. На темном каменном полу распростерлась шкура неведомого зверя, которая вполне могла оказаться синтетическим половиком, изображавшим охотничий трофей. Да еще настенное украшение в виде оленьих рогов, куда же без него. Зато камин был действительно хорош. Выложенный тем же темно-красным кирпичом, что и труба, с широкой мраморной полкой, он располагался строго в центре противоположной от входа двери и невольно притягивал взгляд.

Решив неукоснительно придерживаться своего плана, я внимательно обследовала холл, заглянув даже под ковер. Ничего хоть сколько-нибудь наводящего на след возможного убийцы мне обнаружить не удалось. Справа находилась широкая деревянная лестница с полированными перилами, ведущая на второй этаж, а слева я заметила небольшую деревянную дверь, цветом почти сливавшуюся со стеной.

Открыв ее, я очутилась в просторном затененном помещении, оказавшемся кухней-столовой. Видимо, именно здесь Вероника Георгиевна готовила своему любовнику последний в его жизни ужин. Открывая дверцу холодильника, я уже знала, что именно там увижу. Так и есть – ничего. Продукты были, конечно же, изъяты на экспертизу, позволившую установить, что Белорецкий не был отравлен. Мусорная корзина в шкафчике под раковиной также оказалась пустой. Заглянув в подвесные шкафчики, я увидела лишь аккуратные стопки чистых тарелок. Окинув взглядом покрытый светлой льняной скатертью просторный обеденный стол, я пришла к очевидному выводу, что все предметы, так или иначе связанные с последним пиршеством влюбленных, были аккуратно упакованы и переданы в распоряжение следствия. Разумеется, следственная экспертиза не обнаружила в них какого-либо криминала, в противном случае Веронике Георгиевне Лиховцевой срочно потребовались бы услуги не частного детектива, а хорошего адвоката. Где бы ни спрятал улики гипотетический убийца, он сделал это явно не в кухне.