– Моего брата – он старше меня на год – тоже привлекли к этому судилищу. Он еще только учился на военного моряка и служил в морской бригаде королевства. Они хотели, чтобы брат выступил с разоблачениями против нашего отца. Он отказался – и был обезглавлен.

– Ну а ты? – спросил Дарант. – Тебя поставили перед тем же выбором?

– Нет. – В голосе Фенна послышались виноватые нотки. – Во время всей этой суматохи, когда люди короля вытаскивали обвиняемых из постелей, моя сестра глубокой ночью пришла в мою школу. Пришла со своей служанкой, обе были с головой закутаны в плащи. Предупредила меня, чтобы я бежал, пока не поздно, и передала мне с этой целью увесистый кошель. А потом рассказала о вероломстве моего дяди, который на самом деле и подстроил это обвинение отца в государственной измене – тайно, никак не афишируя своего участия в этом. Хотя заговор был реальным, мой отец не имел никакого отношения к столь подлому предательству. Однако поддельные письма и печати свидетельствовали об обратном.

Грейлин был явно настроен скептически.

– Как ты можешь быть уверен, что уверения твоей сестры соответствовали истине?

– Она все еще жива? – вмешалась Никс.

– Насколько я знаю, да. Фрейя замужем за двоюродным братом моего дяди, который любит ее всем сердцем, особенно после того, как она подарила ему сына. Он бы не допустил, чтобы ее кто-нибудь обидел.

Грейлин не давал ему опомниться:

– То, что провернул твой дядя… Как она про это узнала?

– В домах моего дяди и его двоюродного брата есть слуги, с давних пор связанные между собой родственными узами, пусть даже и служат они разным хозяевам.

Дарант кивнул, выпустив струйку дыма.

– Кому еще лучше знать, что на самом деле творится в каком-то доме, как не тем, кто гнет в нем спину за готовкой или уборкой?

– Фрейя любима не только тем мужчиной, который делит с нею постель, – с болью в голосе произнес Фенн. – Сердца у нее хватает на всех, и эта черта всегда была присуща моему отцу. Кто-то, как видно, сжалился над ней и передал ей принесенное почтовой вороной послание – из одного дома в другой. Это послание полностью разоблачало вероломные планы моего дяди. Он намеревался уничтожить моего отца и вскарабкаться по его виселице, чтобы достичь более высокого положения при дворе – что ему и удалось. Сейчас он занимает пост верховного министра, захватив место моего отца.

– А твоя сестра не могла отнести это украденное письмо королю? – спросила Никс. – И предъявить доказательства вероломства твоего дяди?

Многие с откровенной жалостью посмотрели на нее.

– Если б все было так просто… – пробормотал Фенн.

Дарант объяснил:

– Этому письму никто бы не поверил, особенно полученному из рук дочери обвиняемого. Любая подобная попытка, скорее всего, привела бы лишь к ее гибели, а может, и к смерти остальных членов ее семьи.

– Фрейя далеко не дура. Может, сердце у нее и огромное, но оно не ослепляет ее.

Никс нахмурилась.

– А как насчет слуги, который передал это письмо в качестве предупреждения? Разве не мог он удостоверить его подлинность?

– Даже если б этот слуга и осмелился рискнуть, – объяснил Грейлин, – слова такой черни не имеют ровно никакого веса.

Фенн кивнул.

– Великодушие, проявленное в этом предупреждении моей сестре, имело своей целью лишь раскрыть правду, позволить дочери гордиться своим отцом – а может, и позволить его сыну сбежать той же ночью.

– Что ты и сделал, – заключил Дарант.

– В самый последний момент. У меня едва хватило времени, чтобы запихнуть вещи в дорожный мешок. И все же я едва не столкнулся с троицей наемных убийц, один из которых нес ящик с кезмеком. Не исключено, что с тем же самым, что напал на нас внизу.

Грейлин заметно помрачнел.

– Коли так, то если твой дядя как-то вызнал, что ты сейчас на борту «Огненного дракона», это будет не единственная его попытка.

– Но почему твой дядя продолжает преследовать тебя? – спросила Никс. – Три года ведь уже прошли. Пост верховного министра он благополучно получил – так какая ему выгода от твоей смерти?

– Мое бегство из Бхестийи было воспринято как еще одно доказательство двуличия моего отца. Как я уже говорил, моему брату не удалось бежать, в отличие от меня. У моей сестры не было возможности предупредить его, особенно когда он находился на борту корабля в открытом море… – Губы Фенна сложились в бескровную линию. – И все же своим бегством я нацелил топор палача на голову брата. Джерид никогда не возвел бы поклеп на нашего отца.

Дарант положил руку на плечо Фенна.

– Не взваливай на себя это бремя. Твоя сестра многим рисковала, чтобы позволить тебе спастись. И я готов поспорить, что твой брат с радостью отдал бы свою голову, только чтобы ты остался в живых.

– Кроме того, оставшись в живых, – добавил Грейлин, бросив взгляд на Никс, – в один прекрасный день ты сможешь исправить эту вопиющую несправедливость.

– Твой дядя наверняка как раз этого и опасается, – сказал Райф. – Вот почему и продолжает эту охоту. Но прими это знание как утешение.

Фенн нахмурился.

– Утешение? Каким образом?

Глаза Райфа хитро блеснули.

– А таким, что, едва только осуществив свой подлый план, твой дядюшка наверняка просто места себе не находил от страха – перед местью со стороны собственного племянничка, а может, даже и перед разоблачением. Такого страха, что кишки у него завязались узлом, который за три года затянулся лишь еще туже. Представляешь, каково ему сейчас живется?

Дарант хрипло рассмеялся.

– Верно подмечено!

Фенн, все еще с мрачным лицом, вроде немного ожил.

– Как бы там ни было, мой дядя не остановится. Пока один из нас не умрет.

– И все же это не самая большая угроза, которую он собой представляет. – Грейлин повернулся к носовым окнам, вглядываясь в грозовое небо на юге. – Король Акер привечает посланников как из Клаша, так и из Халендии. На данный момент он колеблется, но если его верховный министр прознает, что данный корабль – с Фенном на борту, – это тот самый корабль, за которым охотятся силы Халендии, то этот ублюдок наверняка склонит чашу весов против нас.

Дарант выпрямился.

– Тогда нужно сваливать отсюда, пока этого не случилось.

Джейс поднял голову, покосившись на Крайша.

– Карта, которую мы раздобыли… Нам нужен Фенн, чтобы изучить ее.

Грейлин лишь отмахнулся.

– С этим можно подождать. Нам надо срочно сниматься с якорей. И для начала добраться до некрополей на границе Пустоземья. До этого ваша карта нам не понадобится.

Никс выдохнула, хотя и не сознавала, что затаила дыхание. Она проследила за взглядом Грейлина, устремленным за окна, но сама смотрела на запад – туда, где их опять подстерегали серьезные опасности. Тогда, в Студеных Пустошах, они победили Паука – всего-навсего простого Корня, да и то успевшего тронуться умом за долгие века. Но этот Паук успел дать им предостережение касательно того, что ждет их в Пустоземье. Расположенную там вторую турубью охраняла могущественная Ось – представительница той же касты, что и Шийя – вместе с небольшой армией ревн-кри.

Никс не испытывала страха перед этим испытанием, лишь облегчение. Долгое путешествие вкупе с ожиданием отягощали ее, не давали спать много ночей. И хотя многое еще оставалось неизвестным, в одном она была уверена.

«Даже если это потребует всех наших жизней, мы не имеем права потерпеть поражение».

И все же Никс знала, что это бремя лежит не только на ее плечах. Она обратила свой взор на восток. Еще один из ее сотоварищей нес не меньшую ответственность – и, хотелось надеяться, был полон такой же решимости выполнить свой долг. Никс не знала, перед кем стояла более сложная задача. Но находила некоторое утешение в том, что как минимум одно бремя ее плечам уж точно не грозит.

«По крайней мере, мне не придется убивать собственного брата».

Часть II
Стены и волноломы

Незавидна судьба изгоя, нашедшего путь домой! Ибо и дом уж не тот, что прежде, и изгнанный из него. Куда как лучше, лучше для всех, совсем другую, новую дорогу ему избрать.

– Мудрость, найденная в «Диалогах» Неффрона Меньшого

Глава 8

Канте ри Массиф – верховный принц Халендии и венценосный супруг-консорт императрицы Южного Клаша – склонился над поручнем и вывалил содержимое своего желудка за борт корабля. За все свои восемнадцать лет он так и не научился переносить морские путешествия. Или, может, его мутило от напряжения, вызванного этим возвращением домой…

Вытерев губы, Канте хмуро обозрел приближающуюся береговую линию.

Несмотря на полдень, гавани Азантийи окутывал густой туман, сквозь который тускло просвечивали огни фонарей и осветительных горшков. Город за портом поднимался рядами холмов, ведущих к Венцу Вышнего Оплота, дворцу и цитадели нового короля – брата-близнеца Канте, Микейна. Высокие стены цитадели ярко светились, пронзая туман. Канте представил себе ширину опоясывающих его парапетов, которые образовывали солнце с шестью лучами – часть герба венценосного семейства Массиф.

«Символа моей семьи…»

Глядя на свой бывший дом, Канте сглотнул подступившую к горлу желчь. Глубоко вдохнул соленый воздух, чтобы прочистить мозги. Брата его в данный момент в королевской резиденции не было – Микейн перебрался в поместье своей супруги, расположенное на холмистых равнинах Тучноземья на северо-востоке страны. Леди Миэлла – королева Миэлла – по слухам, опять ждала ребенка. Уже третьего. Канте мог лишь представить себе радость Микейна. Король просто обожал своих первенцев – близнецов Отана и Оллу, мальчика и девочку.

«Мои племянница и племянничек…»

Детям было уже по девять месяцев, но Канте никогда их не видел. При мысли об этом кольнуло сожаление. Он молился, чтобы Микейн не стал натравливать одного близнеца на другого, как поступал их отец, король Торант, отчего между двумя братьями пролегла болезненная пропасть.

С первым вдохом Микейна его объявили первым по рождению, тем самым назначив для трона. И он безусловно соответствовал блистательному образу королевского наследника. Микейн, хоть и близнец Канте, выглядел так, словно был высечен из бледного мелового камня, унаследовав черты лица их отца, в том числе его вьющиеся светлые кудри и глаза цвета морской волны.

Канте же пошел в их покойную мать. Кожа у него была блестящая и смуглая, волосы черные как смоль, глаза темно-серые, как небо во время грозы. Он навсегда остался тенью на фоне яркого сияния своего брата. Так что традиция предписывала Канте быть «Принцем-в-чулане», запасным, на случай смерти старшего брата-близнеца. Его уделом было сидеть на полке подобно кукле, готовой заменить сломанную – на случай, если он вдруг когда-нибудь понадобится. И все же, чтобы королевству от него была хоть какая-то польза, Канте прошел обучение в школе Тайнохолма, готовясь к тому, чтобы в будущем стать советником своего брата.

«Но этого уже никогда не произойдет…»

Канте посмотрел на то, что осталось от его левой руки, отрубленной чуть ниже локтя. Теперь ее заменила бронзовая, которую Тихан изготовил с помощью та’винской алхимии. Требовался острый глаз, чтобы отличить эту новую конечность от настоящей. При некотором внимании и концентрации Канте мог даже разжимать и сжимать эти бронзовые пальцы, напрягая мышцы руки.