– Я – нет. Мне нравится моя работа. В целом, – добавил Илья Борисович, выдержав небольшую паузу. – Вспомните, пожалуйста, что вы делали вчера после ужина?

– Это я в подробностях помню, потому что записал. После ужина я никого не хотел видеть, кроме Жанны. Я пошел в номер и сразу уснул. Мне приснилось, что мы с Жанной в свадебном путешествии. И будто всегда мечтали путешествовать с водителем. Жанна, знаете, ненавидит вести машину. А у меня даже прав нет. И вот, как будто мы поехали куда-то в Индию, я ведь нигде не был, вообще нигде. И в Индии нам вместо водителя выдали пешего гида. Такой невысокий, в шляпе, в очках. На вас немного похож. Его звали Джастис. Нам в турагентстве во сне так и сказали: «Вот если бы тут был Джастис, у вас бы все было хорошо». И Джастис появляется и везде за нами ходит. Такой жизнерадостный, приподнятый такой. А мы не очень любим компанию. Жанна еще как-то терпит, а для меня это прямо пытка. Так вот, он как будто несколько дней за нами ходит, все нам показывает, и никуда от него не спрятаться. И напоследок вручает нам сверток. «Подарок», – говорит. Разворачиваем, а там картина – черная ткань, на которой блестками нарисованы три слона, два больших и один маленький. И это был такой намек, чтобы мы подумали о маленьком. Я хотел ему сказать, что это, вообще-то, очень бестактный намек. Но проснулся!..

Иванов

– Лев Иванов? Присаживайтесь. Тридцать восемь лет, прописаны в Краснодаре. Проживаете в Москве?

– Нет, проживаю в Краснодаре. Только я не тот Лев Иванов, о котором вы подумали.

– Я ни о каком Льве Иванове не подумал. Что вы имеете в виду?

– Ну, я не тот Иванов, который написал «Дым и дом». Я другой Лев Иванов! Очень трудно быть полным тезкой известного писателя. И тоже быть писателем. Мне все советовали взять псевдоним, но я из принципа не стал. И не буду!

– Да вы не переживайте, я никаких Ивановых не знаю. Вы для меня обычный свидетель с обычной фамилией.

– Ничего, скоро вы обо мне услышите!

– Не думаю, – Илья Борисович протер лоб салфеткой и открыл блокнот на чистой странице. – Итак. Расскажите, что вы делали эти два дня здесь, в Лесково. Вы приехали один?

– Один. А я всегда один. Они, – Иванов махнул рукой в сторону двери, – меня не любят.

– Так почему они вас не любят?

– Я не такой, как они. Я простой парень, без этих филологических задрочек. И я не люблю читать. Это они все время читают. А я им говорю: если все время читать, когда писать-то?

– Понятно.

– Да ничего вам не понятно! Знаете, сколько я работаю?

– Где и кем вы работаете?

– Я же сказал! Я писатель!

– И работаете писателем?

– Да! Я только пишу. В отличие от них, – Иванов опять махнул рукой, – я этим зарабатываю. Только этим! Но я не как они. Они по году пишут один несчастный роман! Потом еще год просто так сидят. Типа, обдумывают. Свайбер может и три года просто сидеть и гладить кота. Если бы я так писал, я бы уже с голоду помер. Я встаю в шесть утра, сажусь за стол и пишу до шести вечера. Даже в туалет не выхожу…

– Как же вы столько терпите? – удивился Илья Борисович.

– Потом. Все потом. Главное – работа. В день я пишу по четыре-пять авторских…

– Авторских книг?

– Авторских листов! В одном авторском сорок тысяч знаков. Как бы вам понятнее объяснить… Вот вы с Анной уже говорили?

– Нет, не говорил.

– Так вот она за всю жизнь написала четыре авторских. Понимаете?

– Предположим. Давайте вернемся к делу.

– Я только о деле и думаю, ни о чем другом. Каждый вечер я подбиваю статистику. За тридцать дней активного письма можно написать как минимум одну книжку нормального размера. А за год…

– Что вы делали здесь эти два дня?

– Участвовал во всех мероприятиях. И работал.

– То есть писали.

– Я же сказал, что это моя работа. Я люблю писать и смотреть кино или слушать что-то, например громкую музыку. Так даже еще лучше у меня получается писать. Лекции были интересные. Про целевую аудиторию. Я прокачал свои знания про систему персонажей. Они про кино, правда, рассказывали, но в книжках тоже можно использовать. Антагонист, арка героя, вот это все. Прямо большое спасибо! Настоящий бесплатный мастер-класс. Пригодится. Мне ведь все пригождается. Даже то, что рассказывал этот Рублев. Индекс одобрения фильма – это вещь, конечно! Все, что он говорил о фильмах, наверняка применимо и к книгам! Успешный кинопродукт с высокой вероятностью попадает в ожидания аудитории – вот, я запомнил. Ну и книгопродукт ведь тоже попадает. Как он говорил… Сейчас тренд на искренность, а труд и ответственность ушли. Сейчас это второстепенные ценности. Это он тоже сказал. Так что все, я считаю, супер.

– Я могу посмотреть ваши вещи?

– Пожалуйста! В основном, все в облаке, но кое-что из последних вещей у меня с собой, – он привстал, достал из кармана мятую бумажку и бросил ее на стол, – я пробую сценарии писать! На них можно неплохо заработать! Но мои пока не берут. Говорят, короткие. Интересно вам? Хотите почитать?

– Извините, не интересуюсь, – Илья Борисович брезгливо отодвинул от себя бумажку, – я имел в виду личные вещи, которые вы привезли с собой.

– Ладно, понял. Говорят, неформат, хотя все четко сделано, по трехактной структуре. Только вместо людей у меня овощи. А багажа у меня почти нет. Зубная щетка и ноутбук. Могу дать вам ключ от номера.

– Спасибо, возможно, я зайду попозже. Вернемся к делу. Вы не ждали каких-то предложений от Артура?

– Нет, ну ждал, конечно. Думаю, все ждали. Когда он спросил: «Сколько вам надо, чтобы ни в чем не нуждаться и просто писать книги?» – а потом сказал: «Ну, это такие маленькие деньги, у нас в киноиндустрии вообще копейки. Вот сейчас запустим проект, и прямо с вами его и начнем», все подумали: «Для них – копейки, для нас – деньги на жизнь!» Кстати, я сразу понял, что это его убили.

Синюшина

– Уважаемый Илья Борисович, я объясню. Мы дружили с самого детства, хотя сейчас я думаю, что мы никогда не были подругами. Как бы вы себя чувствовали, если бы все ваши мечты исполнялись у другого человека? Что, если бы с вами рядом постоянно был тот, кому все время везет? Я ненавидела в ней все – ее огромные голубые глаза, ее светлые волнистые волосы. Когда нам было по восемь лет, ее постригли под мальчика. Она сказала об этом по телефону, и я ждала встречи, чтобы наконец увидеть ее некрасивой. Думала, останься она без своих золотистых локонов – превратится в уродину. И знаете что? Она стала еще очаровательнее с короткой стрижкой! Казалась еще выше, тоньше, изящнее… Да что я говорю. Не в этом все дело! Мало ли красивых людей? Вы не думайте, что я завидую каждой красотке! Просто она отнимала мою жизнь! Все мои мечты!

– Анна, какое отношение это все имеет к моему вопросу?

– К вопросу? А… Сейчас вы все поймете. Когда нам было по шесть лет, я мечтала о кукольном доме. Он стоил кучу денег, этот кукольный дом! Но родители могли купить его для меня. У них было полно денег, хотя, сколько себя помню, они жаловались на то, что денег нет, но из дома в квартиру так и не переехали. А вы знаете, сколько стоит содержать этот огромный дом? Они не продавали второй дом! Ездили отдыхать в разные дорогие места. Они могли купить кукольный дом, он ведь стоил не дороже ужина в ресторане, а они себе никогда не отказывали в том, чтобы вкусно поесть. Наедались, а потом жаловались, что разжирели. И они не купили мне кукольный дом. Зато его купили ей, Яне! А она даже не хотела такой! Думаю, она вообще никогда ничего не хотела. Она рассказала мне про него. Как он занимает ужасно много места в комнате. Я сделала вид, что мне совсем не интересно, что мне не хочется крикнуть: «Отдай его мне, раз он тебе совсем не нужен!» Я могла бы весь день рассказывать такие истории!

– Анна, пожалуйста, не надо! Я не вижу никакой связи между этими историями и своим вопросом…

– Я ненавидела школу, хотела скорее ее закончить. Только одно меня радовало: географичка. Ирина Юрьевна. Не такая была, как все учителя. Старые, даже если молодые, уставшие, раздраженные. А она была красивая. И никогда не делила нас на отличников, хорошистов, троечников… Каждый урок – с чистого листа. Даже если по всем предметам у тебя были трояки, у нее можно было учиться на пятерки. Знаете, как говорят, сначала ты работаешь на репутацию, а потом – она на тебя, как учителя всегда заглядывают в журнал, что там у тебя по другим предметам… А она – нет, никогда. Ей было все равно, какая там у тебя репутация, идешь ты на золотую медаль, или еле тянешь, чтобы только закончить школу. И еще она могла вот так сделать – в конце года задавала один вопрос по предмету. Сложный. И говорила, что ответивший на него сразу получит «пятерку» в году, даже если у него за все четверти – трояки. Она брала на себя смелость и могла поменять твою жизнь в одну минуту. И один раз я ответила на такой вопрос. Знаете, как работает голова, когда ты понимаешь, что от ответа зависит так много? И она не обманула. Это была моя единственная пятерка в году за все одиннадцать школьных лет. И тогда я подумала, что могла бы подружиться с ней! С Ириной Юрьевной.

– Анна! Достаточно!

– Илья Борисович, думаю, все эти детали помогут… Да, я любила карты, мечтала много путешествовать, когда вырасту. Вот я и подумала… Странная мысль, конечно. Узнала, когда у нее день рождения, и принесла букет. Отдать постеснялась, просто положила на учительский стол. Мы с Яной сидели за одной партой. С первого класса, ведь мы были подругами.

Ирина Юрьевна увидела букет, улыбнулась и начала урок. А после звонка, собирая тетради, она наклонилась к Яне и шепнула «спасибо». И я все поняла. Почему-то Ирина Юрьевна решила, что это Яна принесла цветы. Знаете что? Они подружились! Конечно, они не ходили вместе по магазинам, или, там, в кино, но на всех праздниках сидели рядом, говорили о путешествиях. Обидно ведь! Яна ничего не знала про букет, а Ирина Юрьевна ни про какой букет ее и не спрашивала. И я возненавидела карты, другие страны, решила, что никогда никуда не поеду.

А потом Вадим. Он не был красавцем, но мне очень нравился. А на выпускном пригласил на танец Яну. Она еще подмигнула мне, когда шла танцевать. Соединила руки у него на шее и уткнулась в его грудь. Звучала медленная песня про чувства. Я могу спеть.

– Если вы начнете петь, я…

– Хорошо, хорошо. Все потом. «Лучше бы я никогда не встречала тебя», – переводила я про себя. Мне казалось, это я танцую с ним, даже не танцую, а просто обнимаю его под музыку.

У них ничего не вышло. Они не встречались, потому что ей не захотелось. Сказала, что ей нравится один парень постарше, а Вадим слишком тощий и таскается за ней по пятам. Я так надеялась, что после школы мы с Яной больше не будем видеться! Хотела просто исчезнуть! Раствориться во взрослой жизни. Но не тут-то было. Мы вместе ходили в литературную студию. Прямо с самого детства. Мне казалось, у меня получается лучше, точнее. У меня чувство слова! И память. Я решила поступать на журфак. А Яна ничего не могла придумать – куда поступать. Весь одиннадцатый класс я готовилась, набивала руку, писала рассказы, а она только иногда записывала дурацкие стишки в блокнотике. Она знала, что я иду поступать, и напросилась со мной «за компанию». «Я тебя поддержу, заодно проведу время», – сказала она.