Кто владеет словом? Авторское право и бесправие (страница 6)
Тот формат книги, который нам знаком, называется кодексом – текст написан на листах, скрепленных вместе таким образом, что их можно перелистывать. Ранняя христианская церковь начала использовать формат для своих текстов, и с V века кодекс быстро вытеснил свиток из Европы. Переписывание кодекса столь же трудоемко, как и переписывание свитка, но при этом большую часть требуемой работы бесплатно выполняли христианские монахи и монахини. Впрочем, скопированные таким образом книги оставались драгоценностью. Книги принадлежали тому, кто их скопировал, а эти владельцы могли свободно давать их взаймы и разрешать делать другие копии без ссылки на какого-либо предыдущего правообладателя.
Печать – одно из Четырех великих китайских изобретений. Она появилась во времена династии Тан[72] в VIII веке и делалась методом ксилографии. Мастер вырезал на деревянной доске зеркальное отражение фрагмента текста, подготовленного до этого писцом на бумаге (еще одном китайском изобретении)[73]. На каждом получившемся деревянном блоке помещалась одна страница текста, а количество слов на нем зависело от размера бумаги и символов. Блоки могли пригодиться всего один раз, а могли применяться на протяжении многих лет (а то и веков) для печати сотен и тысяч копий. Они позволяли коллекционерам книг (аристократам, ученым, монахам) собирать гигантские библиотеки неизменяемого текста, что было очень важно в китайской культуре, основанной на подражании великим и продолжении их традиции. Неизменяемого – потому что блок нельзя было разобрать, а потому вырезанные на них иероглифы нельзя было пересобрать в другом порядке и применить для печати другого произведения. Поэтому в Китае не возникали вопросы, кому принадлежало литературное, философское или научное произведение, ведь их копии мог печатать только владелец оригинального деревянного блока.
На Западе печать делалась совершенно иным способом, что сделало вопрос владения и контроля гораздо более сложным. Устройство, изобретенное Гутенбергом в Майнце в 1458 году, представляло собой переделанный винный пресс, в котором винтовой механизм оказывал мягкое давление на лист бумаги, положенный на покрытую чернилами поверхность. Эта поверхность была не резным деревянным блоком, а подносом, плотно набитым многоразовыми металлическими деталями, каждая из которых была отлита в форме зеркального отображения буквы алфавита (или пустоты, или знака препинания). Они изготавливались из нового сплава свинца и меди, достаточно мягкого, чтобы сделать возможным многократное литье, и достаточно твердого, чтобы выдерживать 2000–3000 отпечатков. Фактически, реальным ограничением тиража был не износ получившегося шрифта, а ослабевающее сопротивление деревянной рамы, в которую был установлен поднос. Когда рама начинала изгибаться, отдельные буквы в композиции начинали смещаться и наклоняться, и в итоге смешивались друг с другом. Если вы наткнетесь на книгу, напечатанную ранее 1830-х годов, и увидите, что нижняя строка на странице устремлена вниз в угол, знайте, что ваша книга была выпущена на последнем издыхании печатного станка.
Печать с помощью подвижных и многоразовых свинцовых шрифтов – эталон современного промышленного производства. Несмотря на высокие затраты на первоначальную настройку, предельная себестоимость каждого произведенного изделия стремится к нулю, пусть и не достигает его. Один набор выдерживал печать около 3000 экземпляров, так что основным расходом на печать книги, помимо оборудования и бумаги, была зарплата наборщиков. На такой технологической основе зародилась классическая западная издательская бизнес-модель, правившая книжным миром с 1458 года до начала XIX века.
В этой модели привилегии и патенты решали два насущных вопроса. Во-первых, как печатник получает право собственности на рукопись и разрешение на печать книги по ней? Простой ответ: либо купив его у автора, либо получив привилегию от властей (часто за плату) на печать классического или «неавторского» произведения (например, Библии). Во-вторых, раз произведение напечатано и стало доступно каждому, что мешает покупателю начать перепечатывать его? Такому покупателю не придется тратить деньги на покупку рукописи и не надо будет платить за привилегию властям, а значит, перепечатчик сможет отобрать рынок у оригинального издательства, продавая копии по более низким ценам. Первоначальный тираж распродается далеко не сразу, в то время как начать перепечатывание издания можно всего за несколько дней (при наличии опытной команды наборщиков) – вот почему на самом фундаментальном уровне западный книжный бизнес нежизнеспособен без принудительного регулирования рынка.
Печатники вовсе не были против режима привилегий и патентов. Они были нужны им для нормального функционирования бизнеса. В свою очередь, государственные органы, обеспокоенные распространением через книги богохульных и антигосударственных взглядов, стремились привлечь печатников на свою сторону и поставить их под государственный контроль. В Париже, как и в Лондоне, количество печатных станков было ограничено законом, а права и обязанности печатников были кодифицированы посредством торговых практик и создания саморегулирующихся гильдий.