Его голос звучит глухо и хрипло, будто он наглотался камней. Не знаю, кто из нас сейчас больше выбит из колеи.

Я сажусь на диване. Он оборачивается и смотрит на меня с такой гримасой, будто я Гарри Поттер, а он – Волан-де-Морт.

Почему этот мужчина такой противный?

Хотя, плевать на это. Мне просто хочется пнуть его в голень. Нет – лучше в какое-нибудь более чувствительное место.

Прежде чем я успеваю закидать его новой порцией невнятных ругательств сквозь кляп, он хватает меня за запястья, поднимает, оттаскивает на пару шагов назад и швыряет в кресло, где сидел сам. Он застегивает ремень безопасности, туго затянув его на моих бедрах. А потом нависает надо мной – весь такой мускулистый и смертельно опасный.

Он произносит:

– У тебя есть выбор, подруга. Либо ты тихо сидишь здесь до конца полета, либо продолжаешь испытывать мое терпение. Если выберешь второе, последствия будут тяжелые.

Видимо, язык тела передает мое сомнение в его угрозах, так что он уточняет:

– Я позову сюда ребят, чтобы они посмотрели, как я сорву с тебя эту твою нелепую пачку и буду хлестать по голой жопе, пока не покраснеет. Потом они проделают то же самое по очереди. А потом… – многозначительное молчание. – Я позволю им по очереди делать все, что хочется.

Господи Иисусе, хотелось бы мне знать морзянку – я бы этому козлу сейчас таких кошмарных угроз наморгала, что он бы до конца жизни спать не смог.

Что-то в моих глазах вызывает у него улыбку. Как же мерзко, что он заряжается от моей ярости.

– Ну так какой вариант? Первый или второй?

Он вскидывает бровь и ждет моего ответа. Не разрывая зрительный контакт, я поднимаю связанные руки и выставляю один палец.

Средний.

В его челюсти дергается мускул. Он медленно выдыхает через нос. Какое-то время играет желваками – это, видимо, его фишка, – а потом расправляет плечи и смотрит на меня как на кусок дерьма, прилипший к подошве.

Когда у него звонит телефон, он достает его из кармана с неуловимой для глаза скоростью.

Полным напряжения голосом он приказывает звонящему:

– Говори.

Деклан слушает сосредоточенно, не двигаясь, его глаза сужаются, а взгляд фокусируется на какой-то точке над моей головой. Свободная рука сжимается в кулак. Потом он закрывает глаза и шепчет:

– Черт.

Еще какое-то время слушает, потом отключается. Его руки опускаются.

Потом он просто стоит на месте, закрыв глаза. Каждая мышца в его теле напряжена до предела. Его рука так крепко вцепилась в телефон, что побелели костяшки.

Когда он наконец открывает глаза и смотрит на меня, его глаза уже не голубые.

Они черные.

Я понимаю: сейчас не лучшее время демонстрировать, что ему стоило сковать мне руки за спиной, а не спереди. Чтобы вырвать кляп, мне нужно всего-то дотянуться до галстука, вытащить его изо рта и спустить на подбородок.

Но, кажется, сейчас мой похититель не особо настроен со мной бодаться, так что я выжидаю.

Он резко разворачивается и шагает по направлению к своей банде. Говорит им несколько слов. Какими бы ни были новости, они их шокируют. Они ерзают в креслах, переговариваются друг с другом и кидают на меня странные взгляды. Киран выглядит особенно озабоченным.

У меня нет времени поразмыслить над происходящим, потому что Деклан возвращается ко мне: его глаза горят огнем, а челюсть – как камень.

Он пролетает мимо и исчезает в баре за перегородкой. Через секунду он снова появляется со стаканом воды. Затем садится напротив меня и протягивает мне стакан без единого слова.

Когда я беру его, Деклан подается вперед, вытаскивает галстук у меня изо рта и тянет его вниз, пока он не повисает у меня на шее, как ожерелье. Или как петля.

Удивившись такому повороту событий, я благодарю его.

Он не отвечает. Просто сидит и пялится на меня с самым мрачным выражением. Его указательный палец отбивает медленный ровный ритм на подлокотнике кресла.

Я опустошаю стакан с водой, чувствуя, как за каждым моим движением наблюдают. Как он думает, глядя на меня. В его глазах – размышление. Расчет. Жесткость.

О чем бы ни шла речь в телефонном разговоре, он как-то касался меня.

Мы сидим в неловкой тишине, пока мне не становится настолько не по себе, что я чуть ли не ежусь в кресле.

Наконец мой похититель спрашивает:

– Ты умеешь пользоваться пистолетом?

Вопрос застает меня врасплох. По его выражению можно было предположить, что сейчас он снова на меня набросится.

– Да.

Его мой ответ не удивляет.

– И, судя по твоей ловкой расправе с Кираном, ты знакома с приемами самообороны?

К чему это он ведет?

– Да.

– Хорошо, – бормочет он.

Хорошо? Что здесь происходит?

Когда он снова замолкает, глубоко задумавшись над тем, что прозвучало в телефонном разговоре, я вскидываю пальцы, прося разрешения заговорить. Он коротко кивает.

– Что случилось?

Его холодные голубые глаза впиваются в меня.

– Планы изменились.

У меня во рту снова сухо, несмотря на всю выпитую воду.

– То есть я не увижусь с главой клана?

Что-то в этом вопросе смешит его, но не в хорошем смысле. Его ухмылка начисто лишена веселья.

– Ты видишь его прямо сейчас.

Проходит несколько минут, прежде чем меня осеняет. Деклан – новый босс ирландской мафии.

Кем бы ни был прежний босс, он мертв.

И каким-то образом я являюсь причиной.

4
Слоан

Когда самолет приземляется, в Бостоне идет дождь. Не знаю, сколько сейчас времени, но я совершенно без сил. Все болит, даже пятки, покрытые маленькими ранками и порезами.

Видимо, в попытке спастись мне удалось убежать довольно далеко, прежде чем они смогли запихнуть меня в самолет.

Хотелось бы знать подробности, но моя память как черная дыра. Совсем как черные дыры в глазах Деклана, зияющие каждый раз, когда он глядит в мою сторону.

– Пошли, – говорит он приглушенным голосом. Наклоняется и хватает меня за руку.

Он поднимает меня на ноги, но более аккуратно, чем раньше. Эта аккуратность кажется странной, учитывая, что сейчас у него даже больше причин меня ненавидеть, чем прежде.

Пока ничего не подтверждено, но я умею читать между строк.

В отличие от кляпа, наручники остались на месте. Деклан ведет меня по металлическим ступенькам трапа вниз, где дождь заливает асфальт. Все это время он крепко держит меня за бицепс. Мы оба моментально промокаем под холодной серой моросью. Мои зубы начинают стучать еще на трапе.

Когда мы уже внизу, я спотыкаюсь на последней ступеньке.

Прежде чем я успеваю впечататься лицом в асфальт, он ловит меня и подхватывает на руки – с такой легкостью, будто мое тело не тяжелее перышка.

От испуга я громко ахаю. Смотрю на его красивый, но страшно угрюмый профиль и уже собираюсь открыть рот.

– Ни слова, – предупреждает он и молча несет меня к ожидающему лимузину.

Он зол, это очевидно. Однако теперь для меня не так очевидно, направлена ли эта злость на меня. Его руки теперь скорее не сковывают, как в клетке, а защищают.

В том, как он окидывает пристальным взглядом всю взлетную полосу, тоже ощущается желание защитить. Он как будто ожидает, что в любой момент из тумана выскочит банда вооруженных головорезов. И, если это случится, он будет полностью готов к схватке.

Мы со Ставросом однажды попали в перестрелку. Ну, по правде говоря, Ставрос со своими пособниками начал перестрелку, а я в нее попала, но не об этом речь. Отчетливо помню, в какой он был панике: несмотря на то что у него при себе было оружие и он действительно старался меня защитить, у него тряслись руки, а дыхание настолько сбилось, что он в любую минуту мог грохнуться в обморок.

Не могу себе представить, чтобы у Деклана сбилось дыхание.

Не могу представить его в панике.

Я могу представить, как он до смерти раздражается, но это уже другая история.

Водитель в форме открывает заднюю дверь лимузина, когда мы подходим. Еще два автомобиля стоят за ним – черные внедорожники, которые, как я понимаю, предназначены для остальной команды.

Деклан ставит меня на ноги и помогает забраться в машину, а потом сам проскальзывает на кожаное сиденье и устраивается рядом со мной. Водитель захлопывает дверь и бежит на свое место, заводит мотор и трогается так резко, что я ахаю.

– Держи.

Деклан протягивает мне полотенце, которое достает из специального отделения у двери. Когда я беру полотенце, он бормочет:

– Подожди.

Он достает из внутреннего кармана пиджака маленький ключ и расстегивает наручники. Недолго рассматривает блестящие металлические обручи у себя в руках, а потом зло швыряет их в тонированное стекло перегородки между задними сиденьями лимузина и водителем. Они звякают и падают на пол. Его пиджак следует тем же маршрутом, а потом он откидывает голову на подголовник, закрывает глаза и тихо ругается на гэльском.

Я растерянно сижу с полотенцем и смотрю на него.

– Ты в порядке?

Через секунду он открывает глаза, поворачивается и таращится на меня.

– Просто у тебя такой вид… Ой, извини, я забыла, что не должна разговаривать.

Пока мы молчим, просушиваю волосы и лицо полотенцем и аккуратно убираю излишки туши, чтобы не сидеть с глазами панды. Свои голые ноги тоже вытираю от дождя, задумавшись о том, что буду носить, пока меня держат в плену.

Все это время я чувствую, что он внимательно за мной наблюдает. Воздух наполняется тяжестью слов, которые он хочет, но не может сказать.

Мы долго едем. Он говорит по телефону, один звонок следует за другим, иногда звучит гэльская речь. После, наверное, дюжины диалогов он выключает телефон и поворачивается ко мне.

– Не пытайся бежать. Тебе сейчас безопаснее со мной, чем где бы то ни было.

– Поверь мне, у меня так болят ноги… В смысле – мне с тобой безопаснее?

– В прямом.

Мы глядим друг на друга, пока лимузин несется сквозь ночь. Куда бы мы ни ехали, мы туда очень спешим.

– То есть все те вещи, которыми ты угрожал в самолете…

Он перебивает:

– Какими типами оружия ты умеешь пользоваться?

Когда я молча моргаю, он рычит:

– Отвечай на чертов вопрос. Пожалуйста.

Пожалуйста. Я пораженно открываю рот, потом снова закрываю. Вторая попытка заканчивается успехом:

– 357 Дезерт Игл. Глок G19. АК‐47.

Он приподнимает бровь. АК‐47 его удивил.

– У Ставроса повсюду валялись автоматы. Ему нравилось стрелять по рыбам.

– Ну конечно. Чертовы русские. – Он осуждающе качает головой, а потом наклоняется и достает маленький черный пистолет из кобуры на лодыжке. Протягивает его мне.

– Если разделимся, стреляй из него по всем, кто приблизится к тебе. Даже если они выглядят дружелюбно. Даже если это маленькая пожилая леди – стреляй сучке прямо промеж глаз.

Смотрю на него с раскрытым ртом и круглыми глазами.

Он саркастично улыбается.

– Ну наконец-то. Тишина.

Я потеряла способность произносить слова. Голубоглазый гангстер-психопат лишил меня дара речи.

Когда я наконец возвращаю контроль над своим языком, я спрашиваю:

– Откуда ты знаешь, что я не пристрелю тебя?

– А ты собираешься?

Я раздумываю над вопросом.

– Может быть.

– Решай скорее. У нас не так много времени.

– Ты сумасшедший, да?

– Поверь мне, подруга, я и сам задаюсь этим вопросом.

Достав увесистый серебристый пистолет из-за пояса на спине, он продолжает:

– Дела складываются паршиво. В нас будут стрелять. Машина армированная, но если они повредят шины, то мы сможем проехать не больше восьмидесяти километров.

Он замолкает и глядит на меня.

– Это примерно пятьдесят миль.

Понятно. Он не думает, что у меня повреждение мозга, он просто держит меня за откровенную дуру.