Это снова холодный бог шоу-бизнеса, который выше всех эмоций, чувств и желаний. Бездушная машина, способная найти среди сотни конкурсантов более-менее подходящий материал для дальнейшей лепки. И дать неопытным «скульпторам» четкие рекомендации.

Минусы – по сути обратная сторона медали плюсов. Соседство с гениальным продюсером заставляет всех членов жюри вольно или невольно держать его высокую планку.

Я не могу расслабиться и получить удовольствие от конкурса в первый день. Еще сильнее волнуюсь – во второй. А на третий превращаюсь в тревожную дамочку, которая боится пропустить что-то важное и вслушивается в каждую ноту молодого исполнителя.

– Может, Фомин все же вернется? – во время одного из перерывов слышу за кулисами голос коллеги по судейству, актрисы Елены Волковой.

– Никогда бы не подумала, что скажу это, но… я тоже соскучилась по Фомину, – отвечает ей другая судья, телевизионная ведущая Кристина Шацкая. – С Рауде просто невозможно работать. Он настоящий диктатор.

– А я, дурочка, так обрадовалась, когда узнала, что именно он заменит Фомина, – смеется Волкова. – Сам Леонас Рауде! Великий и потрясающий.

– Да, наша первая полуфиналистка даже в гримерку к нему ходила. Наверное, хотела, чтобы этот потрясающий мужчина потряс ее лично, – ехидно хмыкает Шацкая.

– Рита? Серьезно?

– Стас, парикмахер, рассказывал, что эта шустрая деваха презервативы у него стреляла. Готовилась к встрече.

– А что это, молодежь нынче на конкурсы без своих приезжает? – смеется Волкова.

– Ну, может, размер не подошел. Рауде мужик мощный. Ничего общего с задохликами на сцене.

– Это да. Породистый кобель. Трусы сами спадают от одного его взгляда, – мечтательно тянет Волкова. – Честно признаться, понимаю девочку.

– Только он ее не понял, – еще громче смеется Шацкая. – Выставил за дверь вместе с резиновыми изделиями. Зря задницей перед ним два дня крутила.

– Обалдеть! Ему Рита не понравилась или он у нас из идейных, жену любит?

– Да кто его знает? Я свечку не держала. Слышала лишь, что последние годы он вроде как стал примерным семьянином.

– Хм… Раньше трахал все, что движется. А сейчас перевоспитался?

– Кризис среднего возраста, – авторитетно произносит Шацкая и выглядывает из-за занавеса.

Пойманная с поличным, я несколько секунд удивленно молчу. В голове клубится густой туман из разных эмоций.

А затем беру себя в руки – растягиваю губы в самую радушную улыбку и бодрым шагом иду мимо сплетниц.

* * *

Несмотря на шок и острое желание помыться, к вечеру я почти не вспоминаю о подслушанном разговоре.

«Мне нет дела до личной жизни Леонаса Рауде», – ставлю замок на любые мысли о нем.

«Его счастливая семейная жизнь меня не касается», – повторяю про себя пару раз и начинаю готовиться к сегодняшнему сольному концерту.

Знакомая суета отвлекает лучше любых мантр. Стараниями осветителей, звукооператоров и прочего технического персонала уже привычный зал превращается в мою личную площадку. Стильный деловой костюм сменяется белоснежным платьем с блестками. А места для жюри занимают почетные гости: певцы, музыканты, актеры, среди которых нет ни одного продюсера.

Звездный состав, о котором можно было лишь мечтать. Но непонятное предчувствие не отпускает до самого выхода на сцену и острыми сверлами буравит виски все начало шоу.

Глава 12. Его звезда

Леонас

Очередной фестивальный день заканчивается в семнадцать. Нет никакого смысла оставаться в зале. Оценки выставлены. Второй участник полуфинала отправился готовить новый номер. Мне с чистой совестью можно заняться делами.

За три дня моего отсутствия в клубах уже собралась целая коллекция проблем. А у одной из групп, которую я удачно запустил в прошлом году, случился форс-мажор с музыкальным оборудованием.

Пока меня не завалили счетами и свежей порцией претензий, все это нужно срочно разрулить и выяснить, кто и где налажал.

Не до фуршетов с другими судьями. И не до концертов. Но я не могу заставить себя уйти из проклятого концертного зала.

Только не сегодня.

– Как прошло? Во сколько тебя ждать? – будто чувствует мое настроение, сразу после занавеса звонит Ирма.

– Прошло, как обычно. Ждать… лучше не жди. – В коридоре сворачиваю в сторону небольшого кафе. Для жюри и важных гостей здесь организовали отдельный зал с ВИП-обслуживанием и охраной от папарацци.

– Мне кажется, мы все прояснили. Я не буду больше закатывать истерики, – миролюбивым тоном произносит жена. – Вернись хотя бы на ночь. Пожалуйста.

– Не обещаю.

После слов Евы о том, что я выбросил ее вещи из продюсерского центра, слишком многое нужно выяснить. Пять лет назад у меня не было возможности вникать в детали. Внезапная слепота Ирмы и проблемы с клубами буквально размазали меня между офисом и больницей.

Я отказался от Евы и не стал разбираться, почему она тоже так легко ушла от меня. На тот момент казалось, что все к лучшему. Но сейчас четко понимаю другое – в моих приоритетах был серьезный косяк. Нельзя было доверять никому! Ни близким, ни подчиненным, ни своим!

– Это из-за нее? – голос жены звучит громче. – Я знаю, что у этой выскочки сегодня концерт. Ты из-за нее не вернешься?!

Фраза про выскочку давно не цепляет. Ирма никогда не сдерживалась в выборе слов, когда это касалось Евы. Однако ее осведомленность мне не нравится.

– Ты думаешь о Еве гораздо больше, чем я, – осекаю свою благоверную, пока она не разошлась.

– Предлагаешь мне забыть, что мой муж когда-то заделал ребенка своей певичке?

– Ты уже сделала все, чтобы я об этом не знал. Достаточно!

– Это с меня достаточно! – взрывается Ирма. – Как же я тебя ненавижу! Ненавижу вас обоих! Из-за вас я ослепла. Из-за вас лишилась всего и застряла в этом проклятом доме.

– Тебя несет. Заканчивай пить!

– Я еще даже не начинала. Я…

Ирма что-то орет в трубку. А я оборачиваюсь к сцене. Из моего угла коридора видел лишь один угол. На нем, меняя декорации, суетятся оформители.

Обычная текучка перед любым концертом.

Не знаю, сколько раз я видел подобное. Тысячи… Хочу отвернуться и пойти дальше, но внезапно слышу песню.

Только Ева могла выбрать ее для распевки. Среди четырех альбомов моя звезда не смогла найти подходящую песню и остановилась на чужом хите.

Когда-то я написал его в подарок племяннику. Тому самому везучему засранцу, который первым услышал Еву и привел ко мне.

В тот вечер я сразу понял, что передо мной настоящий талант, и дал себе слово не пустить девчонку на сцену. Я искренне верил, что так уберегу эту необычную певчую птичку от всего того дерьма, в котором сам варюсь уже много лет.

Тогда я считал, что могу повлиять на чужую судьбу. Жаль, роль бога стоила слишком дорого для нас всех.

– Лео, ты меня вообще слушаешь?! – ор жены такой громкий, что я слышу его даже с опущенным вниз телефоном.

– Приеду завтра. Сегодня не жди, – повторяю сказанное и отключаю мобильный.

Впереди ждут дела… Клубы, проблемы, переговоры. Но голос одной девчонки, как и пять лет назад оказывается сильнее.

Я прошел за тобой путь дорогой кривой,
Изменял и терял, искушался и рвал,
Много зим, много лет, проклиная рассвет,
Среди лиц и личин постоянно один.
Не такая, как все, я мечтал о тебе,
О твоей чистоте, загибаясь на дне,
Покорялся судьбе, растворялся в толпе,
И не верил опять, что могу…
Отыскать.

Глава 13. Поклонники

Ева

В середине шоу чувствую уже забытый мандраж. Вроде бы нет никаких причин – концерт проходит отлично, зрители с восторгом принимают каждую песню. И все же странная тревога заставляет постоянно оглядываться, присматриваться и прислушиваться.

– Гриша, я сегодня не буду выходить на бис, – во время смены костюма сообщаю по телефону своему агенту.

– Что за заявочки? Это один из самых больших залов в Питере! Нужно еще поднять и потом крепите! – Гриша, как обычно, параллельно разговаривает с кем-то еще.

– Я сразу спою две дополнительные песни и попрощаюсь.

Из-за кулис смотрю в зал. С виду все, как обычно: аншлаг, цветы, аплодисменты. На своих первых концертах я и не мечтала о таком приеме. Каждый раз приходилось доказывать, что я не очередные поющие трусы, а настоящая певица. И все равно… сегодня почему-то не хочется задерживаться.

– Ева, все билеты раскуплены! Твои фанаты ждали тебя как праздника! Нет, к потолку крепить не нужно. Упадет кому-нибудь на голову, потом от исков не отобьемся.

– Я устрою им этот праздник. Уже устроила! От тебя мне нужно лишь одно. Чтобы ты дал приказ включить свет и открыть двери после прощальной песни.

– Я не буду этого делать. И ты тоже не сделаешь. Да, на дюбеля сажай!

– Проклятие, ты можешь хоть раз пойти на уступки?! – хочется бросить долбаный телефон в стену и попытаться самой договориться с администратором.

Шансов на то, что меня послушают немного. Гриша с первого дня нашего сотрудничества завязал все контакты на себе, полностью отстранив меня от организационной работы.

Тогда это казалось удачей. С маленьким ребенком на руках мне самой не хотелось никаких дополнительных хлопот. А сейчас бумеранг прилетел назад.

– Детка, все это ради успеха! Тебя любит публика, и ты ее тоже отлюби! Блин, вы можете повесить эту люстру или нет?!

– Понятно. – Сама не знаю, от чего мне хуже. От того, что не могу понять собственное состояние. Или от упрямства Гриши.

– Сейчас не стоит хайповать на стервозности. Те времена прошли. Нынче люди любят, чтобы им угождали.

– Тогда угоди, пожалуйста, своей люстре. И повесь ее правильно. – Время перерыва закончилось. Мне пора на сцену, поэтому обрываю этот бесполезный разговор и кладу трубку.

– Катков с тобой строже, чем со всеми остальными своими клиентами, – замечает мой визажист. Все время разговора она стояла рядом и слышала.

– Остался месяц! Всего месяц, и я буду свободна от этого упыря навсегда, – произношу нараспев и спешу на сцену.

* * *

О том, что предчувствие меня не подводит, становится ясно сразу после окончания концерта.

Как и приказал Гриша, я все же выхожу на бис. Пою те самые две песни, которые планировала спеть без игр в закрытый занавес. А дальше происходит непонятное.

После окончания концерта исполнительный директор шоу сообщает, что в гримерке какие-то проблемы и ведет меня в свой кабинет.

– Верните мою одежду, – прошу Шустова. – Я могу переодеться хоть в коридоре.

Не нравится мне эта забота. После концерта в гримерке нечего делать, а уж занимать всю – полный бред.

– Ну что вы, Ева Александровна! Самая успешная молодая певица страны и в коридоре?! – брезгливо морщится директор. – Я сам себе подобное не прощу.

– Можно без коридора. – С тревогой оглядываюсь по сторонам. Я уже четыре дня фактически живу в этом здании, но по коридорам, по которым ведет Шустов, иду впервые. – Проведите меня, пожалуйста, к черному входу. Машина уже должна быть на месте.

– К чему такая спешка? Мы фактически пришли.

Исполнительный директор распахивает передо мной дверь своего кабинета… почему-то незапертого. И легонько толкает в спину.

– Я все же переоденусь в отеле. – Пытаюсь развернуться, но уже совсем другой голос внезапно останавливает.

– И куда же вы так торопитесь, Ева? – спрашивает невысокий тучный мужчина лет пятидесяти, один из гостей ВИП-зоны.

Именно он сегодня на концерте сидел в кресле, которое во время фестиваля занимает Леонас. В центре. Как главный.

– Это Константин Юрьевич, – кланяется Шустов. – Один из наших спонсоров. Он очень хотел с вами познакомиться.

– Настолько сильно, что вам пришлось обманом затянуть меня в свой кабинет?