– А Малина в этом году окончила одиннадцатый. Тоже с отличием. И кстати поступила в твой ВУЗ, Эмиль, вот это совпадение, да? – сообщает мать чересчур воодушевленно, – Будете учиться вместе. Хоть и на разных курсах. Но все равно!

Я в этот момент чуть не давлюсь минералкой, которую так не вовремя решила отпить. Что?!

Непроизвольно кошусь на парня, который тоже резко устремляет на меня враждебный взгляд. А затем поворачивается к отцу.

– Совпадение? – переспрашивает у Караева-старшего ядовитым тоном.

От явного намека, что без чужой помощи я ни за что бы не смогла, у меня вспыхивает лицо.

– Я поступила сама, – не сдержавшись, выдаю.

Эмиль поворачивает ко мне голову. Улыбаюсь.

– А ты? – выгибаю бровь и кокетливо хлопаю ресницами, продолжая корчить из себя милую дурочку, – Через папу, да? – ласково.

Эмиль смотрит в упор долго и тяжело, а затем расплывается в саркастической улыбке.

– Ну да… Конечно… Сама. О-ок, – подмигивает и отворачивается.

Козел…

Тоже принимаюсь методично разрезать мясо, представляя, что это его нога или рука. Без понятия, что у человека вкуснее.

А моя мама не сдается и вновь пытается всех разговорить, хоть это уже и смотрится жалко.

– Вы отдыхали где-нибудь этим летом? Или только поедете? – спрашивает разом у всех младших Караевых.

Те молчат, и за них отвечает отец.

– Эмиль сейчас проходит стажировку у меня в офисе, так что ему не до отдыха, а девочки летали с…кхм… матерью в Дубай на три недели, вот только недавно вернулись, – ровно и расслабленно отчитывается Назар Егорович, запнувшись только на слове "матерью", которое теперь мрачным эхом так и кружит по столовой и давит на барабанные перепонки.

– Ой, я обожаю Дубай, – подхватывает восторженно моя мама, – Сотню раз там бывала!

– Не сомневаюсь, – бросает Эмиль, отправляя в рот стейк и смотря в тарелку, – И очевидно не за свои.

Диана фыркает себе под нос, сдерживая смешок. Мама мгновенно тушуется.

– Эмиль, – тихо гаркает на парня отец.

У того дергается щека, он резко перестает улыбаться, но голову к Назару Егоровичу так и не поворачивает. Караев- старший грозно сводит брови к переносице и сверлит профиль сына тяжелым взглядом.

– Мы кстати здесь собрались не просто так, – чеканит он, со звоном опуская вилку с ножом на тарелку, – У нас с Викторией для вас новость…

Назар Егорович многозначительно замолкает в ожидании, когда все повернут к нему головы. Напряжение в воздухе становится таким плотным, что, кажется, его можно разрезать ножом.

– Дети, – выдержав паузу, продолжает Караев -старший твердо и торжественно, – Виктория и Малина теперь будут жить с нами. Они станут частью нашей семьи, ведь в скором времени у вас появится брат или сестра.

5. Малина

Если обстановка и до этого казалась накаленной до предела, то сейчас я буквально глохну на пару секунд от рванувшней посреди столовой акустический бомбы. Заторможенно моргаю, не в силах ни на чем сфокусироваться и пытаясь побыстрее осознать.

Не. Может. Быть!

Мама бы сказала заранее о таком…Ведь сказала бы, да?!

Нельзя же вот так!

Поворачиваю к ней голову. И внутри меня все обрывается, потому что сразу понимаю по ее смущенной и одновременно торжествующей улыбке, что это правда.

Она кладет руку на пока что плоский живот. Вторую протягивает Назару Егоровичу, и он крепко сжимает ее кисть, оказывая поддержку. Мамины глаза при этом обводят детей Караева, сидящих напротив.

Сама я в их сторону смотреть не могу. Волны нелюбви, исходящие от Караевых- младших, столь пронзительные и разрушительные, что мне страшно ослепнуть, если я с кем-то из них случайно пересекусь взглядом.

– Извините! – тонко всхлипывает младшая девочка, с грохотом вставая из-за стола.

От того, как стремительно она это делает, стул чуть не переворачивается.

– Лиля! – грозно окликает ее отец, но она уже пулей вылетает из столовой.

– Пойду, поговорю с ней, – тут же подрывается и средняя, с громким стуком роняя приборы на тарелку.

С силой отодвинутые ножки стула противно скрипят.

– Диана, сядь! – рычит отец, начиная багроветь.

Но девушка лишь демонстративно от души хлопает дверью.

– Диана, быстро вернись! – орет Назар Егорович ей вслед.

– Оставь их! – осаживает его Эмиль. Его голос заметно дрожит от плохо сдерживаемых эмоций. Вокруг становится настолько нервно, что создается ощущение, будто всю комнату колотит в едином пульсирующем рваном ритме, – Они не виноваты, что ты за столько лет не научился пользоваться презервативами, – шипит сын на отца, – Если у тебя с этим проблемы, мог бы спросить у меня!

Моя мама шокировано закрывает ладонью рот. Караев-старший от возмущения чуть не подпрыгивает на стуле. Глаза его натурально наливается кровью, и мне становится страшно…Страшно так, что я втягиваю шею в плечи и чуть сползаю вниз по стулу под стол.

Эмиль тоже бледнеет, глядя на отца, но глаза его все равно почти безумно горят вызовом. А ведь он немаленький и не слабенький, невольно думаю я. Сложно судить наверняка, но плечи широкие, шея крепкая, руки длинные, жилистые, большие ладони. Кажется, он даже выше отца…

Ненавижу насилие…Боюсь!

– Что ты сейчас сказал? – подается Назар Егорович к сыну, быча, – Ты не охренел?! – И что ты мне сделаешь? – дергает подбородком Эмиль. – Хочешь проверить? – интересуется Караев – старший вкрадчиво.

Смотрят друг другу в глаза. Долго и зло. А потом Эмиль швыряет салфетку и встает из-за стола.

– Сядь! Куда собрался? – рычит отец. – Отвезу сестер к маме, как и договаривались, – парень бросает это через плечо, уже выходя в дверь.

– Речь шла о вечере после ужина. – Мне кажется, что ужин уже окончен, – замечает Эмиль и исчезает из столовой.

Мы втроем молча смотрим на опустевший дверной проем.

– Они привыкнут, – медленно говорит Назар Егорович, оттягивая ворот рубашки поло, будто она ему горло пережала. Шея, лицо… Он весь в красных гневных пятнах, – Неделя выдалась тяжелой… Не обращай внимание, Викуль. Предлагаю закончить ужин, и я покажу вам дом. Малина, у нас есть несколько пустующих комнат на втором этаже. У тебя есть возможность выбрать…

Что?! Выбрать комнату?! Меня трясет от передоза эмоций, своих и чужих, а также от лавины свалившейся на меня информации. Я еще тот факт, что мама беременна и от меня это скрыла, не пережила. Какая комната?!

Ничего не отвечаю Караеву. Я в шоке. Держать лицо становится все более невыполнимой задачей. Чувствую, как мелко дергается левое веко.

– Мама, почему ты мне не сказала? – сиплю, ловя ее взгляд.

– Милая…– она делает брови домиком, корча виноватую рожицу, и сжимает мою холодную руку в своих ладонях. Покосившись на Караева артикулирует беззвучно одними губами, чтобы поняла только я, – Боялась сглазить…

Ясно. Медленно убираю свою кисть из ее ладоней. Мне отчего-то противно.

Сглазить…Будто это лотерея, а не живые люди, не реальная жизнь. Она вытянула счастливый билетик и молчала, ожидая момента, когда точно получит приз. До последнего не верила, что этот богатый суровый мужик решится устроить то, что устроил, так?

Так…

А вот у меня полное ощущение, что меня предали. Подставили.

Я не собираюсь здесь жить! В доме, где все пропитано столь очевидной ненавистью ко мне!

– Я бы хотела остаться в нашей квартире, – дрожащим голосом заявляю матери.

– Это исключено. Тебе всего восемнадцать, – внезапно вмешивается Караев.

Смотрю на него и не понимаю, какое ему вообще дело до меня!

– Мне будет девятнадцать через месяц, – возражаю вслух, – И я совершеннолетняя.

– Ты девушка, одной жить небезопасно в таком возрасте, – давит Назар Егорович голосом, игнорируя мое замечание, – Я, Малина, не простой человек. Мы с твоей матерью собираемся пожениться, ты станешь частью моей семьи. Не хотелось бы, чтобы кто-то попытался воспользоваться твоей неопытностью в расчете достать меня. А, поверь, такое легко может быть. Так что это не обсуждается. Ешь, и я покажу вам дом. Остаться ночевать предлагаю здесь, а завтра утром поедете к себе и соберете вещи, – заявляет хоть и в спокойном, но все равно приказном тоне.

– Ночевать? Переезжать?! Ваши дети как к этому отнесутся? – не сдержавшись, интересуюсь.

– Это не им решать, – отрезает Караев, – Хозяин здесь я, и тебе тоже стоит помнить об этом. В любом случае, на эти выходные девочки останутся в городе у матери. Так что переедете спокойно, без лишнего шума, – и он снова берется за нож и вилку, намекая, что тема закрыта.

– Они не будут постоянно жить здесь? – аккуратно интересуется моя мама.

– Их дом здесь, – чеканит Назар Егорович, – Гимназия, в которой они учатся, в нашем поселке. Это одно из лучших учебных заведений, и переводить я их не собираюсь. Закончат ее. Ездить из города по два часа в одну сторону не вижу никакого смысла.

– Ясно, я просто спросила, – примирительно улыбается мать.

Караев кивает, удовлетворенный ее показной покладистостью.

– Что ж, может десерт? – как ни в чем не бывало интересуется Назар Егорович и делает знак ожидающей в сторонке прислуге.

6. Эмиль

– Может все-таки останешься? – вздыхает мама, ставя передо мной чай с пирогом и усаживаясь напротив.

– Нет, – качаю головой, опуская глаза в тарелку.

Под еще один показательно тяжелый родительский вздох ломаю десертной вилкой яблочный пирог. Отправляю кусочек в рот, но вкуса особо не чувствую. Что-то такое из детства пробивается, но во рту столько горечи, что с трудом.

– Ты всегда был на его стороне, – обиженно поджимает мать дрожащие губы.

Да блять!

Хочется чашку с чаем уже в стену пульнуть, но я сдерживаюсь из последних сил.

– Это не так, – только и отрезаю глухо, поднимая на маму взгляд исподлобья.

– Оправдываешь его, да? – всхлипывает она, – Считаешь, что он прав, что бабу эту к нам привел. Что… Что…

Не договорив, плачет. Беззвучно и горько.

Серая вся. Волосы растрепанные, пряди выбиваются из неаккуратного пучка. Плечи сгорбились.

Мне невыносимо тяжело на это смотреть. Я очень хочу помочь… Очень!

Но она требует от меня невозможного. Требует, чтобы я выбрал между ними. Хочет, чтобы я вместе с ней ненавидел отца. А я не могу!

Он, блин, мой отец! И именно как отец он не был плохим никогда.

Да, папа не самый простой человек в мире, возможно, чересчур строгий и авторитарный, но я его люблю!

Мне, мягко говоря, не нравится то, что он сейчас творит, но это не значит, что я против него самого.

И мама просто рвет мне душу сейчас.

Спасибо, что хоть к сестрам не пристает с этим. При них пытается держаться. Старается обходить острые углы.

А вот я уже взрослый. И я вижу, что в этой ситуации мама смотрит на меня не как на своего ребенка, а как на мужчину, который обязан ее защитить.

Но защитить от кого? От моего собственного отца?!

Нет, если бы он поднял на нее руку, я бы вписался, даже не задумываясь, и наверно это был бы конец.

Но вот сидеть и перемывать ему кости на кухне…?! Выслушивать, что у них давно интимная жизнь не ладилась?! Ну это просто пипец… Простите, я не могу.

– Мам, мне пора, – встаю из-за стола, отодвигая от себя чай.

– Когда тебя ждать? – смотрит с осуждением.

Не может простить, что еду обратно домой к отцу. Воспринимает как предательство. А я всего лишь один побыть хочу. В тишине. Сестры на все выходные у нее. Отец заходить ко мне в комнату без приглашения привычки не имеет. Да и ему сейчас, кажется, есть с кем проводить свободное время. Вот и отлично. Лишь бы не у меня на глазах.

Понимаю, что дело идёт к тому, что эта потасканная ведущая-сосущая, или кто там эта Виктория, к нам переедет вместе со своей целкой-пионеркой дочуркой. Но дом огромный. Разминемся уж как-нибудь.

Я бы свалил вообще. И сейчас активно об этом думаю.