Но надо подождать, пока хотя бы Лилька адаптируется к новой жизни. Оставлять младшую по сути один на один с этой Викторией, так как отец все время на работе, я что-то не очень хочу…

И вообще… Я наивно надеюсь, что весь этот мрак как-то разрулится. Хотя пока и совершенно не представляю как.

– В воскресенье вечером заеду, девчонок заберу, – отвечаю маме на ее вопрос.

Она встает меня провожать. Идет по пятам, обняв себя за плечи. Заглядываю в комнату к сестрам. Сидят в телефонах, играют во что-то по сетке. Машут мне на прощание.

– А с нами воскресенье провести не хочешь? – интересуется мама, пока обуваюсь коридоре.

– Я бы с удовольствием, но Гордей на концерт звал, – вру.

На самом деле в планах у меня потупить одному в тишине. Я что-то реально задрался за эту неделю.

Помимо всего остального треша, родители еще нормально общаются только через меня. Если напрямую, то это опять скандал через секунду. А ведь договариваться все равно надо. По поводу сестер и прочего…

– Ясно, Гордей, конечно важнее, чем мать… – удрученно.

– Мам, не начинай, – обнимаю ее и целую в макушку. Пахнет слезами. Обнимаю крепче, качаю чуть-чуть, – Только девчонок не грузи, ладно? – тихо ей шепчу, – А то Лильке уже кошмары снятся.

– Я стараюсь, – всхлипывает мне в футболку, – Ох, Эмиль…Как же это все…!

– Все, отпусти ситуацию. Все будет хорошо.

***

Паркуюсь в гараже, но в дом иду не сразу.

На улице ночь уже. Август. Звезды. Соснами пахнет. Вдохнешь поглубже, и будто бы все почти нормально. Все как всегда.

Подкуриваю сигарету и бреду к реке. Дом у нас на самом берегу. Как положено. Есть лодочный сарай, пирс – все, что мне сейчас нужно. Нахожу в сарае пиво и иду к пирсу. Устраиваюсь на самом краю, скидываю кроссовки, подкатываю джинсы повыше и опускаю ноги в прохладную ласковую воду. Падаю на спину, уставившись на рассыпавшиеся зведы над головой. Деревья шумят, сверчки… Даже назойливый писк комаров не парит. Потому что хоть на минуту получается забыть, какая же моя жизнь сейчас дерьмо.

Перед раскрытыми глазами образы кружат. Особенно после сегодняшнего вечера. Виктория эта, сообщение про ее беременность. Ее торжествующая улыбка на перекаченных губах. То, как отец берет ее за руку, а вторую она кладет на живот.

Сука… Это дурдом!

И рядом дочка ее… Вся такая невинная овца с виду. С косой, в платье в цветочек. Лицо чистое, наивное, совсем девчачье, почти детское…И только взгляд хоть немного выдает – пронзительный, глубокий, колючий.

Но это если присматриваться, а так образ конечно отпад.

Не знал бы кто мать, наверно, даже повелся. Боялся бы сматериться при ней или еще какую пошлятину сказать.

Вот только от осинки не родятся апельсинки, а как раз такая романтичная невинность, подозреваю, отлично монетизируется у всяких папиков. Сосет седые мошонки, хлопая своими пушистыми ресницами, сто пудов. Мама еще и с клиентами помогает.

Малина, бл… Даже имя как из дешевого порно.

Твою мать… Я просто поверить не могу, что это все – моя реальность теперь. Абсурд.

Расправившись с пивом, тяжело поднимаюсь с пирса и бреду к дому. Он будто заброшенный, в окнах черно, внутри пугающе тихо. Вспоминаю, что здесь только я и отец сейчас, и сердце болезненно колет утратой того мира, что был моим совсем недавно.

Добираюсь до своей комнаты. Раздеваюсь до трусов и выхожу на балкон, раскуривая очередную сигарету. От выпитого пива слегка ведет. И поэтому, когда боковым зрением улавливаю какое-то шевеление на соседнем балконе, даже не сразу реагирую.

Ведь там просто не может быть никого. Это гостевая спальня, причем самая маленькая, и поэтому самая непопулярная. Ей вообще никто не пользовался никогда. Но ощущение, что я не один, уже не отпускает.

Медленно поворачиваю голову, щурясь в темноту. И трезвею мгновенно, так как градусы в крови вымещают адреналин и злость.

Бл…Какого хера?!

– Привет, – с соседнего балкона бормочет гребаная Малина, утопающая в плетеном кресле и завернутая в одеяло по самый нос.

7. Эмиль

Уставившись на девчонку, никак не реагирую на ее хлипкий “привет”. Вместо этого молча пожираю глазами образ.

Темные густые волосы длинными волнами рассыпались по белому одеялу, прикрывающему плечи и шею. Тонкие руки выглядывают наружу, сжимая края. В правой ладони телефон. Горящий экран снизу подсвечивает нежное лицо, делая акцент на верхней губе, идущей четкой линией с двумя треугольничками посередине и приподнятыми уголками на концах. Будто Малина в шаге от того, чтобы мне улыбнуться. Искренне и тепло. Глаза совсем черные и большие во мраке. Тускло мерцают. Густые брови вразлет, чистый лоб, аккуратный прямой нос, овал лица сердечком.

Такая вся… Бесит!

Смотрю и чувствую, как накаляюсь внутри до предела. И одновременно глаз не отвести.

Как невозможно перестать смотреть на видео с жуткой катастрофой, хотя уже вся кожа в холодном поту, а воображение фиксирует каждую секунду для будущих кошмаров.

Вот и Малина эта… Словно воплощение моей личной катастрофы.

Все плохое и болючее проникает сейчас в ее образ, неразрывно вплетаясь в него. Эта лживая невинность, прямой, будто ни в чем неповинный взгляд. Робкое дружелюбие, которое, я чувствую, она готова проявить.

Это все ненастоящее, показное.

Все ради денег моего отца и комфорта своей матери. И своей собственной задницы, конечно. Чтобы богато и в тепле, да?

Мелкая фальшивая сучка… Сколько ей кстати? Восемнадцать то есть? Трахать уже можно? Или будет потом заявой угрожать? Интересно, разводили с мамочкой уже так кого-то?

Склоняю голову набок, прикидывая. Делаю пару шагов в её сторону. Она нервно повыше натягивает одеяло, будто под ним нет ничего…Эта внезапная догадка мгновенно ускоряет мой пульс и зажигает кровь. Что… Правда что ли?

Взгляд соскальзывает на женские пальцы, вцепившиеся в края одеяла, словно пытаясь заставить девчонку их разжать. Мне теперь интересно…

– Твой отец настоял на том, чтобы мы сегодня остались у вас, – сбивчиво объясняет Малина.

Кончик ее языка при этом юрко проходится по верхней губе в казалось бы совершенно не окрашенном сексуально жесте, но моему телу плевать – оно ловит намек и посылает электрический укол в пах. Внутренне сокращаюсь, ловя пока что совсем легкую эротическую вибрацию.

– Да, я понял. Ты конечно сопротивлялась, но он настоял, – тяну, выкидывая сигарету и упираясь ладонями в перила.

Сколько теперь до ее балкона? Метра два?

– Просто ты у нас очень послушная, да? – я криво улыбаюсь, ловя ее смущенный взгляд на своем голом теле.

На мне ведь только боксеры, которые уже немного оттягивает привставший член. И моя будущая "сестренка" заметно сглатывает, с трудом отлепляя оттуда глаза и уставившись мне четко в переносицу.

– Не понимаю твой сарказм по этому поводу, – глухо отбивается, – Кстати, я не знала, что здесь твоя комната, Назар Егорович ничего не сказал и…

– Какой же это сарказм? – хмыкаю, игнорируя ее разъяснения про комнату.

Мне не до них – я обдумываю, как бы до нее добраться.

Прыгать – не вариант. Далековато. Но есть окно и широкий парапет…

– Всего лишь хочу узнать тебя поближе, Малинка. То, что ты покладистая, когда настаивают, мы уже выяснили с тобой, да? – нахально подмигиваю ей и под испуганный девчачий писк перемахиваю через перила.

– Что.. Что ты делаешь?! – взвизгивает она, подскакивая с кресла, – Ты больной?! Убьешься!!!

О, черт, если и убьюсь, то только потому, что одна мелкая кукла решила мне внезапный стирптиз устроить, выпрыгнув из одеяла как черт из табакерки!

При виде ее бледно светящегося в сумраке, голого тела, прикрытого лишь белым кружевным просвечивающим бельем, у меня отъезжает нижняя челюсть, а вместе с ней и правая нога с парапета.

Твою мать! Скольжу! Малина визжит!

Рывком намертво хватаюсь за выступ окна и чудом удерживаю равновесие. Из-под ногтей, кажется, сейчас кровь пойдет.

Малина в шоке прикрывает рот ладошками, но лучше бы трусы с лифчиком закрыла, потому что я вижу темные ареолы ее сосков и черную полосочку волос между ног сквозь прозрачный, расшитый белыми цветочками гипюр.

Не то, чтобы я в первый раз подобное вижу, но уж вышло как-то слишком неожиданно!

Делаю усилие и, сгруппировавшись, хватаюсь за перила ее балкона. Она отступает на шаг. Глаза огромные как у олененка, губы сложены в идеальную "о". Прикрыться так и не додумывается, и я начинаю подозревать, что это специально.

Стесняться ягодке действительно нечего. Хорошенькая…

Не высокая, не пышная, не худая, не сильно спортивная, но вся какая-то ладная. Мягкая и нежная даже на вид. Малинка в сливках.

От ассоциаций, закруживших в голове, непроизвольно облизываюсь и перемахиваю через перила на ее балкон. Кажется, только сейчас она выдыхает.

– Ну ты и придурок, оказывается, – шепчет то ли с осуждением, то ли с восхищением, пятясь от меня.

– Всего лишь решил, что так удобней говорить, – усмехаюсь, наступая.

Взгляд соскальзывает с ее лица на аккуратную грудь, просвечивающую под белым кружевом. Моя кожа начинает гореть. Жар словно углубляется в тело и стекает по позвоночнику к паху. В голове бедлам. С одной стороны эта девка мне противна самим своим существованием, а с другой… Выплеснуть свою агрессию таким путем настолько заманчиво, что у меня темнеет в глазах.

Трахнуть свои проблемы в буквальном смысле – отличный же вариант!

– Куда ты пялишься! – до Малины будто только сейчас доходит, к чему идет дело, – О, черт! Не подходи! – и она, метнувшись мимо меня обратно к креслу, хватает одеяло, – Даже не думай! – шипит, заворачиваясь в него как в кокон.

– А может не стоит тогда расхаживать голой, чтобы никто ничего не думал,– насмешливо выгибаю бровь.

– У меня нет никакой одежды с собой, не в платье же спать! – восклицает девчонка, – И вообще я никого встретить не рассчитывала!

– Ну да, сама невинность, я уже понял, – киваю с издевкой, снова подходя к ней вплотную.

Из-за разницы в росте Малина задирает голову, чтобы смотреть мне в глаза. Облокачиваюсь на перила и за руку подтягиваю к себе девчонку еще ближе. Она молча дергается, показывая , что против, но слишком слабо, чтобы воспринять это всерьез.

Не удержавшись, тяну воздух носом. Пахнет гелем для душа, чистотой и чем-то кисловато-сладким, вяжущим, и правда ягодным…Обалдеть. Даже немного ведет. Еще и темные глаза ее так близко и влажно мерцают, яркие губы приоткрыты, румянец на щеках…

– Рассказывай, что ты любишь? – хрипло интересуюсь я, ведя пальцами по нежному предплечью. У нее мурашки, и мне очень хочется верить, что это не от ночной прохлады, а от меня.

– В плане? – бормочет моя "невинная овечка" – почти "сестра".

– Гаджеты, цацки, туфли, сумки… – перечисляю стандартный набор для таких вот “подруг”, – Хочешь "Биркин"?

Брови Малины на секунду изумленно взлетают вверх. Она растерянно хлопает глазами, а потом… А потом до нее доходит суть моего предложения, и эта умная хищная "целочка" расплывается в обворожительной улыбке.

– М-м-м, хочу, – мурлычет, смотря из-под опущенных ресниц, – И что мне надо сделать за “Биркин”?

Пальчики при этом касаются моей голой груди медленно шагают по животу вниз к пупку.

Вау… Так просто, да?

Я даже слегка теряюсь, ощутив вдруг себя добычей, а не хищником. Впрочем, плевать…Трахну все-таки я ее, а не она меня.

Смотрим друг другу в глаза. В ее – обещание…

– Отсоси, – предлагаю севшим голосом, потом что у меня уже каменный от таких перепадов эмоций… И очень хочется ее жестко отодрать.

– Всего-то? – Малинка игриво прикусывает нижнюю губу. Гладит мой живот, почти задевая резинку трусов.

– Да, все просто, – расплываюсь в хмельной улыбке я.

– А у тебя всегда все так просто, да?

– В общем, да, – отзываюсь.

"С такими как ты," – добавляю про себя.