В целом служба в армии для Михаила проходила вполне спокойно и комфортно. Он прекрасно умел соблюдать субординацию, много не болтал и был со всеми нейтрален. Ни друзей, ни врагов у него за эти два года не появилось, зато удалось получить водительские права. При первой же возможности он вызвался пройти обучение и весь остаток службы ездил на машине, чему был очень рад. К тому же Попков попал в часть, которая считалась элитной, и даже получил доступ к «секретным данным», хотя единственным секретом, который ему открылся за время службы, был адрес бабки, которая варила лучший самогон. Год службы Михаил провел в дружественной Монголии. Вернувшись на «гражданку», он иногда упоминал о том, что был на родине Чингисхана, чем неизменно вызывал уважение собеседника.

Служба раздражала в основном тем, что срочников старались занять каким-то глупым и бессмысленным делом. Михаилу было не трудно, но после выполнения одного «важного поручения» тут же прилетало следующее и так до самого вечера. В казарме продолжали раздавать приказы налево и направо «деды». Позже уже и сам Михаил мог отправить кого-то из «салаг» за водкой в магазин, но от этого легче не становилось. Надзирать и наказывать ему не слишком нравилось, так как задания всегда выполнялись не так, как он требовал, отчего становилось неприятно. На дорожке оставался неубранный снег или корку льда забывали отколоть, алкоголь в магазине покупали не тот, что просили, а когда Михаил перепоручил первогодкам покрасить машину, те умудрились залить краской лобовое стекло, весь салон и даже двигатель, причем двери нормально покрасить у них не получилось, ржавчина осталась на месте, только теперь не на ровной заводской покраске, а среди косоруких разводов и потеков. Михаил знал, как нужно сделать правильно, поэтому старался лишнего никому не перепоручать.

Но больше всего Попкова выводила из себя необходимость двадцать четыре часа в сутки находиться вместе с парой десятков человек, которые неусыпно следили друг за другом, а в случае чего всегда готовы были донести. Ни в казарме, ни на службе скрыться от этого контроля было невозможно, лишь в кабине автомобиля можно было оказаться в одиночестве. Начальство отправляло его с какими-то поручениями, парень садился в машину, и его уже больше никто не контролировал. Он оставался наедине с сибирскими пейзажами, плохими дорогами и вечно ломающейся «буханкой». Мишу такое положение дел вполне устраивало, тем более что письма из дома приходили регулярно. Марина исправно рассказывала о том, что происходит в Ангарске, что случилось с их общими знакомыми и как поживает его семья. Эти письма рассказывали о совершенно идеальном мире, который дорисовывала фантазия Михаила. Его ждали в родном городе, пока он нес службу. Сознание этого заставляло его скучать по дому, хотя от родных письма ему приходили нечасто. Марина писала о том, что сестра Михаила связалась с плохой компанией, но тот предпочитал не верить этим слухам. От матери изредка приходили весточки, но в них обычно не содержалось ничего, кроме сдержанных вежливых фраз, которые должны были продемонстрировать беспокойство матери за здоровье сына. Впрочем, к концу срока службы эти весточки из дома перестали приходить. Михаил не переживал на этот счет, понимая, что родным сейчас не до него.

После двух лет службы Михаил возвращался в Ангарск с мыслями о том, как все рады будут его видеть. На деле же оказалось, что никто особо не заметил его отсутствия и не был так уж рад его возвращению. Его комнату дома плотно оккупировала сестра, которая совершенно не собиралась переставлять свои вещи, чтобы освободить немного места для брата. Она и правда ужасно изменилась за время его отсутствия. Когда Михаил уходил в армию, Лена была еще ребенком со скверным характером, а теперь она превратилась в девушку с целым шкафом разных тряпок, шпилек и бигуди в придачу. Родители вели себя точно так же, как в письмах: сдержанно поприветствовали сына, отец даже хлопнул его по плечу, но на этом и все.

– Как дела? Что у вас тут изменилось? – неуклюже постарался завязать разговор сын.

– Да все вроде нормально, потихоньку, ничего не изменилось. Даже рассказать нечего, – ответил отец и предложил включить телевизор, раз уж они все сегодня собрались дома.

Самой большой драмой для Михаила стала встреча с Мариной. Он пришел к ней на следующий день после возвращения. Открывшая дверь Марина отчего-то заняла буквально все пространство дверного проема, хотя толстой ее нельзя было бы назвать даже при большом желании. Михаил опустил глаза и увидел огромный живот – Марина была на сносях.

– Ты не говорила, – пробормотал он.

– Так ты и не спрашивал, – рассмеялась девушка.

Их неловкий разговор проходил на кухне и занял от силы несколько минут. За время службы Миши Марина встретила молодого человека и влюбилась. Вскоре она узнала о том, что беременна, и пара постаралась поскорее сыграть свадьбу, «чтобы все как у людей было». Все это время Марина писала пространные красивые письма о том, что происходит в городе, какие книги она прочитала и какие фильмы посмотрела. В их переписке не было ничего романтического, а обещание ждать было дано в шутку, но все равно в некотором смысле исполнено: Марина была по факту единственным человеком, который регулярно отправлял письма в часть и интересовался Михаилом. Не это ли называется «ждать»? В части постоянно велись разговоры о том, что оставлять девушку на «гражданке» глупо, два года никто ждать не будет, какие бы сильные чувства ни были. Ну а здесь и отношений-то никаких не было, только история, которая очень красиво выглядела в фантазиях и мечтах. Такие истории не должны и вовсе заканчиваться встречей, от этого они разрушаются.

– Олег скоро придет, наверное, он не будет рад тебя видеть, – неуклюже переминаясь с ноги на ногу, сообщила девушка.

Михаил тут же поднялся со стула, кивнул на прощание и пошел к двери. Вернувшись домой, он сел на стул возле приставленного к стене стола и начал бессмысленно разглядывать его поверхность. Парень прекрасно осознавал, что семья не слишком рада тому, что он вернулся и будет продолжать занимать квадратные метры, но и ему деваться было некуда. Никакого плана не было. Дальше встречи с Мариной его фантазия никогда не заходила. Логично было бы устроиться на завод, но этого ему сейчас хотелось меньше всего в жизни. Это значило бы вернуться в первые дни в армии или даже хуже.

– Что ты сидишь тут сиднем, пойдем сегодня на подработку сходим в березовую рощу, – сказал как-то мимоходом отец. К тому моменту Михаил уже месяца полтора бессмысленно сидел на стуле на кухне, разглядывая разводы на глянцевой поверхности стола, изображающего из себя мрамор.

– На кладбище? – переспросил Михаил.

– А ты сок березовый решил в октябре нацедить? – язвительно поинтересовался отец.

Березовой рощей называли главное городское кладбище. Как и полагается, находилось оно в отдалении от города, за окружной дорогой, на темной стороне, как любили шутить местные жители. Место это было действительно удивительным. Рядом берег реки Китой и глухой лес, а само кладбище и все вокруг него заросло березами. Осенью здесь бывало очень красиво, а ближе к зиме не было места мрачнее, так как нет печальнее зрелища, чем хрупкая, лишенная листвы и почерневшая от холода береза.

Оказалось, что для подработки отчего-то нужно приехать на кладбище вечером и подготовить могилу затемно. Заплатили отцу и сыну сразу же, причем значительно больше, чем рассчитывал Михаил. После того раза Михаил стал ждать, когда отец вновь позовет его на подмогу. Подзаработать удавалось регулярно. Иногда нужно было готовить могилу ночью, а иногда требовалось приехать рано утром. За пару часов на холоде платили примерно половину месячной зарплаты на заводе. Такая подработка вполне позволяла неплохо жить и не слишком сильно задумываться о будущем. Люди, работающие на кладбище, обычно не строят планов на будущее.

Здесь, на узких, устланных золотой листвой дорожках, которые никто и никогда не чистил, Михаил впервые столкнулся с людьми, о которых в городе предпочитали не слишком громко говорить. Это были хорошо одетые пожилые мужчины, рядом с которыми вечно семенили молодые парни лет по двадцать. Со временем Михаил узнал о том, что один из этих стариков в меховых зимних шапках и добротных пальто был известной в регионе криминальной личностью, так называемым вором в законе. Среди посетителей кладбища было много людей с криминальным прошлым. То про одного что-то зловещим шепотом начинал рассказывать на ухо отец, то про другого что-то обронит охранник, работавший на погосте.

Михаил так бы и копал могилы, если бы не познакомился с Еленой, очаровательной девушкой с лицом ребенка, блестящими русыми волосами с густой челкой и заразительным смехом. Михаил поначалу принял ее за подростка, но в какой-то момент девушка обмолвилась, что ждет своего парня из армии. Выяснилось, что они, оказывается, почти ровесники. Как и с Мариной, общение с Еленой поначалу было просто дружеским. Михаил помогал девушке с учебой, делал ей чертежи, если требовалось, приносил рыбу, пойманную на рыбалке, и помогал с деньгами пару раз. Девушка жила с едва живой бабушкой в двухэтажке, построенной при Сталине, так что в помощи нуждалась постоянно. Ее дом был одним из первых общежитий для рабочих, построенных еще в те времена, когда Ангарск хотели сделать городом нефтехимиков. Снаружи это был красивый особняк из прошлого века, а внутри – барак из первых дней ГУЛАГа. Впрочем, Михаилу нравилось бывать в просторной и светлой квартире, из которой весь город был виден как на ладони. Здесь ему отчего-то казалось, что никто не хочет, чтобы он уходил. Дома он чувствовал, что ему не рады. Об этом не говорили, но Михаил вечно занимал место на кухне, когда кто-то хотел поесть, клал свои вещи так, что сестра не могла отыскать свои, ходил по только что вымытому матерью полу. С Еленой Михаил чувствовал себя нужным, да и бабушка ее хорошо к нему относилась.

– Когда Сережа вернется… – начала было девушка свой привычный разговор. Ее молодой человек должен был вернуться через полгода, и поначалу Елена только и говорила о том, как его встретит и что приготовит. Чем больше она общалась с Михаилом, тем реже поднимала эту тему, но все же и спустя пару месяцев со дня знакомства у нее проскальзывали эти приятные и бессмысленные мечты о том, как «Сережа вернется, и все будет хорошо».

– А может быть, не стоит тратить годы на это? – спросил Михаил.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась девушка.

– Никто не уходит в армию, надеясь, что девушка его дождется, никто и никого не ждет. У каждого своя жизнь. Я просто думаю, что нам друг с другом хорошо, а вот с твоим Сережей все было не всегда гладко, судя по твоим рассказам.

– Но мы… – начала было Елена.

– Можно пожениться, – сказал Михаил, глядя на чайник. – Официально.

Михаил как будто не ждал ответ от девушки, а просто рассуждал вслух, разглядывая белый эмалированный чайник на плите.

Ни одна нормальная девушка в двадцать лет от предложения сходить в ЗАГС не отказывается. Как бы сильно Лене ни хотелось дождаться Сергея, с которым у них была долгая и далеко не самая гладкая история отношений, обещание будущего счастья победило уже потускневшие воспоминания. Через пару месяцев пара справила скромную свадьбу, и Михаил переехал к Елене.

На друзей и знакомых они производили очень благоприятное впечатление. Спустя всего пару месяцев знакомства казалось, что они вместе уже лет двадцать, так мало они разговаривали и так быстро и с полуслова понимали друг друга. Пара старалась не тревожить шумом бабушку в другой комнате квартиры. Михаил всегда первым предлагал свою помощь, если пожилой женщине требовалось что-то сделать, вывозил жену с бабушкой на шашлыки на берегу реки Китой.

Спустя месяц после свадьбы в дверь их квартиры позвонил молодой человек в форме. Лена открыла ему и испуганно отступила в сторону. Сергей прошел на кухню. Между ними произошел неловкий скомканный диалог, а минут через двадцать девушка пробормотала:

– Миша скоро придет, наверное, он не будет рад тебя видеть.