Биттерфилд усмехнулся, но промолчал.

– Как ты вообще мог с ней встречаться? Какая же она толстая.

В этот момент инспектор сделал кому-то знак рукой, и к ним подошли Элис и Чарльз. На Элис были песочного цвета брюки, подчеркивающие стройность ног и тонкую талию, и шелковая блуза кремового оттенка, а на плечи был накинут длинный кардиган. Чарльз весь светился, стоя рядом с ней.

Они сели за столик к инспектору и Мейси и разговорились о том, что происходит на острове.

– Как думаете, долго будет шторм? – Спросила Мейси. – Я забыла отчет отправить на прошлой неделе, так начальник вчера забросал меня гневными сообщениями. Но вчера я была слишком уставшей, пообещала ему отправить сегодня. И вот – отправила! Ни связи, ничего. Как быть, не знаю. Даже извиниться и объяснить ему не могу, почему не отправила ничего.

– Он войдет в положение, если вы ему расскажете, что случилось. – Вежливо заметил Чарльз.

– Хоть с острова уезжай! Что за чертово место! – Вздохнула Мейси.

В глазах Элис что-то блеснуло, и только инспектор уловил этот загадочный и одновременно насмешливый блеск. Казалось, Элис подумала о том, что Мейси стоило быть более ответственной в работе, и тогда бы не возникло столь неприятной ситуации.

– Остров действительно чертов, – заметил Чарльз. – Мы и сами бы рады уехать с него. Или отправить отсюда отдельных личностей.

Глаза Мейси загорелись от любопытства:

– Вы о ком?

Элис метнула в сторону Чарльза раненый взгляд. Казалось, она была намного более сдержанной, чем он, и не собиралась делиться своими личными делами ни с кем, как это сделал Чарльз в довольно бестактной манере.

– Мне пора. – Сказала она сухо и ушла.

– Так о ком вы? – Невинно улыбаясь, спросила Мейси.

– Да, не обращайте внимание. – Отшутился Чарльз. По тому, как Элис поспешно ушла, он мгновенно осознал, что сказал глупость.

Но инспектор уже все понял, тем более, на острове было не так много пар и не так много вариантов.

– Я два года ухаживал за этой женщиной. – Вдруг сказал Чарльз и сделал глоток из бокала с вином.

Тут только Биттерфилд понял, что Ливерстон изрядно выпил за завтраком, оттого и стал не в меру словоохотливым. – И два года она отклоняла мои ухаживания. Я директор смежного департамента, Элис работает в другом, руководит небольшим отделом.

– Что же изменилось теперь? – Уточнил осторожно Биттерфилд.

Ливерстон рассмеялся.

– По сути – ничего. Но она дала согласие приехать сюда.

– То есть это вы инициировали поездку?

– Да. – Пожал плечами Ливерстон. – Какая к черту разница? Важен результат поездки, не так ли?

– Да. – Протянул Биттерфилд, подумав о чем-то своем.

– Вы долго ждали. – Сказала Мейси насмешливо и немного кокетливо одновременно. – Вы очень терпеливы. Это так романтично.

– Это правда. – Кивнул Ливерстон. – И готов прождать еще столько же. Терпение – одна из моих сильных черт. Поэтому я и стал крупным руководителем. Я всегда добиваюсь своего.

– Зачем здесь адвокат, не знаете? – Спросил Биттерфилд.

– Говорят, приехал уладить какие-то дела Уайтбриджа. Поговаривают, у него не очень с финансами.

– Почему он не мог уладить с ним дела в Лондоне? – Спросила любопытная Мейси. – Это очень странно – везти за собой юриста.

– У него, похоже, очень насыщенный график. – Сказал Чарльз. – Умудряется делать все одновременно.

Биттерфилд внимательно следил за реакцией Ливерстона: догадавшись о существовании любовного треугольника, он мог предположить, что Чарльз будет злиться при упоминании Грега, будет насмехаться над ним, но ничего не произошло. Он действительно был крайне уравновешенным человеком с потрясающим чувством самообладания, как того и требовала руководящая должность.

Должно быть, в душе его горели языки пламени ненависти к Грегу, но лицо не выражало ничего, кроме гримасы вежливости.

После завтрака Наташа решила прогуляться одна вдоль побережья. Кажется, она уже дискредитировала себя как могла: поехала в поездку вслед за бывшим, появилась у него на глазах. Что еще могло произойти, разве могло стать хуже? Теперь она хотя бы могла делать то, что захочет. Пусть все думают, что ей одиноко, раз она гуляет без подруги и без пары. Ей уже было все равно.

Конечно, она еще раз позвала с собой Джека Вернера, но тот решительно отказался – под надуманным предлогом.

Чувствовалось, что он хотел дать согласие, глаза его так и горели, когда она подошла к нему во второй раз с этим предложением, но он… не мог! Не мог согласиться! Кажется, он даже понял, как упал в ее глазах из-за своего бессилия противостоять волевой и все подавляющей матери. Понял – но все равно не превозмог себя.

Ах, казалось бы, что могло быть проще, чем взрослому успешному мужчине противостоять своей матери! Но что с ним было не так? Почему он был так нерешителен и так глуп? Зачем выставлял себя на посмешище? Нет, с этим невозможно было бороться, решила Наташа. Да ей это и не нужно было.

А между тем она шла по довольно опасной тропе, петлявшей среди отвесных скал, а порой и просто устилавшейся по крутым скалам. Воздух был чист и влажен, оттого бодрящий аромат сосен разлился вокруг.

Ветер так и свистел в ушах, то сдувая с пути, то подгоняя в спину, и Наташа закутывалась в кардиган, который ей одолжила в последний момент перед выходом из отеля миссис Уайтбридж. Черные тучи, довлеющие над морем, серость и сырость воздуха – все соответствовало ее настроению.

Мелкие капли появились на земле, а затем Наташа почувствовала, как и на лицо и волосы стали падать капли. Она нерешительно взглянула на небо – оно могло извергнуть ливень в любой момент.

А затем стала искать глазами убежище – к счастью, среди сосен и кленов виднелась беседка. Она торопливо пошла к ней, и лишь только заскочила в нее, как ливень обрушился на землю. Прошло несколько минут. Наташа тоскливо наблюдала за тем, как все вокруг утопало в воде.

Вдруг послышался шум, шорох, Наташа со страхом взглянула на шевелившиеся кусты: из них неожиданно появился человек, весь мокрый. Он мгновенно заскочил в беседку и чуть не столкнулся с ней лицом к лицу.

От неожиданности оба несколько мгновений молчали. Это был Биттерфилд!

– Ты… один, без спутницы? – Наконец промолвила Наташа не без насмешки в голосе.

– Да, вот решил прогуляться один. И промок! А ты почему одна? Где Вернер?

Наташа замешкалась на несколько мгновений: неужели он уже решил, что она и Вернер могли составить пару?

– Я… тоже хотела одна прогуляться. – Сказала она. – Кажется, твоя избранница не очень рада нашему с Джейн появлению здесь?

Зачем она только ляпнула эту чушь? Как подобные слова вообще могли сорваться с языка? Ну зачем нужно было дискредитировать себя еще больше?

Биттерфилд усмехнулся.

– Не очень. Джейн – странная девушка. По всей видимости, она знала, что я буду здесь. Знала… и ничего не сказала тебе!

Наташа вспыхнула. Это была ложь, и она знала это, но она не могла опровергнуть ее, не могла признаться в собственном коварстве. Как это выгодно получалось: вся вина легла на подругу. Наверное, Джейн не будет возражать, когда узнает об этом. С другой стороны, было мило, что Генри не мог подумать плохо о ней самой, Наташе.

– Послушай, если ты думаешь, что кто-то еще мечтает свести нас вместе, то это заблуждение. – Сказала она едко.

– Конечно. Ведь ты же… этого… не хочешь. – То ли сказал, то ли спросил Генри и пронзил Наташу испытывающим взглядом.

Она почувствовала, что внутри все сжалось от волнения: он ждал, что она признается ему в своих чувствах! Но как могла она сказать ему? Она была слишком гордой. И потом, что будет, если она признается, а он – нет? Если он отвергнет ее? Если он этого и ждет – жаждет отомстить ей?

Наташа отошла от Биттерфилда и приблизилась к другой стороне беседки.

– Как думаешь, сколько продлится ливень? – Спросила она и обернулась.

Лицо Биттерфилда, до этого полное насмешливого доверия, теперь выражало холодную отрешенность. Разумеется, подумала она, ее молчание он воспринял как согласие с тем, что она не хотела отношений с ним! И почему она не в силах была проронить хотя бы слово, когда это еще можно было сделать? Хотя бы крошечный намек… Проклятая гордость!

– Час, наверное. Это максимум.

– Может, как-то можно добежать до гостиницы, накрыться чем-то?

Биттерфилд засмеялся:

– Нет, думаю, не стоит.

– Стена дождя… Как будто скрыла нас от всего мира – как водопад, шумный и непроницаемый.

Биттерфилд сделал шаг к ней и вдруг коснулся ее плеча рукой. Наташа вздрогнула и поглядела на него, расширив глаза – всем своим видом выдавая испуг.

– Ты тоже… это чувствуешь? – Сказал он.

– Я… я не знаю, что я чувствую. – Наташа покачала головой. Что-то внутри нее сопротивлялось и боялось его.

– Я подскажу тебе. – Сказав это, Биттерфилд грубо притянул ее к себе и поцеловал так, будто их не разделяла пропасть, не разделяли два месяца совершенного отчуждения, сплетения обид, ревности и неприязни.

Сколько минут прошло, они не считали, казалось, они растворились в объятиях друг друга. Шум дождя, оторванность от всего мира обостряли чувства.

Наташа почему-то не думала о Мейси – была уверена, что он легко расстанется со скандальной и нервной блондинкой – ради нее. В конце концов, их любовь была слишком сильной, чтобы переживать и ревновать. Да, она совсем не ревновала. Чувство безмятежности, умиротворения переполняло ее. Казалось, она долго блуждала в шторме, и вот наконец забрела в свою родную гавань: тихую и безопасную.

Как вдруг Биттерфилд заговорил. Он еще не произнес ужасные слова, как Наташа поняла по тому, как напряглось его тело, что он сейчас все испортит.

– Так что у тебя там у тебя с этим Вернером?

Наташа немного отпрянула от него – так неожиданно было упоминание столь ничтожного и мало значащего для нее человека.

– А что у меня с Вернером? – Пробормотала она. – Я его едва знаю.

– Не лги мне. – Сухо сказал Биттерфилд. Он уже не улыбался.

Мурашки прошли по спине Наташи. Как знакомо все это было! В такие минуты он превращался в деспота, лицо его становилось злым, речь становилась грубой, как и манеры, а она беспомощно оправдывалась за то, чего не совершала и даже не помышляла совершить.

– Я не лгу! – Возмутилась она. – Просто постоялец, как и все. Ты к нему отношение имеешь такое же, как и я.

– Наташа, вы ворковали с ним сегодня за завтраком. Кофе вместе наливали.

– Ворковали? О чем ты говоришь? Просто побеседовали ни о чем. Разве мне нельзя разговаривать с людьми?

– Но не с молодыми привлекательными мужчинами!

– Да какой он привлекательный!

Наташа вырвалась из его объятий и теперь возмущенно жестикулировала.

– Он маменькин сынок! Что в нем может кого-то привлекать?

Но это все было не то, она говорила не то, что волновало ее – потому что вынуждена была оправдываться перед Генри. Опять!

– Я просто не могу поверить в это. – Сказала Наташа, вложив все разочарование, что охватило ее, в эту фразу. – Мы еще не успели сойтись, а ты уже снова взялся за старое. Это при том, что я даже не думала высказывать тебе что-либо из-за Мейси. Мне на нее совершенно все равно. На твою реальную девушку. А ты скандалишь из-за не существующего ухажера!

– Не надо! Я видел, как он пожирал тебя глазами!

Наташа рассмеялась:

– Это запрещено?

– Нет, но…

– Кто угодно может пожирать меня или тебя глазами, фантазировать… Как это должно влиять на наши с тобой отношения? Мы это только мы, не более того. Остальные люди существуют вне нас с тобой.

Биттерфилд не выдержал, подошел к Наташе и притянул к себе – на этот раз очень грубо.

– Ну хорошо. Извини.