– Да ладно, Димон, не расстраивайся! Я же помню, как ты на вокзале побирался со своими коллегами. У меня там два ларька стояло. Какая разница, кому платить – бандитам или ментам. Претензий к тебе не было. Иначе бы я за тебя не вписался, из КПЗ через адвоката не вытащил. Из ментовки выперли, значит, дело прекратят по изменению обстоятельств, им тоже шумиха и плохая статистика не нужны, всё будет нормально. Вон посмотри на Сергея Егорыча – красавец. Если постараешься, таким же будешь! Васильев восторженно посмотрел на Кормилина. Тот выглядел как голливудский актёр: высок, строен, костюм в порядке, узконосые лаковые ботинки блестят. Хладнокровно, будто не слыша, наворачивал глушитель на пистолет, поднял взгляд на Дмитрия, показал на оружие, спросил:

– Обращаться умеешь? Васильев ухмыльнулся, в глазах мелькнуло превосходство:

– «Макарыч», что ли? Да на раз-два! Кормилин передал ему пистолет, хитро улыбнувшись, предложил:

– Так что, посчитаемся? Васильев взял оружие, осмотрел, оттянул затворную раму, заглядывая в патронник, отпустил и поставил на предохранитель, осклабился:

– Да легко! – сощурился. В лице отразилось что-то детское азартное. Яшин снова хлопнул Дмитрия по плечу:

– Вот как счёт будет в твою пользу, так считай – ты мне ничего не должен за своё освобождение! Васильев обрадовался нежданному подарку, с улыбкой согласился:

– Идёт! – прицелился в дерево, отрывисто произнёс: – Бух! Убрал пистолет под ремень брюк, прикрыл кителем, вытянул обшлага, одёрнул вниз борта, отошёл в сторону, поинтересовался:

– Ну как у меня видок? Кормилин оглядел Дмитрия с головы до ног. Затем достал из багажника фуражку и одел ему на голову:

– Вот так и не снимай! – снова отошёл, опустил взгляд вниз и замер поражённый, брови вскинулись, глаза распахнулись от удивления – из-под милицейских брюк выглядывали носы белых китайских кроссовок. Гневно возмутился: – Ну, ты чо, клоун? Где это ты ментов в кедах видел? Яшин тоже посмотрел на обувь Васильева и начал хохотать:

– Ха-ха-ха-ха! Ну, точно клоун Олег Попов, – затем резко умолк, перевёл взгляд на свои ботинки, на всякий случай предупредил: – У меня тридцать девятый, тебе не подойдут. Кормилин недовольно сморщил лицо, молча прижался боком к машине и начал с досадой в душе снимать свои лаковые туфли, кивнул Васильеву:

– Давай быстрее! Дмитрий сел на землю расшнуровал обувь, снял. Неожиданно вскочил, истошно завопил:

– Ой! А! Зараза! – размахнулся и кинул кроссовкой в маленькую бездомную собачку, появившуюся из-за колеса машины. Крикнул Яшину: – Давай гони её палкой быстрее, сейчас укусит, сволочь! Яшин посмотрел на убегающую перепуганную дворняжку, в недоумении обернулся к Васильеву:

– Чего ты орёшь как резаный? Она уже убежала, – сходил за брошенной обувью, принёс и отдал Кормилину. Презрительно посмотрел на Васильева, покачал головой, – распугаешь всех зверей в лесу! Дмитрий смущённо отдал вторую кроссовку, в обмен получил лаковые ботинки, стыдливо поморщился:

– Боюсь я их, этих псов. Постоянно меня кусали, заразы! По вокзалу в форме идёшь – рычат, того и смотри в ногу вцепятся. Всех бы перестрелял! – стал надевать обувь Кормилина.

– Это они тебя за «легавого» принимали – усмехнулся Яшин, ты же теперь гражданский! Сергей согласно кивнул с ухмылкой.

Из машины с пассажирского места вышел Владимир Соколов, закурил, потянулся, разминая поясницу, подошёл посмотреть на своих новых друзей. Яшин увидел его, перестал улыбаться, строго спросил:

– Соколов, ты уверен, что они поедут здесь? По лицу Владимира пробежало лёгкое волнение, нервно затянулся папиросой, посмотрел на шоссе в сторону Питера:

– Так, а где ж ещё, Игорь Петрович? Другой дороги нет! Кормилин завязал кроссовки, выпрямился, несколько раз по очереди топнул ногами, примирительно сообщил:

– Сойдёт! – обернулся к Васильеву, который залюбовался блеском надетых ботинок, уточнил: – Димон, ты вытаскиваешь пассажира, спрашиваешь о деньгах и сажаешь назад, сам – на его место, а я займусь водителем. – Обернулся к Яшину и Соколову, добавил: – Ну а вы едете за нами! И ждёте на дороге. Те согласно кивнули:

– Ясно!

– Хорошо. Неожиданно Кормилин задорно усмехнулся, хитро прищурился:

– Ну а что главное в нашем деле? А? Все с недоумением посмотрели на него. Яшин пожал плечами. Васильев сосредоточился, с интересом склонил голову набок. У Владимира в глазах появился страх.

– Главное – внезапность, сила и не оглядываться! Поняли? – Кормилин в шутку легонько постучал костяшками пальцев по голове Соколова. Васильев согласно кивнул. Яшин хмыкнул и снова пожал плечами. Соколов болезненно вжал голову. Он тоже ничего не понял, опасливо посмотрел на шефа, быстро затушил о подошву своего ботинка папиросу, нервно бросил окурок и вернулся в машину, сел на переднее сиденье.

10. Расправа

Красные «жигули» продолжали ехать по лесному шоссе. Музыка звучала тихо, убаюкивающе. Все пассажиры устало сидели на своих местах, были уже не так многословны и веселы, как в начале поездки. Долгая тряска и теснота в салоне уморили. Двигатель машины продолжал изредка захлёбываться, а затем неожиданно выдавал тираду громких хлопков.

Тимин каждый раз утробно похохатывал, в надежде, что его поддержат, оглядывал присутствующих. Его нос с прожилками от натуги резко краснел, но затем яркость спадала, хотя глаза продолжали озорно блестеть. Роман вежливо улыбался в задумчивости, смотрел вперёд через лобовое стекло, старался не думать о предстоящих процедурах, чтобы не сглазить. Надежда периодически ёрзала на сиденье, скрытно поправляя пояс. Ольга Ивановна смотрела на мужа, укоризненно качала головой, крестилась, шевелила губами, обращаясь к Богу. Водитель хмурился – приятель за спиной стал его раздражать. Георгиев сдвинул салонное зеркало, посмотрел на красный нос Михаила, вздохнув, вернул зеркало в прежнее положение. Тимин не выносил тишины, выпитое спиртное продолжало колобродить внутри, требовать выхода энергии. Он закинул правую руку через голову жены, обнял её за плечи, стал философствовать:

– Эх, бабоньки, скажу я вам – жизнь налаживается. Продукты в магазины завезли, продовольственные карточки отменили! Кругом товары из-за границы, свобода слова. Покупай-продавай недвижимость, делай с ней что хочешь, а раньше – только на обмен! Помните? В салоне немного оживились – тема затронула всех. Роман был рад отвлечься, оглянулся назад и согласно кивнул. Надежда устала сопротивляться саднящей боли в пояснице, расслабилась, смущённо пробормотала:

– А мы бабушкин дом продали. Она завещала, чтобы мы в нём жили. Даже гадала нам на святки. Говорила, что там обретём большую семью, кучу детишек. Вот иконку мне подарила на счастье! – достала из-под воротника платья висящий на шее образок. Ольга Ивановна моментально оживилась, заинтересовалась:

– А можно посмотреть? Надежда сняла шнурок через голову, показала в ладони старинную маленькую иконку в позолоченной рамке. Ольга Ивановна с благоговением посмотрела на образок, стала креститься, посоветовала:

– Красивый какой, дорогой верно, старинный, намоленный, видать. Береги его, дитя. Михаил Сергеевич наклонился через жену, поглядел, погладил девушку по руке своей большой натруженной ладонью. Посоветовал со смешком:

– Не огорчайся, милая, что с твоей бабки взять, она ведь жизни-то городской не ведала! В туалет на улицу бегала и вам того желала! Надежда кивнула, соглашаясь, зажала образок в руке. Лицо стало задумчивым и грустным, сердце оборотилось вглубь тревожных воспоминаний. Ольга Ивановна сосредоточенно посмотрела через лобовое стекло, подслеповато сощурив глаза, сдвинулась на сидении вперёд и стала теребить водителя за плечо, с тревогой сообщая:

– Эй, Георгиев, смотри – гаишник тебя тормозит… не проскочи!

– Вижу! – недовольно буркнул тот.

На обочине шоссе стояли жёлтые «жигули» с открытым капотом. Около них энергично махал руками Васильев в фуражке и форме милиционера, требовал остановиться.

Роман тоже всмотрелся:

– Странный какой-то гаишник – без жезла! – насторожился. Георгиев объехал машину блюстителя порядка и затормозил, вслух засомневался:

– Может, какая помощь требуется? Здесь поблизости только глухие деревни, – посмотрел в зеркало заднего вида. Было заметно, что проехал он далековато. Включил заднюю передачу и сдал немного назад, остановился. Михаил Сергеевич обернулся, стал смотреть через заднее окно. Улыбка на его лице сменилась озабоченностью, весёлое настроение растворилось в предчувствии неприятностей.

Милиционер приближался быстрой однобоко-размашистой походкой – правая рука в кармане, серьёзное строгое лицо не предвещало ничего хорошего. Тимин в страхе недовольно засопел, стал укорять водителя:

– О господи, Георгиев, что ты там нарушил? Скорость-то соблюдал? Теперь к агентам опоздаем из-за тебя, иди разбирайся, может, простит! Георгиев выключил музыку в салоне. Стал морщить лоб, вспоминая:

– Может, перебрал чуток на пустой трассе, не заметил, – обиженно бубнил: – Чего идти-то? Вон он уже здесь, сейчас скажет! Сотрудник милиции по ходу движения неожиданно свернул правее и подошёл к передней пассажирской двери, рывком открыл её. В лицо Роману упёрся глушитель, в руке милиционера был пистолет. Пассажиры, увидев оружие, резко отхлынули назад. Глаза Романа в испуге приобрели круглую форму, брови вскинулись, дыхание замерло. Лицо милиционера было бледным, точно застывшая каменная маска сковывала все эмоции, голубые глаза мутны, шевелились только губы. Угрожающе прохрипел:

– Доллары! Решетов безмолвно протянул барсетку, милиционер забрал её, открыл, посмотрел внутрь, ухмыльнулся, закрыв, сунул под мышку.

В этот момент к водительской двери подбежал Кормилин, дёрнул за ручку, распахнул, молча, направил в салон пистолет с глушителем. Другой рукой схватил Георгиева за шиворот и рванул из салона так сильно, что пожилой крепкий мужчина встал у машины на четвереньки. Кормилин подождал, когда тот немного приподнимется, и на полусогнутых ногах потащил его к багажнику, открыл и заставил влезть. После чего захлопнул крышку.

Замок громко отчаянно лязгнул. Васильев показал пистолетом Роману выйти. Сам открыл заднюю дверь и, нагибаясь, заглянул внутрь. Пассажиры сильнее отодвинулись вглубь, точно от проникающей внутрь чумы. Милиционер указал на освободившееся место Решетову, и тот сел четвёртым, пригибая голову, плотно прижимаясь боком к жене. Надежда повернулась вполоборота, обняла суженного дрожащими руками, прижала к себе, лицом упала ему на грудь, закрыла глаза, с ужасом слышала бешеный стук мужского трепещущего сердца. Ольга Ивановна притиснулась к мужу. Васильев захлопнул дверь, сел на переднее сиденье, кинул барсетку под ноги. Кормилин устроился на место водителя, завёл мотор, коротко спросил у Дмитрия:

– Доллары у тебя?

– Да. Красные «жигули» выехали на шоссе. Следом за ними двинулась машина жёлтого цвета, ранее стоявшая на обочине с открытым капотом.