– Какую ещё бабушку? – цинично возмутился Дмитрий. Он увидел в ладони Надежды странный блеск. Разжал её окровавленные пальцы. Маленький позолоченный образок на шнурке упал в траву. Васильев поднял иконку, не глядя, сунул в карман. Увидел свою руку, испачканную кровью, от внезапного отвращения замутило, вытер пальцы о брюки.

Кормилин стоял на пригорке, снова озабоченно крикнул Васильеву:

– Что ты там застрял? Давай уже быстрее! Дмитрий торопливо пошёл к машине убитых, забрал из салона барсетку, направился к шоссе. Сергей нетерпеливо ожидал у машины, презрительно смотрел на свои белые кеды.

В салоне на водительском месте спокойно сидел Яшин, крутил радиоприёмник, настраивал волну. Он немного нервничал – не ожидал такой пальбы. Зачем было всех убивать? Соколова люди здесь не видели, вряд ли подумали бы на этого лоха. Но главное, что он тоже ничего не видел, мог и стрельбы не слышать…

Соколов сидел на переднем пассажирском сиденье. В лице отражался жуткий панический испуг. Периодически он косился через окно боковой двери на поляну, но тотчас отводил взгляд, упирался им в пол, изучая чёрный резиновый коврик. Вжимал голову в плечи. Глаза его были распахнуты от переживаемого смертельного ужаса – вдруг они и с ним так решат? Зачем им лишний свидетель? Едва шевеля губами, шёпотом спросил:

– Игорь Петрович, вы слышите? Они убивают всех? Зачем?.. Яшин поднял голову от приёмника, посмотрел на Соколова, увидел его жуткие переживания, решил покуражиться:

– Володя, ты что, ещё не понял, с кем связался? Это же банда из Приднестровья. У них там резня была – слышал по телевизору? Они все приехали с войны. Знаешь, сколько их здесь? Целая дивизия заброшена по всем районам, работают группами. Деньги собирают на закупки оружия! От них никому пощады нет! Слышал их девиз: «Внезапность, сила и не оглядываться»? Вот они и не оглядываются! Чего им оглядываться? Страна чужая, – он смотрел в объятое ужасом лицо парня, на задрожавшие руки. Едва сдерживая улыбку, добавил: – Сделай вид, что ты ничего не слышал и не видел, а то и тебе достанется! Соколов согнул ноги в коленях, насколько позволяло пространство, сполз вперёд с сиденья и закрыл глаза – прикинулся, что спит. Стал мелко дрожать, думая о грехе и возмездии за него, припомнились бабушкины попрёки, обрывки её молитв…

Яшин снова наклонился к приёмнику, стал искать волну. Внутри всё клокотало, он едва сдерживал хохот, косился на сгорбленного Соколова.

Васильев подошёл к машине и передал барсетку Кормилину. Тот открыл замок, но тут же защёлкнул:

– О, чёрт, Димон, ты забыл про багажник! Васильев поморщился, устало вздохнул, покрутил головой, протянул пистолет:

– Егорыч, извини, я устал, иди сам. Пусть будет три-два в твою пользу! Скажу Яшину, что я проиграл – останусь должен. Кормилин недовольно хмыкнул, взял пистолет Дмитрия и кинул в салон машины на заднее сиденье, барсетку передал в окно Игорю, сообщил:

– Яшин, твой корешок план не выполнил, счёт в мою пользу, пересчитай, сколько там? – сам быстро спустился с насыпи, подошёл к красной машине, открыл багажник. Испуганный Георгиев лежал, скрючившись в металлическом коробе, упираясь ногами в запасное колесо. Дрожал так, что позвякивал лежащий на дне металлический инструмент. Намокшая от пота белая рубашка прилипла к телу, стала прозрачной, просвечивая густую чёрную поросль на груди и плечах. С прилизанных редких волос головы крупные капли катились через лоб, смешиваясь на щеках с потоком горючих слёз. Он в животном страхе смотрел на Кормилина, пытаясь вжаться ещё глубже, закрывая лицо ладонями с растопыренными мозолистыми окостеневшими пальцами, умолял:

– Сынок… пощади! Я здесь случайно! Родной… я же ничего не видел, и вас тоже… Кормилин не слышал, ему надо было заканчивать эту партию. Он направил пистолет и произвёл в мужчину несколько выстрелов, сразу захлопнул багажник. Быстро вернулся обратно. По дороге вспомнил – «внезапность, сила, не оглядываться». Бой был окончен.

Васильев переодевался с хмурым видом. Снял китель, стянул мокрую от пота рубашку, затем сел на асфальт развязывать ботинки. Закончив с обувью, стянул брюки. Вынул из кармана образок, попытался пальцем стереть кровь, не получилось. Достал из багажника спортивные штаны и переложил иконку в них. Без милицейской формы он выглядел совсем молодым – стоял в чёрных семейных трусах мускулистый поджарый, точно на параде легкоатлетов. Снова посмотрел на испачканные кровью пальцы, неожиданно резко дёрнулся оголённым животом, успел наклониться в сторону, его стошнило. Озираясь на Кормилина, смахнул тянущиеся слюни рукой, выпрямился и вытер о снятую форму. Надел спортивный костюм. Кормилин стоял рядом, с презрением глядел на него в упор. Сплюнул в траву, искривил рот:

– Ну что, Димон, вспомнил свою милицейскую службу? Сколько ты в метро оттрубил, год? Ботинки мои не испачкай, волонтёр! И форму не мажь, ещё пригодится! – он стоя снял с себя кроссовки и кинул Васильеву. Тот в обмен протянул полуботинки, стал оправдываться:

– Не в метро, а на железной дороге. Если бы не сволочь начальник, я до сих пор бы служил. Кормилин достал из потайного кармана носовой платок, протёр обувь, кивнул:

– Все они там продажные твари, а ещё их помощники волонтёры! – скомкал платок и кинул с насыпи, надел ботинки. Стал поворачивать носком в разные стороны, улыбнулся, любуясь блеском, поторопил: – Димон, хватит болтать, пора убираться отсюда! Васильев встал, скомкал форму, кинул с фуражкой в багажник и сел в салон на заднее сиденье. Кормилин тоже сел сзади, завернул оба пистолета в пакет. Откуда-то снизу медленно появилась голова Соколова и водрузилась над передней спинкой. Машина тронулась, Кормилин попросил водителя:

– Яшин, включи музыку, надоела мне тишина. Зазвучал рок. Сергей поморщился, недовольно произнёс:

– Ну что ты слушаешь? Поставь что-нибудь нормальное! Яшин нажал на клавишу, включая кассету. Послышался русский шансон:

– Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье…

Кормилин блаженно улыбнулся, откинулся на спинку и закрыл глаза – дело было завершено.

Машина ехала по шоссе мимо лесных угодий и полей, скоплений покосившихся изб. Показался мост через речку. Васильева укачивало, он смотрел по сторонам, выбирая местечко, несильно хлопнул Яшина по плечу.

– Игорь Петрович, останови, дай подышать! Тот нажал на тормоз. Васильев открыл дверь, но Кормилин остановил его, с усмешкой спросил:

– Что, воздух свободы стал поперёк горла? Привыкай, – сунул ему в руки пакет с оружием, – выброси заодно в воду, боекомплект израсходован. Васильев забрал свёрток и вышел из машины, подошёл к перилам. Бросил оружие вниз, но тут же, согнулся, несколько раз дёрнулся телом, пытаясь изрыгнуть содержимое желудка. Изнутри вырывались только протяжные натужные стоны, изо рта потекла густая слюна. Он вытер её рукавом и вернулся к машине, сел на своё место. Машина снова тронулась. Кормилин закончил считать доллары и вернул их в барсетку. Выразил недовольство:

– Яшин, ты чего, раньше сказать не мог? Здесь только четыре с половиной тысячи! Должно было быть больше, – обратился к Володе: – Соколов, сколько денег должно было быть?

– Не знаю, но мне кажется, это не всё! Они что-то говорили о двойной продаже. Яшин крепко держал руль, смотрел на дорогу.

– Говорили – говорили. А сколько, никто не знает! – Кормилин крепко выругался, затем добавил: – …надо было трупы ошмонать. Услышав последнее, Васильев снова икнул, дёрнулся телом, отвернулся к окну, зажал себе рот ладонью, понемногу успокоился. Сергей повернулся к нему, похлопал по спине:

– Ладно-ладно, не рыгай! Поедем в баню, возьмём девчонок, – снова окликнул Володю: – Соколов, где здесь у вас можно поесть нормально. Тот жалобно с опаской залепетал:

– Мне бы деньги… и домой надо… Кормилин недовольно засопел, отсчитал доллары и передал ему, стал инструктировать:

– Если менты придут – знать никого не знаешь! Собирался продавать квартиру, дал объявление во все газеты, обратился в агентство, обещали всё оформить, вот – ждёшь… никто не приехал… Соколов испуганно кивнул:

– Конечно, да, я понял… – забрал купюры, не считая, сунул в потайной карман. Яшин, не отрываясь от вождения, передал Соколову клочок бумаги и ручку:

– Запиши-ка мне свой телефон и домашний адрес, где кантуешься, заодно! Я потом тебе позвоню – спрошу, как дела!

– Хорошо, Игорь Петрович! – Владимир кивнул, быстро заполнил листок и вернул. Яшин взял записку, мельком глянул в текст, убрал, не оборачиваясь, предложил:

– Серж, давай его на остановке выкинем, до дому сам доберётся, и поедем отсюда подальше – в Колпино. Скоро здесь кипиш начнётся. А там я знаю хорошую шашлычную, спокойно посидим, а дальше посмотрим. Кормилин кивнул:

– Давай. Машина притормозила на очередной остановке, и Соколов вышел. «Жигули» развернулись и стали стремительно удаляться. Кормилин наклонился к Яшину:

– Слушай, Игорь, этот рыжий нас не сдаст? Морда в веснушках как-то доверия не вызывает. Водитель улыбнулся:

– Нее… парень хороший, покладистый. Правда, деньги любит, ну а кому они сейчас не нужны?

– А зачем ему деньги?

– Да машину хочет купить. Кормилин насторожился:

– Скажи ему, чтобы пока и не думал. Менты сразу за горло возьмут. Крайний срок через полгода! Яшин кивнул:

– Скажу обязательно.

Соколов стоял на остановке, вокруг не было ни души, осторожно достал из потайного кармана доллары, точно карты раскрыл их в ладонях перед лицом, недоверчиво щупал купюры – те заманчиво хрустели. Он поднял лицо от денег к небу. Рыжее лицо светилось безмятежной радостью от привалившего нежданного счастья. Он неосознанно улыбался – скоро сбудется его заветная мечта. Посмотрел вдаль – там по шоссе удалялась жёлтая машина Яшина. Что-то сжалось и тоскливо заныло в груди, как неосознанное суеверное зловещее предчувствие. Улыбка тотчас сошла с губ, лицо стало хмурым, в душу запала смутная терзающая тревога.

Часть 2

1. Страшная находка

Высоко в бездонном летнем небе, раскинув крылья, одиноко парил орёл, большой жизненный опыт позволял ему не делать лишних движений – не тратить зря энергию. Теперь он отвечал за орлицу, высиживающую два яйца в гнезде, носил ей еду, зорко высматривал внизу добычу, оценивал шансы на удачу. В последние годы охота казалась делом нетрудным. Люди перестали добывать дичь, решали свои проблемы. Зайцев и птиц в округе расплодилось великое множество, можно было не тратить силы на юрких маленьких мышей или землероек.

Внизу простирались знакомые леса и поля Ленинградской области. Текли мутные после весенних паводков реки. Чёрными скученными кляксами с неровными краями среди яркой зелени виднелись крыши деревенских изб, рядом – небольшие прямоугольники распаханной земли, остальное поросло бурьяном и борщевиком. Прозрачные рыбные озёра зарастали вдоль берегов, заводи превращались в болота – чистить было некому.

Летнее утреннее шоссе ещё блестело от ночной влаги – солнце только взошло, и высушить его не успело. Бабка Степанида старалась крепче держать руль велосипеда, чтобы колесо случайно не вильнуло. Тогда – беда, ничто не поможет. Это знание далось ей нелегко. Но уже лет пять падений не было, колени и локти успели зажить, хотя и не так быстро, возраст продолжал увеличиваться, достиг уже отметки в семьдесят пять лет.