– Никак нет, Людмила Ивановна, гарнизон к принятию пищи готов! Хозяйка строго посмотрела на замерших «бойцов», но сдержаться не могла. Глаза заискрились лукавинками, на губах появилась улыбка, в груди нарастал смех. На постели, выпятив грудь, с серьёзным видом топорща усы, замер Разгуляев в растянутой спущенной майке, чёрных семейных трусах и одной штанине; в его объятиях, вытянувшись по струнке и оттянув носочки, отдавая честь, полулежали дочки с красными серьёзными лицами, растрёпанными волосами, распущенными бантами. Людмила начала хохотать, заражая остальных безудержным весельем. Дочки не сдержались и тоже разразились заливистым смехом. Разгуляев радостно улыбнулся, глядя на всех, в груди растекалось уютное благодатное тепло.

Неожиданно хозяйка замолкла, заперев смех, снова сделала серьёзный вид, нахмурила брови, скомандовала:

– Ну-ка быстро одеваться, умываться и завтракать! Папу вызывают на работу, а мы пойдём гулять в парк!..

Разгуляев вышел из подъезда своего шестиэтажного дома сталинской постройки с окнами на Неву и направился дворами к гаражу. Открыл металлические ворота, закрепил их камнями, чтобы они не хлопали на ветру. Внутри стояли старенькие бежевые «жигули» первой модели, оставшиеся от отца. Сел за руль, пытаясь завести, но повёрнутый в зажигании ключ не вызвал каких-либо изменений. Степан хлопнул себя ладошкой по лбу – опять забыл, что сел аккумулятор. Огорчённый вышел наружу, огляделся по сторонам, почесал затылок. Неожиданно увидел, как с удочками и рюкзаком к соседнему кирпичному боксу подошёл сосед, вставил ключ и начал открывать. На душе у Разгуляева отлегло, улыбнулся – помощь будет. Осторожно поинтересовался:

– Ты чего, сосед, так поздно на рыбалку? Рыба в руки идёт к тому, кто рано встаёт! Сосед подпёр тяжёлые двери:

– Да я в ночное, поеду под Приозерск, хочу жене налимов на котлеты поймать. Разгуляев кивнул:

– Котлеты – хорошее дело! – вспомнил, что Людмила раньше тоже делала котлеты из щуки или покупала рыбный фарш в магазине. Сосед сел в иномарку и сразу её завёл. Вылез из салона, давая машине немного прогреться. Разгуляев подошёл ближе, прислонился к воротам, похвалил:

– Хорошая у тебя машина, в любое время года заводится. Дай прикурить. Сосед надменно сморщился:

– Не курю и тебе не советую. Степан улыбнулся: – Да не мне, моему коню! Для себя я курево всегда найду или потерплю. А вот конь без него не тянет! Сосед с интересом заглянул в гараж Разгуляева, усмехнулся:

– Да какой же это конь? Это твоя старая конченая кляча. Не поменял ещё? Всё так и мучаешься? Когда аккумулятор-то купишь? Денег нет? Степан с жалостью посмотрел на свою машину, пожал плечами:

– Так и мучаюсь, деньги вроде есть, на рынок нет времени съездить, выбрать. Всё мотаюсь по области, подгадать выходной не получается. В лице соседа мелькнуло сочувствие, стал укорять:

– Говорил я тебе, иди в мою фирму начальником службы безопасности. Будешь жить как человек, и выходные по расписанию. Зарплата соответствующая – иномарку купишь! Разгуляев с отвращением поморщился, засопел, топорща усы-стрелочки, презрительно парировал:

– Ты что хочешь, чтобы майор из убойного отдела твою колбасу с сосисками охранял? Вон найми шавок из братвы, пусть лают! Давай лучше выезжай, а то я на происшествие опаздываю, сейчас свою вытолкну! Он зашёл к себе в гараж и, упершись в багажник машины, потихоньку выкатил её наружу, открыл капот. Сосед осторожно выехал на иномарке и припарковался рядом, завели провода. Разгуляев подключил клеммы, сел в свою машину и повернул ключ зажигания. Двигатель вздрогнул и сразу завёлся. Степан погладил рукой торпеду, ласково похвалил:

– Хороший коняга, не обижайся на этого дурака, мы с тобой ещё повоюем!

Вылез из машины и подошёл к соседу поблагодарить:

– Ну вот, теперь полный порядок, – в лице Разгуляева неожиданно отразилось смущение, он замялся, а потом протянул руку для прощания: – ты бы как-нибудь моей жене колбаски занёс свеженькой или сосисок, а то ей некогда с утра очереди занимать в магазин. Я тебе потом денежку отдам. Сосед пожал протянутую ладонь, согласно кивнул:

– Хорошо, – закрыл гараж, вернулся в машину, сел за руль, открыл изнутри окно, – да я и так занесу, не жалко. Ты мент настоящий, на таких порядок держится в стране, потом сочтёмся! Разгуляев довольно улыбнулся, сощурил глаза, пригладил усы:

– Вот это правильно! Что такое деньги сейчас – это грязь! Из-за них все неприятности в мире. Сосед кивнул в окно и уехал. Разгуляев закрыл гараж и тоже тронулся в путь.

3. Побудка Заботкина

В спальне Заботкина царил полумрак, окна зашторены. Вся мебель, люстра, палас на полу были недавно купленные финского производства. Причудливо пахли иностранными ароматами. Статуэтки и подсвечники на окне были тоже оттуда. Комната дышала уютом и безукоризненным дизайнерским вкусом. Антон лежал в постели с женой Мариной, полной красивой женщиной тридцати пяти лет, был погружён в собственные грустные мысли, растерянно смотрел в потолок. Марина тоже проснулась, приподнялась на локтях, склонилась над мужем:

– Что с тобой? Ты всю ночь дёргался, точно в конвульсиях. Снова неприятности на работе?

– Вроде нет, – Заботкин ласково погладил жену по лицу, – в областном отделе проще, чем в городе. Хотя и в деревнях ужас что творится. Такое время… Вчера, когда ехали с убийства, подумал о наших детях, вспоминал их маленькими, как книги им читал. С такой работой нечасто их видел, а сейчас с командировками ещё реже буду. Что им предстоит в этой суровой нынешней реальности? Не представляю. Может, однажды в трудный момент, когда окажутся на распутье, вспомнят, как я сидел с ними, обнимал, гладил по головкам, читал хорошую добрую книгу. И это воспоминание отвратит их от низости и подлости. Что мы можем ещё им дать?

Жена прижалась к Антону всем телом:

– Ты знаешь, когда я ребёнком жила с родителями в Прибалтике, думала – какое счастье, что весь мир знает русский язык. Значит, все могут общаться между собой и всегда можно договориться. Я была так горда, что живу в Советском Союзе! Теперь боюсь. Вокруг стреляют, убивают, страшно… всё, что было раньше – рушится. По телевизору – кошмар, новости лучше не смотреть. Мне кажется, никто не знает, что впереди. В такие времена мы должны быть вместе, нужно доверять друг другу, понимаешь… доверять! Ведь, правда?..

– Да… доверять… – согласился Антон, заглянул в лицо жене. По её щекам беззвучно стекли две слезинки. Она вздохнула:

– Да, наступило время доверять… Марина думала, как хорошо, что муж работает в милиции, у него есть оружие, чтобы защитить свою семью, но дома бывает редко. Внезапно накатил страх – ведь он должен защищать и других, сидеть в засадах, преследовать убийц, рисковать своей жизнью. Она снова терялась в сомнениях – быть может, лучше уехать с детьми в Финляндию, директор фирмы уже переехал и звал её тоже.

На тумбочке в прихожей зазвенел телефон. Антон встал, в трусах-плавках и футболке пошёл в коридор, снял трубку. Из детской комнаты выбежали, балуясь, два подростка: семнадцатилетний Олег и его брат Илья на четыре года младше. Оба в спортивных трусах и футболках с номерами, закричали наперебой:

– Это нас!

– Это нас тренер на соревнования приглашает! Стали ожидать около отца, ёжась от утренней прохлады, глядя на телефон, тянули руки, шутя, толкались. Увидев, что отец внимательно слушает, встали в боксёрские стойки. Начали лёгкий спарринг. Шлёпали друг друга ладошками по плечам и в грудь, уклонялись от ударов, делали угрожающие выпады. Антон держал трубку около уха, коротко отвечал:

– Я понял. Уже собираюсь. Марина с лёгким возмущением и мольбой в глазах привстала с кровати, осторожно негромко напомнила:

– Сегодня же суббота!? Антон положил трубку на рычаг, пожал плечами:

– В Тосно четырёх граждан застрелили. Марина в ужасе откинулась на постель, закрыла ладонями лицо. Мальчики замерли, молча смотрели на отца, в лицах отразились удивление и настороженность, они перестали баловаться, погрустнели, вернулись в свою комнату.

4. Банда пополняется

Вечером в скромной шашлычной Колпина, отделанной изнутри опалённой вагонкой, отдыхал народ. В помещении густо накурено, вдоль стен расположился десяток деревянных столов. Пахло запечённым мясом, варёной картошкой и чем-то кислым. В центре зала две пары танцевали, медленно изгибаясь, наклонялись из стороны в сторону, периодически целовались. Из динамиков на стенках звучала популярная песня группы «Фристайл»:

– Ах, какая женщина, как-а-ая женщина,
Мне б такую…

Из-за стойки строго следил за порядком бармен южной национальности, наливал спиртное, протирал полотенцем мокрые фужеры. У стены при входе на двух диванчиках, милуясь, сидели в обнимку пары. За длинным столом, сдвинутым из трёх штук, веселился с десяток парней и девчонок чуть за двадцать. Перед ними стояли откупоренные банки и бутылки с пивом, пакеты с чипсами, валялись пустые пачки дешёвых отечественных сигарет, несколько пепельниц, доверху наполненные, окурками.

Дверь в шашлычную открылась, вошли Яшин, Кормилин и Васильев. Они прошли вперёд, остановились посреди зала, где танцевали пары, стали осматриваться. Яшин поднял руку, жестом приветствуя бармена. Тот узнал щедрого завсегдатая, помахал в ответ полотенцем, приглашая зайти, показал рукой на зарезервированный дальний столик с табличкой. Яшин кивнул, повёл друзей, куда указал бармен – в угол к окну. Кормилин не дал Васильеву сесть:

– Димон, иди, закажи всем солянки и ещё чего-нибудь сытного поесть, может, мяса. Пусть сразу принесут водки с пивом и селёдочку… хлеба не забудь. Васильев неторопливо вразвалочку пошёл к барной стойке. Сергей переставил табличку со стола на подоконник, сел спиной к окну. Яшин посмотрел вслед уходящему воспитаннику, опустился в кресло рядом с Кормилиным, негромко спросил:

– Слушай, Серёга, я всё думаю, может, не стоило тех в «жигулях» всех кончать? Так сразу на первом мероприятии? Кормилин усмехнулся:

– А ты хотел, чтобы они наши физиономии срисовали, – кивнул в сторону ушедшего Васильева, – да и должника твоего надо было покрепче привязать. Парень старательный, пусть он думает, что для нас это обычное дело. Учится он быстро, мы такими в его возрасте не были – далеко пойдёт! Игорь подумал, что приятель уже неделю гостит в его квартире и ничего о себе не рассказывает, нахмурился:

– Пойдёт, пока не остановят! Помню, ты в училище жизнерадостным активистом был, комсоргом, если не ошибаюсь. Кормилин откинулся на спинку стула:

– Я и сейчас жизнерадостный, только не для тех гадов, что жируют – доллары копят, квартиры перепродают. И активист! – достал из потайного кармана красную книжечку, кинул на стол. Яшин раскрыл документ, прочитал вслух:

– Депутат Верховного совета Молдавской ССР… – покачал головой: – Ну, ты даёшь! Точно… я же помню, ты родом из Приднестровья был. В люди выбился? – Хитро усмехнулся: – Забыл, как мы ключи с тобой вытачивали для навесных замков, по чужим гаражам шарились?

– Не забыл, – Кормилин улыбнулся, убрал удостоверение в карман, достал ключи с брелоком в виде трубочки, показал приятелю. Яшин с удивлением схватил металлический цилиндр, стал осматривать, глаза радостно засветились:

– Это я помню, ключ проводника, но как-то не пригодился, где-то дома валяется.

– А мне вот пригодился, – грустно заметил Кормилин, – даже спас меня однажды, сложная была ситуация. Теперь он мне как талисман! Постоянно с собой ношу! Игорь достал из кармана сигареты, прикурил от зажигалки, положил принадлежности на стол. Затянулся, выдохнул дым в сторону:

– А чего в Россию решил вернуться? Сергей усмехнулся:

– Должок за мной здесь, да и матери надо помочь. Яшин снова затянулся, пододвинул к себе пепельницу:

– Помню, у тебя брат был, фрукты привозил, всех угощал. Кормилин напрягся, сжал челюсти, умолк. После паузы достал из потайного кармана фотографию, передал Яшину. Игорь посмотрел на фото, радушно удивился:

– Ух ты, как время летит. У него уже две дочки?

– Были, – серые глаза Кормилина болезненно заблестели. Он отвернулся. На лице Яшина отразилось настороженное недоумение:

– Как это были? Кормилин продолжал смотреть в сторону: