На помощь царевичу пришел Финист. Похлопав незадачливого принца по плечу и едва скрывая улыбку, он произнес:

– Царевич имел в виду, что вы, царевна, входите в дружескую компанию.

– Да-да, – закивал царевич. – Ну какие женщины, мое сердце принадлежит вашей сестре. И никому кроме! Я сцепила губы, сощурила глаза. Ага, конечно. Так и поверила, вешай эту лапшу кому другому.

Впрочем, пока с царевичем в качестве спутника приходилось смиряться.

С ужасом я представила, что, возможно, с ним же придется смириться и в качестве родственника, если с Горынычем все сложится самым печальным образом.

Выбирая между Иваном и Елисеем, Василиса точно выберет первого. Тут я даже не сомневалась.

– У вас чешуя блуждает, – неожиданно вырвал меня из дум тихий голос Вихря.

Я вздрогнула и повернулась.

Егерь стоял удивительно близко, буквально плечом к плечу со мной, и как только смог подкрасться.

– Что? – не поняла я.

– Чешуя, – тихо ответил он, кивая на мое лицо. – Она то проступает, то прячется. Со щек на нос и обратно. Когда есть, когда нет.

Я схватилась ладонями за лицо, прощупывая. Сейчас чешуи в самом деле не было, а ведь утром, когда мы выезжали из дворца, – я точно помню, что натянула перед зеркалом самую паскудно противную чешуйчатость. Но то ли сама забылась, то ли мороз повлиял – сейчас чешуи не было.

Пришлось сосредоточиться, вернуть все обратно.

С уст Вихря слетел смешок.

– Бабка моя тоже мухомор на носу отращивала, – зачем-то сказал он и, развернувшись, отошел.

Я задумчиво взглянула ему вслед, его спина мелькнула за пределами поляны, скрываясь за соснами.

– Эй, куда это он? – спросила я у Финиста, тот как раз раскатывал самобранку, пока два царевича ломали ветки кустарника для костра.

– Вихрь?! – удивился Сокол. – А я почем знаю. Ежели он вам не доложил, царевна, то мне уж подавно не отчитывался. Может, безопасность проверяет.

– Может… – согласилась я. – Я схожу посмотрю.

Финист напрягся.

– Я с вами! Ваш батюшка приказал, это самое… Честь вашу… беречь!

Я косо взглянула на него, возможно, весь сарказм этого мира сейчас отражался на моем лице. Финист даже затылок почесал.

– Ага, понял. Честь она сама ваша… при вас.

– Все верно, – согласилась я. – Ты лучше за этими присмотри, – я кивнула на царевичей. – Бедовые они какие-то.

По следам на снегу я вышла за пределы полянки, стараясь двигаться как можно тише. Почему-то мне хотелось ответить Вихрю тем же, подкрасться так же незаметно, как и он ко мне.

По-детски сказать: “Бу!”, хоть я и понимала: напугать не смогу, но его замечание про чешую я восприняла как гол в свои ворота. Хотелось выровнять счет.

Я потрясла головой.

Вот опять какое-то наваждение. Откуда только берется. Впрочем, сколько себя помню, они всегда были со мной – эти странные слова и понятия, всплывающие из ниоткуда в голове. Я с детства легко вворачивала их в речь, шпарила ими, приводя порой в ужас окружающих, особенно царевну Лебедь.

Та и так меня недолюбливала, а после такой тарабарщины вообще заявляла, что я проклятая.

Впрочем, со временем к этим странностям привыкли. При дворе даже стали применять некоторые словечки, прижилось, в общем.

Я старалась ступать след в след, подобрала полы шубки, чтобы те не шуршали, задевая небольшие снежные сугробы.

Тьма вокруг сгущалась, но меня она не пугала. Это человеческие глаза были плохо приспособлены к темноте, но не змеиные… Мир мгновенно преобразился, окрашиваясь в синие цвета.

Я искала в этих миллионах оттенков синего и серого яркое пятно тепла и нашла… Вдали, метрах в десяти, словно звезда, сошедшая с неба, ярким факелом сияла человеческая фигура.

Я даже зажмурилась.

Горячий, слишком горячий…

Пришлось вернуть себе обычные глаза, так непривычно и даже больно оказалось смотреть на егеря.

“Нужно чаще тренироваться, – подумалось мне. – А то совсем отвыкла на людей смотреть”.

Я все еще подкрадывалась и уже видела Вихря обычным зрением, когда он, не оборачиваясь, произнес:

– Тише, царевна. Спугнете…

Я замерла от неожиданности и досады.

Да как так-то!

– Кого? – шепотом спросила я.

– Ее… – Вихрь вглядывался во тьму и протягивал руку вперед, словно щупал ее.

Тьма шевельнулась.

Выглянула вперед, и я едва не завизжала от испуга, закрыла свой рот руками, чтобы не издать ни звука.

Даже дышать стало страшно.

Навстречу Вихрю вышло чудовище.

Огромное тонкое тело на паучьих ногах, оно ступало в снег, проваливаясь острыми черными конечностями, но делало это абсолютно бесшумно. У тьмы обнаружилась женская фигура, растущая прямо из паучьего тела, и лицо… без лица. Провалы глаз и рта, без носа. Казалось, монстр сейчас нападет и убьет и меня, и Вихря. Один взмах страшных острых ног, и мы станем нанизанными, как добыча на вертел, ужином страшного существа.

Выход был один – сделать монстра камнем.

– Не смейте, – будто прочел мои мысли Вихрь. – Это Нерда. Она безобидна… присмотритесь, царевна.

Вихрь все еще стоял с протянутой рукой, существо принюхалось к воздуху и потянулось к его пальцам. Прижалось страшной щекой к его ладони. Замерло. Пригрелось, будто кошка…

Замурлыкало странным утробным звуком.

В моем горле пересохло, но руки ото рта я убрала. Кричать больше не хотелось.

– Она вышла на наши голоса, – пояснил Вихрь. – Услышала и двинулась. Зимой не хватает еды, и она ищет.

– Кого бы сожрать? – предположила я.

– Ну что вы. Разве она похожа на того, кто может нас сожрать?

Я округлила глаза. Ответ казался очевидным.

– Вообще-то да.

– Взгляните на ее руки, – подсказал Вихрь.

И я вгляделась в тьму, у которой от женской части тела и в самом деле росли руки: мохнатые, как и все остальное, видимо, чтобы монстр не замерз, но в руках я увидела лукошко.

Старое, словно найденное монстром сто лет назад. Явно множество раз сломанное, но после починенное, залатанное какими-то ветками, почерневшими листиками. В лукошке лежали ягоды, скромная кучка рябины, набранная в зимнем лесу с огромным трудом… и какой-то яблочный огрызок.

– Нерды не едят мясо. Но люди боятся их из-за грозного вида. Почти все истреблены. Хорошо, что я увидел ее раньше, чем она вышла на поляну.

– Царевичи бы на нее напали, – догадалась я.

– Я бы не успел ничего объяснить.

– Она понимает речь? – спросила я. – С ней можно договориться?

Вихрь загадочно пожал плечами.

– Когда как… подойдите, царевна, не бойтесь.

Я робко шагнула вперед. Признаться, я даже не ожидала, что мне будет так боязно это делать. Вихрь утверждал, что Нерда безопасна, но весь ее вид внушал обратное.

– Я сейчас возьму вашу руку, не пугайтесь…

Его пальцы коснулись моих, скользнули по коже, бережно взяли ладонь…

От руки Вихря шло приятное тепло, я даже немного потерялась в этих ощущениях. Ведь среди морозного леса это казалось таким странным.

Егерь протянул мою ладонь Нерде, та осторожно принюхалась к воздуху.

Всхрапнула. Будто лошадь.

Я хотела отдернуть пальцы, но Вихрь удержал, да и Нерде как-то с укоризной произнес:

– Не ревнуй… – Прозвучало странно.

Я покосилась на внука Яги, тот же пояснил:

– А вы чего хотели? Она все-таки тоже девушка, пусть и своеобразного вида. Мы знаем друг друга уже много лет, еще со времен как у бабки летом ребенком гостил.

Вихрь говорил ласково, его интонации убаюкивали, и чудовище, словно завороженное, вслушивалось в его голос.

Рука Нерды коснулась моей, я ощутила, как кончики ее шерсти щекочут кожу. Все длилось буквально мгновение, а после монстр, ничего больше не делая, отступил и ушел.

Просто скрылся в чаще.

Я недоуменно обернулась к Вихрю.

– Она просто ушла? – не поверила я.

– Да, – кивнул тот. – Вернется, когда мы уйдем.

– Но мы же ничего ей не говорили. Не просили, не объясняли, не обещали.

– А иногда этого и не надо, – спокойно ответил егерь. – Иногда и без слов все понятно. Нужно вернуться в лагерь, царевна. Думаю, там уже все готово к ужину.

Несколько мгновений я задумчиво молчала, а после потянулась к мешочку с орехами, который был повязан у меня на поясе. Мне ничего не стоило отвесить горстку для Нерды.

– Минутку, – попросила я, подходя к облетевшему дубу. Там до сих пор на нижней ветке болтался каким-то чудом уцелевший листочек.

Потянулась к нему, сама не смогла достать, но мне помогли.

Более высокий Вихрь с легкостью сорвал лист.

– Решили букетик собрать? – поинтересовался он.

Я недобро зыркнула на него и ничего не ответила.

Просто молча выложила на листочек орехи и оставила под дубом.

– Вот теперь можно идти, – буркнула я и сама пошла по своим же следам обратно.

Вихрь следовал за мной.

До поляны мы добрались в тишине, а вот уже там…

Я тяжело вздохнула, оглядывая раскинувшуюся картину…

– Мдэ… – емко выразил мои мысли Вихрь.

В тусклом свете негаснущей лучины на расстеленной скатерти-самобранке как на покрывале расположились двое царевичей. Они устало попивали вино, глядя, как несчастный Финист пыхтит, пытаясь развести костер из худой охапки хвороста.

Финист дул щеки, тяжело дышал, хворост коптил вонючей гнилой гарью, но об огне или хотя бы искрах и речи не шло.

– Вы помочь ему не желаете? – сурово глядя на Ивана и Елисея, спросила я.

– А что мы? – даже не понял, что не так, Иван. – Мы хворост принесли? Принесли. Теперь вот! – он поднял бокал с вином. – Пока огня нет, греемся. У Елисея вообще обморожение, ему больше всех надо.

Елисей закивал.

– Вы не серчайте, царевна Змеина Премудрая.

У меня аж глаз дернулся от дарованного мне прилагательного совершенной формы. А вот Елисей, явно гордый комплиментом, продолжал:

– Вам тоже не помешает согреться, пока Финист над костром колдует. А то не царское это дело… Хотите медовухи?

– Не хочу, – припечатала я и уже была готова пойти на помощь Финисту, как меня отстранил Вихрь.

– Я сам. Отдыхайте, царевна.

Но вот так отдыхать по приказу я как-то не привыкла.

Так и стояла столбом над поляной, наблюдая со стороны за тем, что будет делать егерь.

– Там за камнем ветки сухой рябины были, – сказал он Финисту. – Принеси пару лучин, а я тут пока…

С тяжелым вздохом Ясный Сокол поднялся и ушел на поиски сухой рябины. Весь его вид говорил о том, что он проклял все на свете в этом походе, но если бы не Марьюшка…

Над поляной же с каждой минутой все сильнее сгущалась ночная тьма. Даже лучина потускнела… И если бы не веселый звон бокалов закадычных царевичей, обстановочка была бы совсем гнетущий.

Сев у неразведенного костра, спиной ко мне, Вихрь склонился к даже не тронутому огнем хворосту.

Своим чутким слухом я услышала, как егерь набирает в легкие воздух и медленно выдувает тонкой струйкой… Еще один вдох, и еще… Как легкий всполох света озарил поляну. Затем послышался легкий треск, все сильнее и сильнее.

От радости и недоверия я подскочила ближе к костру, а Вихрь уже выпрямился в полный рост.

– Ну вот, – гордо выдал он. – Годы практики, теперь надо только поддерживать! Где там рябина?

Как раз вовремя из-за каменного уступа вышел Финист, таща с собой в богатырской охапке целый ворох наломанных веток.

Оставалось только непонятным, чем занимались царевичи все то время, пока нас не было. Если Финист и Вихрь справились с задачей за минуту.

Впрочем, а чего я хотела от царских сыновей соседних государств? Холеные, лелеянные, с кучей нянек, игрушек-развлекушек.

Взять хотя бы Василису…

Я тяжело вздохнула.

Может, для кого-то прозвучало бы и странно, но сестру, несмотря ни на что, я все равно любила. Понимала, почему она выросла такой.

А почему я другой.