Через полчаса я выскочил из машины, и, прижимая к груди картонную коробку с домашними раритетами, рванул под металлический козырек над входом в мое любимое заведение общепита. Кафе было заполнено людьми, поспешившими укрыться от набирающего обороты дождя, и я, набравшись наглости, занял большой круглый стол в зоне детской анимации.

В знакомой обстановке и в окружении людей я наконец-то почувствовал себя в безопасности, и преследующее меня ощущение грядущей катастрофы на время отступило. Махнув рукой знакомой официантке, я разложил перед собой рисунки и принялся их внимательно изучать. Интуиция подсказывала мне, что часть ответов на роящиеся в моей больной голове вопросительные знаки, кроется именно в этих мальчишеских каракулях.

***

– Привет! Голова уже не болит?

Мой рассеянный взгляд переместился вверх от полированной, местами покрытой царапинами столешницы и уперся в Майку. Я так увлекся разглядыванием разложенного на столе пасьянса из карандашных рисунков, что не заметил, как девушка подошла и встала рядом. На секунду задумавшись над ответом, я вдруг понял, что совершенно забыл о боли. Затылок до сих пор саднило, и если потрогать, то можно было нащупать плотную, как картофелина, шишку, но теперь это казалось несущественной мелочью.

– Я присяду? – невозмутимо поинтересовалась Майка и почти сразу же опустилась на стул рядом со мной. – Любопытные картинки. Ты решил поностальгировать?

– А-а, ты об этом! – откликнулся я, наконец прекратив тупить. – Нашел сегодня на антресолях.

В тот момент я прекрасно понимал, как выгляжу в глазах Майки. То, что для меня имело архиважное значение, она наверняка расценивала, как ненужный хлам, который давно пора выкинуть на помойку.

– Кстати, нам давно пора познакомиться. Я – Майя, но думаю, ты уже в курсе.

Майка совершенно по-мужски протянула мне руку. Я сначала стушевался, а затем тряхнул ее ладонь так крепко, будто хотел что-то доказать.

– Ким, – пробурчал я и снова замолчал.

Знаете, как это иногда бывает: вот ты ждешь, мечтаешь, чтобы сбылось заветное желание, надеешься на счастливую случайность. А потом это внезапно происходит, но тебе кажется страшно несвоевременным и совсем не таким, как ты представлял это у себя в голове. Именно так я почувствовал себя в тот самый момент. Присутствие Майки отвлекало и мешало мне сосредоточиться, и я уж точно не был готов к ухаживаниям.

– Слушай, а тебе работать разве не нужно? – бестактно поинтересовался я.

– У меня дневная смена закончилась. Да и народ уже начал расходиться, – пояснила Майка, обведя выразительным взглядом полупустой зал кафе.

Летний дождь пролился и закончился также скоро, как и начался. Посетители потянулись на свежий, напоённый влагой и запахами умытой листвы вечерний воздух.

Я исподтишка покосился на Майку. Она слегка наклонилась, уставившись на мои странные, сюрреалистические рисунки. Кажется, ей действительно было интересно, а в ее лучистом взгляде я не отыскал ни капли иронии или скрытой насмешки.

– И зачем тебе понадобились все эти изображения? – Майка упорно не сдавалась, пытаясь разговорить меня, несмотря на угрюмое выражение моей физиономии.

– Пытаюсь нащупать связь между моими детскими фантазиями и тем, что я видел вчера в подземке.

– Когда мы вчера пересеклись в метро, ты выглядел чем-то очень сильно напуганным. Так что там произошло?

– А тебе не все равно? – насупился я.

– Ты не можешь знать наверняка, – сердитым тоном возразила Майка. – Не могу забыть, какой у тебя был затравленный взгляд, когда ты смотрел в сторону тоннеля. А еще ты постоянно повторял, что на нижнем уровне остался человек, которого нужно обязательно спасти.

– Только мне никто не поверил. Я слышал, что сказали в полиции. Они все прочесали, но никого не обнаружили. В отделении на меня все пялились, как на дурачка или обкурившегося какой-нибудь дрянью.

– Я поверила. Утром я разыскала вашего проводника через кое-каких знакомых. Никита, кажется так его зовут.

Я утвердительно кивнул.

– Он долго отнекивался. Боялся, что я сдам его ментам. Потом все же разговорился. Так что я знаю, что вся ваша группа там, под землей столкнулась с необъяснимым явлением сродни землетрясению. В результате из опасной зоны выбрались все участники экспедиции, за исключением двоих. По описанию Никиты ты похож на одного из них. Такой же худощавый, неспортивный и с густой копной кудряшек. – Майка состроила дурашливую мину и без спросу пробежалась пальцами по моей шевелюре, вынудив меня робко улыбнуться. – Второго диггер охарактеризовал, как крутого свойского парня, который нигде не пропадет.

– Севка. Мой самый лучший и, пожалуй, единственный друг, – с тяжелым вздохом признался я. – Он двинул за мной, когда все началось. Потом на него напали, и я ничего не смог поделать. Просто убежал, как последний…

Майка все поняла. Она придвинулась ко мне почти вплотную и сочувственно погладила по руке. Терзающее меня чувство вины при этом никуда не исчезло, но стало чуть-чуть легче.

Сам не знаю, как это получилось, но мы засиделись в кафе до самого его закрытия, и я постепенно, не вдаваясь в лишние подробности, рассказал Майке свой секрет. Скепсис в ее глазах сменился изумлением, а потом и заинтересованностью.

Незаметно для меня и Майки за разговором пролетело примерно два часа, и за большим панорамным окном кафе разлились золотисто-лиловые сумерки. Всю столешницу большого круглого стола полностью покрывали рисунки. Мы то и дело перекладывали их, меняли местами, но цельная картинка так и не складывалась. Помимо изображений Серых существ бумажные листы были исчерканы рядами выведенных детской рукой символов. Один из них я узнал. Именно такой знак светился на двери, ведущей на нижний уровень подземелья, где я отыскал открывшуюся пространственную червоточину.

Я пересмотрел все картинки заново. Символ повторялся еще несколько раз. Такой же знак спрятался на рисунке, изображающем железную дорогу, уходящую в темный тоннель. Майка подключилась к поискам и вытащила раскрашенный красным карандашом рисунок червоточины, который я поначалу принял за намалеванный огонь. Мы недоуменно переглянулись. Судя по всему, нам удалось нащупать систему.

С этого момента мы принялись за работу с удвоенной энергией, ища в детской мазне скрытый смысл.

– Тебе не кажется, что эти цепочки знаков напоминают шифр? – предположила Майка. – Я могу прогнать их через специальную программу – вдруг что-нибудь да выскочит.

В тот же миг меня озарило. Хлопнув себя ладонью по лбу, я импульсивно подскочил на месте и снова упал обратно, буквально прилипнув взглядом к неровным рядам каракулей. Мысленно я обругал себя за невнимательность. Все же с самого начала лежало на поверхности!

Майка отстранилась от меня и подозрительно прищурилась.

– Признавайся, ты о чем-то догадался?

– Есть одно дурацкое предположение, – отмахнулся я, на всякий случай решив оставить догадку при себе. – Но сначала я должен кое-что проверить.

Старательно отводя загоревшиеся азартом глаза, я сгреб все рисунки в охапку и не слишком аккуратно засунул их в картонную коробку. Благодарно чмокнув обескураженную Майку в щеку и поклявшись позвонить ей на следующий день, я пулей вылетел из готовящегося к закрытию кафе.

Понимаю, что тогда я повел себя не слишком красиво, и сильно рисковал испортить едва завязавшуюся дружбу с Майкой. Однако я очень торопился, боясь упустить важную мысль, возникшую на подкорке сознания.

Дело было в том, что каждый мой рисунок в отдельности мало что значил. Увидеть закономерность я смог, только в прямом смысле слова сложив все изображения в единый пазл. Трудно было поверить, но пятилетний ребенок, видимо сам того не подозревая, вывел на альбомных листах для рисования сложнейшую физическую формулу.

В тот момент я окончательно осознал, что просто обязан разобраться в происходящем. И первое, что мне предстояло сделать – это вычислить, что за тайна зашифрована в длинной цепочке математического кода.

***

Старый ночной двор встретил мое возвращение домой не особо гостеприимно. Лампочка у входа в подъезд прерывисто и неровно моргала, словно подавая сигналы при помощи азбуки Морзе. Время приближалось к полуночи, и единственным моим желанием было поскорее прошмыгнуть в неприбранное, холостяцкое, но зато такое надежное нутро моей однокомнатной квартирки. Вцепившись в заветную обувную коробку, как в спасательный круг, я выбрался с заднего сидения салона такси и поспешно, пока водитель не отъехал от тротуара, зашагал к дому.

Чутье сработало, намного опередив все остальные чувства. В свете медленно подыхающей лампочки мелькнуло бестелесное пятно. В тот же миг меня пробрал нервный озноб. Сумрачная тень наблюдала за мной из темноты. Достаточно было сделать шаг в сторону, и я наверняка смог бы дотронуться до нее рукой.

Я покосился по сторонам. Как назло, двор совершенно опустел. Лишь на другом конце дома недовольно тявкнул соседский пес, а из открытого настежь окна третьего этажа заорал включенный на полный звук телевизор. Не позволив страху безраздельно взять надо мной верх, я юркнул в подъезд, захлопнув за собой металлическую, недавно окрашенную в отвратительно-оранжевый цвет дверь. В два прыжка достигнув лифта, я, как придурок, начал лихорадочно жать на кнопку вызова.

Лифт ехал ужасающе медленно и конечно же с самого верхнего этажа, и я нетерпеливо пританцовывал на месте. Не прошло и секунды, как с тихим стоном подъездная дверь отворилась, впуская кого-то внутрь. Нервы у меня окончательно сдали. Я просто не смог заставить себя дождаться и взглянуть на того, кто зашел в подъезд следом за мной.

Почти бездумно, уподобившись пугливому горному барану, я рванул вверх по лестнице, перескакивая сразу через несколько ступенек. Несмотря на кризисную ситуацию, в мою гудящую от переизбытка мыслей башку пришло, что зря я раньше не занимался спортом. Нужно начать бегать по утрам, раз уж вторые сутки приходится переставлять ноги в темпе, многократно превышающем мой обычный шаг.

Наконец-то долгожданный лифт доехал до первого этажа, раскрыл свои створки, постоял несколько секунд и, не дождавшись пассажиров, снова захлопнулся. Сонный дом вновь затих, и в его равнодушной тишине раздались почти неразличимые для слуха шаги. Кто-то крался за мной, не торопясь себя разоблачить. Больше сомнений не оставалось – меня определенно преследовали.

Я почувствовал себя загнанным в ловушку. Руки судорожно стискивали коробку. Вряд ли удастся быстро вытащить из кармана мобильник и набрать экстренный номер службы спасения. Оставалось только заорать что-нибудь несуразное и молиться, чтобы хоть один из соседей услышал меня и выглянул на шум.

Я достиг предпоследней ступеньки пятого этажа, когда на удачу резко распахнулась дверь, выпустив на лестничную клетку сурового вида, в домашнем халате и бигуди женщину лет за пятьдесят с двумя мусорными пакетами в руках. Метнувшись вправо, я едва проскочил мимо корпулентной дамы, выпалив на бегу: «Добрый вечер», после чего она перекрыла своей раздобревшей фигурой проход на лестничный марш. До моих ушей долетело ее недовольное бормотание. Но разве можно было обижаться на эту святую женщину?! Да я был готов расцеловать столь вовремя появившуюся соседку.

Пробежав еще три этажа, я наконец добрался до собственной квартиры. Каким-то чудом я не промахнулся и, зажимая коробку подмышкой, с первого раза вставил ключ в замочную скважину, а затем ввалился внутрь. Подперев собой дверь, я тяжело и часто задышал, дожидаясь, когда сердце в груди прекратит свой безумный первобытный танец.

Немного придя в себя, я повернулся и взглянул в монитор домофона. Не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но тогда мне показалось, что снаружи, в коридоре кто-то есть.

Отшатнувшись, я вспотевшей ладонью нащупал клавишу выключателя. Успокоиться получилось только после того, как вся моя маленькая квартира осветилась ярким электрическим светом, а желудок обожгло крепкое спиртное.