Артур встал и подошёл к окну. В небе светили звёзды и полная луна. Сто́ит перед сном снова подняться на крышу и полюбоваться безбрежностью мира над головой. Как там говорил Кант? Он вернулся к стеллажу и взглядом отыскал книгу философа. Где-то здесь была точная фраза. Ага. Вот, он даже подчеркнул. Протерев очки ещё раз, Артур прочёл: «Звёздное небо над головой и моральный закон внутри нас наполняют ум всё новым и возрастающим восхищением и трепетом, тем больше, чем чаще и упорнее мы над этим размышляем»^[7]. Снова встав у окна вместе с книгой, Уайт перечитал фразу ещё раз и опять обратил взор в небо. Как он сейчас понимал немецкого философа!

Междуглавье первое

Кен Сса, 2 года назад

Огромный зал на вершине десятикилометрового здания был накрыт простым куполом, чтобы сдерживать потоки ветра. Сейчас был поздний вечер, поэтому под ним горели «лампы» – гигантские зависшие шары, испускающие тёплый свет, который создавал внутри эффект дня, но за счёт равномерного освещения ничто не резало глаз. Амфитеатр, радиусом около трёхсот-четырёхсот метров, с располагающимися тут и там площадками с диванчиками и столиками для дискуссий, был заполнен людьми разных рас. Преимущественно тут находились местные сотрудники руководящих должностей, но ещё сотни «присоединились» в виде голограмм – участники с других планет Согласия. Например, представители расы Нуокк – их мир отличался пониженной силой тяжести и высоким содержанием кислорода – им оказалось бы попросту некомфортно со всеми. Хотя, Хейз был уверен, они могли бы легко создать для себя индивидуальные области с комфортной средой, но Вол-Си объяснял ранее, что «эти ребята» за тысячи лет уже привыкли жить на своей планете, редко улетая куда-то. Удивительные существа – высокие и хрупкие с маленькой грудной клеткой, они уютно «расположились» за столиком недалеко от Ричарда, стеснительно усевшегося во главе небольшой делегации землян.

– Сегодня будет что-то важное? – спросил его Абу Вахиб, молодой человек из Эмиратов, прекрасно образованный и тихий. Хотя, поговаривали, что он какой-то родственник одного из эмиров. Впрочем, так о всех говорят, там всё на околоклановой системе основано.

– Наверное, вряд ли они бы созвали общее собрание, если бы было неважно. – Пожал плечами Хейз, оглядываясь и ища глазами знакомые лица. Все выглядели очень серьёзно, разговоров почти не было.

– Вол-Си Гоша не видно, – подметила Сибилла Гамильтон. Англичанка права, обычно Вол-Си на подобных собраниях находил их и садился где-то рядом, продолжая свой «протекторат» юной расы Землян. Однако сегодня пренебрёг традицией.

Они жили на Кен-Сса уже почти год, делегация из пяти человек, назначенных «дипломатами-послами», во главе с Хейзом, который никогда не мечтал забраться так далеко. Его назначили на должность вопреки желанию. Опытных дипломатов отвергли в силу их профессиональной непригодности, но взяли людей более творческих профессий. Например, Абу Вахиб был поэтом, а мисс Гамильтон – композитором. Ещё с ними отправились миниатюрная вьетнамская художница Данг Минь Линь и седовласый грузный философ из Бразилии, Освальду Фариас. Роль самого Хейза вновь заключалась в задании вектора всем этим людям.

Впрочем, в основном у них и не было никакой полезной нагрузки, девяносто процентов времени его «команда» занималась привычным делом – творчеством и изучением культурного массива Кен-Шо, поражающего воображение. Также то один, то другой ходили с ним на собрания, обычно более скромные, где их посвящали в происходящее в разных мирах Согласия и на фронте с Несогласными. Основную массу сведений предоставляли и на Землю, поэтому в своей роли они были скорее более похожи на «свадебных генералов». Ричард был доволен, мало кому выпадает такая возможность, он даже начал писать мемуары, с удивлением замечая, как в нём просыпается талант и страсть к творчеству.

– Приветствую всех собравшихся! – просто и без прелюдий начал говорить кто-то из присутствующих. Голос разносился по залу, но не так, как обычно на Земле – он словно звучал негромко, зато отовсюду. Звучал, ожидаемо, на английском, хотя говорящий пользовался родным языком. Дело было в том, что голос синтезировался в голове благодаря персональному коммуникатору – браслету на руке. Хейз повернулся и посмотрел в центр. Там, на площадке в паре сотен метров от него, возникла гигантская голограмма, столь осязаемая и реалистичная, будто огромный человек и правда появился у них на глазах. Это был представитель расы Фа – желтоглазый, с длинными белыми волосами, невысокий от природы, сейчас он возвышался над амфитеатром подобно Зевсу-громовержцу. Он не представился, но услужливый браслет сразу подсказал, что фаианина зовут Новаккас, и это – «первый ведущий Согласия расы Фа» – очень высокий титул, особенно учитывая факт, что фаиане составляли около пятнадцати процентов всей численности Согласия и обладали десятком тысяч планет.

– Сегодня у нас важный, хоть и печальный повод собраться вместе. Центром сбора выбрана Кен-Сса, так как дело касается З’уул, а не считая недавно присоединившейся к Согласию расы Землян, где ещё не создано подобных условий для собраний, Кен-Шо – ближайшие к угрозе, – продолжил говорить Новаккас, выдержав короткую паузу после приветствия, чтобы дать всем обратить на себя внимание.

Надо запомнить эту традицию – собираться там, где угроза максимальна. А ещё нужно создать на Земле такой же центр, всё же теперь они – ближайшие к З’уул. И вот то, что собрание касается именно их, – пугало и настораживало. Ричард осознал, что он вцепился руками в подлокотники такого привычного кресла.

– Речь пойдёт об одной из наших разведывательных миссий. Капитан Нечуу с Нач-Сил-Кор встретил авангард З’уул. – Ричард сморщил лоб. Нечуу? Это ведь капитан того корабля, на котором летит Роман Смирнов? Точно, он. – С огромным сожалением сообщаем, что корабль, капитан и одиннадцать членов команды трагически погибли, добывая сверхценные разведданные.

Ледяной комок сжал сердце. Смирнов тоже погиб? Как… Как так? Или нет? Сколько людей было на корабле?

Ричард заметил, что Новаккас встал на колени и склонил голову. Шорох одежды пронёсся по залу. Он оглянулся, всё ещё ничего не понимая. На колени вставали все. Высокие и низкие, лысые и косматые, тёмные и светлые, с пятью и с шестью пальцами, с голубыми, как небо, и чёрными, как космос, глазами. Весь зал молча склонил головы. Повинуясь скорее эффекту толпы, чем осознанному протоколу, Хейз тоже встал на колени, краем глаза заметив, как вся земная делегация, включая толстого бразильца, заняли ту же смиренную позу. Боже, как в церкви.

И тут началось. В его ушах, не в мозгу, стала слышна молитва… или что это было? Переводчик переводил с тысячи языков, и язык повторял: «Мы скорбим о тех, кто покинул нас во имя долга, во имя Согласия. Все скорбят об одном, все наши сердца исполнены потери об одном. Каждый из нас скорбит обо всех ушедших. Все затухшие сердца будут биться в каждом сердце живого».

А дальше все подняли головы вверх, и он сделал то же самое. О боже! В небе над ними исчез купол и поднялся ветер, упало давление и погасло всё освещение. Зато где-то в неведомой дали возникли гигантские образы грустно улыбающихся двенадцати человек. И вот он, русский агент Смирнов, который каких-то пять лет назад помог разоблачить Зоама Ват Лура… Всё же он был там…

В голове словно одновременно отразились имена всех и каждого, и полилась невообразимо печальная прекрасная музыка, а лики погибших стали словно улетать во тьму космоса. Сильный холодный ветер задувал в уши, но он же осушал слёзы, полившиеся под действием момента из глаз. Он стоял на коленях, пока последний образ не исчез, и купол не возник снова, создав нормальное давление и температуру. Ричард понял, что замёрз. Поднявшись, он увидел, что многие лица вокруг так же полны иссохших слёз. А Абу Вахиб продолжал стоять на коленях и молиться. Он знал, где Мекка, а потому повернулся в сторону далёкой Земли.

– Что ж, – продолжил Новаккас. – Мы будем скорбеть, все и каждый, о каждом и обо всех. Но сейчас пришло время сообщить, какие сведения смогли получить капитан Нечуу и его команда.

* * *

Вол-Си Гош вместе с женой зашли к ним в гости, в их выделенные апартаменты, напоминающие большой дом внутри огромного небоскрёба. Это и правда можно было считать домом, ведь высокая, в десять этажей улица шла кругом, оставляя в центре парковые зоны, пруды, спортивные площадки, а по периметру располагались настоящие здания, льнущие к ограждению – силовому полю, держащему всё строение. Они были высотой в три этажа, а следующий уровень словно нависал сверху.

В их доме было шесть просторных спален-кабинетов на втором и третьем этажах и огромная зонированная гостиная на первом. Сейчас они все, подавленные объёмом информации, сидели на диванах в углу с огромным окном, за которым открывался ночной вид с высоты пяти километров, пили и обсуждали. Араб, не пьющий из религиозных причин, и бразилец, отказывающий себе из-за здоровья, выбрали чай, Вол-Си и Тамош – что-то прозрачное с лёгким анисоподобным запахом, а остальные земляне – коньяк.

– Значит, они могут выдёргивать наши корабли из не-пространства… – рассуждал в который раз Ричард, порой не замечая, делает ли он это вслух или про себя. Сам же думал о том, что ему, как первому узнавшему, предстоит написать письмо с плохими новостями жене Романа. Хейз уже успел посмотреть его дело в компьютере – жену звали Ольгой. Красивое имя. Неужели он будет тем, кто принесёт такие новости? Ричард вспоминал об одном из своих предшественников в НАСА, которому пришлось сообщать родственникам погибших о взрыве шаттла Колумбия^[8]. Ему требовалось сообщить всего об одном, но легче не становилось. Мелькнула даже мысль передать эту роль Оливеру Тауэрсу, но он отмёл её как трусливую.

– Да, стоит признать, мы обескуражены, – тихо ответил Вол-Си Гош. – Однако у нас ещё много преимуществ.

Хотелось верить. На встрече были обсуждены и приняты решения о срочном строительстве флота и выдвижении армады для уничтожения авангарда. Уже завтра с планет Согласия начнут отчаливать корабли, основу флота составят силкоранские крейсеры, а также новые мощные «линкоры» с верфей Паррави. Они должны победить, нет сомнений. Но вот какой ценой?

– А какие наши возможности по строительству флота? – ни с того ни с сего спросила Сибилла. – Ведь если вы освоили генерацию материи, то и корабль создать – вопрос лишь энергии, так ведь?

– Всё верно, – ответила Тамош, – любая материя – исключительно вопрос энергии. Но чем больше корабль, тем больше её нужно. Верфь – это, по сути, инженерная лаборатория и невообразимый генератор. Чтобы создать сложный корабль, нужно энергии столько, что хватило бы целой планете на несколько дней, то есть очень много. Конечно же, корабль уровня нашего или тех, что мы передали Земле, требуют существенно меньших затрат.

– А почему бы не сделать новые верфи? – уточнила Сибилла. Упорная. Любопытно, с чего она вдруг заинтересовалась инженерными вопросами? Наверное, это просто реакция человека, осознавшего вселенскую угрозу, в попытке найти выход.

– Верфи строятся. Раньше в них не было нужды. Но построить верфь – ещё более сложный процесс. Вы видели пристань над Кен-Сса? – спросил Вол-Си, и все кивнули. Пристань-хаб была титанических размеров. – Так вот, верфь раза в три больше. А крупнейшая верфь в Согласии и вовсе питается от звезды, высасывая её. Она представляет из себя огромную планету. Такая верфь может выдавать по пять-шесть крупных кораблей в день. Она уже работает на всю катушку. Не переживайте, у нас годы в запасе.

Ага, годы. А сколько кораблей у З’уул? Десять тысяч? Сто тысяч? Если разведданные верно передали информацию, то их космические суда размером со звезду смерти из киновселенной звёздных войн.