Такую же процедуру мы повторили с Плюмбумом.

Обе жемчужины теперь лежали в моей руке, слабо пульсируя.

– Это и есть квинтэссенция Тьмы, – пояснил я близнецам, все это время наблюдавшим за нами как за безумцами. – Проникая в организм по крупицам, оно растет, пока не возьмет тело под свой полный контроль.

– Получается, у вашего кузена Михаила, тоже имелось внутри что-то подобное?

– Да, только он пытался бороться и контролировать эту штуку. Понимал, чем все закончится, но рассчитывал использовать силу Тьмы до того, как она окончательно его победит.

Я вернулся к машине, вытащил из сумки небольшой металлический термос с выгравированными по бокам защитными рунами.

– Готово? – спросил Семен.

– Готово.

Я открыл крышку.

Внутри плескалась густая серебристая жидкость – продукт совместного творчества многих магических течений. Каждый род привносил что-то свое в дело борьбы с разломами и тянущимися оттуда аномалиями. В этом деле наиболее эффективным всегда оказывалось единство. Смею надеяться, что в конце времен, когда мир окончательно развалится под тяжестью апокалиптических разломов, все мы наконец-то сможем объединиться. Ради общего спасения. А пока политические интриги родов выглядят куда важнее, чем борьба с потусторонними тварями. Такое время, такие люди…

Я поднял первую жемчужину над горлышком термоса. Разжал пальцы… Камешек булькнул, упав в «магическую кислоту».

Раздался шипящий звук, как будто раскаленный металл опустили в воду. Серебристая жидкость слегка вспенилась, когда жемчужина начала растворяться.

Но она не просто исчезала, а будто бы… кричала. Без звука. Без голоса. Но все мы почувствовали эти крики внутри себя прежде, чем поставили ментальные барьеры.

Ведь мы не просто изгнали из нашего мира бесов, сидевших в телах мастифов. Мы их уничтожили навсегда! Растворили в небытии, вычеркнули из любого пространства во всех параллельных реальностях. Вот как работала субстанция в термосе. И вот почему так страшно кричал бес, погибая навеки.

Раньше надо было думать, сволочь потусторонняя. Получил, что заслужил.

Без малейших сожалений, я бросил в термос вторую жемчужину. И она растворилась так же. Только от криков мы защитились заранее.

Когда пена схлынула, внутри не осталось ничего.

– Скатертью дорога! – прокомментировал Иван. – Жаль только, что на эту дрянь расходуется столько дорогостоящей «кислоты». Вот бы оптимизировать формулу…

– Эй-эй! В это дело соваться даже не думай! – остановил я порыв брата-изобретателя. – Слишком много магии здесь намешано, сложной и разной. Лучше оптимизируй технические новинки, а сюда не лезь.

Иван хмыкнул недовольно, но не спорил. Надеюсь, послушается. Надо будет купить ему целую гору технического барахла, а лучше целиком магазин или склад. Чтоб отвлечь от экспериментов в суррогатной межпространственной алхимии.

– Перезаряжайте оружие, и входим в дом, – приказал я. – И не расслабляться! Хрен его знает, какая еще гадость может ждать внутри.

Прихожая встретила нас запахом тухлятины, сочащимся из разбросанных на полу объедков и разгрызенных костей. Видимо, в последние дни мутировавшие псины обитали преимущественно здесь.

И в прихожей, и в следующих комнатах интерьеры выглядели так, словно здесь пронеслась буря – мебель опрокинута, стены ободраны, на полу лужи и пятна. Особо примечательными оказались углы помещений – они были залеплены какой-то скользкой грязной паутиной. Словно тонкая ветошь, покрытая черной слизью. В некоторых местах вязкие серые сопли стекали с потолка вниз, медленно растекаясь по полу отвратительными лужами.

– Вот же гадость, – скривился Иван, переступая через лужу и морщась от вони. – Хуже, чем в канализации мегаполиса. Мне однажды приходилось бывать…

– Аналогия правильная, – отозвался Семён, внимательно разглядывая стены. – Ведь это и есть следы, оставленные тварями из разлома. Кто знает, вдруг они и вправду так испражняются.

– Хватит уже о фекалиях философствовать, и без того тошно, – оборвал я пустые разговоры. – Чем бы это ни было, нам придется здесь прибраться.

Гриша с Мишей от этих слов не на шутку напряглись. Небось, подумали, что сейчас заставлю их хватать веники и швабры и начинать уборку в буквальном смысле.

– Заклинание Световое очищение помните? – спросил я братьев. – Должны знать со школьной скамьи. А если забыли, то я напомню.

Задумавшись на секунду, повернулся к близнецам, оглядел их оценивающе:

– А знаете что, ребятки… попробую-ка я и вас научить этой уборке. Там нет ничего сложного даже для малокровки, так что справитесь. А запас маны вам пополню, если понадобится, не переживайте.

– А мы что, мы ж не против… Учиться всегда рады, как говорится, – промямлил Гриша без особой радости в голосе.

– Вот и хорошо. Надо выжечь эту дрянь полностью. Чтоб и следа от неё в усадьбе не осталось.

Глава 4

Миша с горем пополам разобрался в структуре заклинания и сумел кастовать его наравне с нами. А вот Гриша нахмурился и отошёл в сторону, прижав пальцы ко лбу.

– Что случилось? – я глянул на него поверх плеча.

– Простите, шеф, – с досадой ответил он, – голова разболелась. Кажется, не дается мне это заклинание…

Эх. А чего хотеть от охранников, у которых лишь одна восьмая древней крови? Для них освоить даже самое простое, почти детское, заклинание – уже великая победа.

– Ладно, Гриша, расслабься. Возьми швабру и подчищай вручную то, что останется после наших заклинаний.

Гриша кивнул печально – работа уборщика по его понятиям унижала достоинство, но он стерпел и отправился за шваброй. Наверняка воспринял задачу как наказание. Типа раз такой тупой, то шагай мыть пол.

Очистка дома заняла больше часа.

Слизь шипела, скукоживалась и сгорала. Исчезала под сияющими потоками света, льющимися из кончиков наших пальцев. А Гриша добросовестно, хоть и без особого энтузиазма, ходил за нами со шваброй и подтирал остатки слизистых разводов.

К счастью, других монстров в доме мы не встретили. Мастифы оказались единственными, кто успел здесь натворить плохих дел.

Когда стены, потолки и полы были окончательно очищены, мы спустились в подвал.

Там, в полумраке, слабо мерцая фиолетовыми искрами, зияла трещина.

Теперь она выглядела почти безобидной. Узкая черная полоса в каменной кладке, словно небрежно проведенная углём линия.

Я ощущал темную магию, вытекающую оттуда. Теперь поток был не слишком сильным – он казался даже слабее, чем когда я почувствовал его здесь впервые. Тогда еще был жив Мишаня, а мастифы даже не начали мутировать…

Но я знал, что это ощущение безопасности ложное. Разломы нестабильны и в любой момент от них можно ждать чего угодно. То ли явления демонической твари, то ли выброса темной энергии, то ли прорыва неведомой природной катастрофы.

– Готовы? – тихо спросил я братьев, протягивая вперед обе руки, облаченные в Перчатки.

Я вытянул руки вперёд, начал плести Печать. Иван и Семён встали по бокам, аккуратно поддерживая меня, усиливая заклинание собственной магией. Наша магия не предназначалась для полной блокировки Разломов – это была работа для магов Тени или Времени, а мы владели лишь базовым инструментарием. Плюс к тому имели в запасе несколько особых препаратов, наподобие той серебристой жидкости в термосе. Говоря простым языком, фиксаж или замазку. Хотя Иван скорее сравнил бы со скобами степлера. В общем, чтобы дополнительно удерживать законсервированные прорывы реальности.

Через несколько минут сложная вязь рунических символов окружила трещину, со всех сторон оплетая её сияющими нитями. Края трещины стянулись и окончательно слиплись, запечатав вытекающий оттуда поток чужой энергии.

– Вроде получилось… – выдохнул я, опуская руки и чувствуя усталость. – Не идеально, конечно, но какое-то время продержится. Просто надо не забывать подновлять Печать, чтобы не допустить нового прорыва. Хотя бы раз в полгода.

– Маг Тени или Времени нам бы тут пригодился. – недовольно пробурчал Иван. – Даже трансформации типа Химеринских могли быть полезны. А у нас получилось… средненько.

– Согласен. Но пока мы должны хранить все в секрете, сам понимаешь. Надеюсь, спустя какое-то время удастся привезти сюда настоящих специалистов и навсегда уже покончить с этой проблемой.

Поднявшись наверх, мы направились было к выходу. Но я вдруг заметил, что Семён, шедший последним, внезапно отстал от нас и свернул в сторону. Стараясь не шуметь, я последовал за братом.

Дверь в кабинет Мишани оказалась приоткрытой, оттуда доносилось невнятное бормотание. Я осторожно приблизился и заглянул в комнату.

Семён стоял перед большим старинным зеркалом, висевшим на стене. Его губы шевелились, он жестикулировал и что-то бормотал, словно разговаривая с кем-то, находящимся по ту сторону стекла.

– Семён? – осторожно окликнул я брата, шагнув ближе.

Он вздрогнул и резко повернулся ко мне. В глазах мелькнуло что-то, похожее на испуг, но тут же исчезло под привычной маской печали и меланхоличного равнодушия.

– Что случилось? – спросил я, пытаясь заглянуть через его плечо.

Семён поспешно, не позволяя мне приблизиться, ударил рукоятью кинжала по зеркалу. Стекло треснуло и осыпалось на пол мелкими осколками.

– Всё в порядке, – пробормотал он, глядя в сторону. – Просто… не люблю зеркала.

Я кивнул, понимая, что брат не в себе и сейчас лучше не настаивать на ответе. Однако не удержался от попытки смягчить его напряжение:

– Да брось ты, Сёма. Из нас троих твое лицо изменилось меньше всех. Вот мы с Ваней – другое дело. А ты же практически прежний.

Семён ничего не ответил, только хмыкнул и быстро направился к выходу, явно не желая продолжать разговор.

Что ж, сейчас не время разбираться в его внутренних демонах. У нас и своих хватало с избытком.

Память Семена

…Семён вспомнил, как неделю назад беседовал с Мишаней в этом же кабинете.

– Если я не справлюсь, тебе придётся убить меня, Семён, – сказал Михаил, глядя прямо ему в глаза.

– Зачем тогда всё это, дядя Миша? – неуверенно спросил Семён. – Ты же сам говорил, что сможешь контролировать эту сущность.

– Это страховка, кузен, просто страховка, – мрачно усмехнулся Мишаня. – Убийство Химерина должно состояться в любом случае. Если что-то пойдёт не так, ты будешь моей последней линией обороны.

– А пока я попрошу тебя помочь мне с одним ритуалом, – сказал кузен, почему-то пряча взгляд.

– Каким именно ритуалом? – настороженно спросил Семён, чувствуя неладное.

– Страховочным, говорю же… – снова криво усмехнулся Мишаня. – Если вдруг монстр выйдет из-под контроля и Тьма поглотит меня полностью… Кто-то должен остановить меня. Ты единственный, кому я могу доверить такое.

Семен молчал, не зная, как реагировать на слова кузена.

– Мы убьём Химерина, – продолжил Мишаня, – а дальше по ситуации. Если что-то пойдет не так, заклинание поможет тебе сдержать Цербера. Или даже убить, если понадобится. Ты справишься?

Семен кивнул неохотно, чувствуя, что ему не говорят всей правды. Но он не решился спорить – пять лет ссылки напрочь убили в нем такую способность.

Мишаня взял маленький ритуальный ножик, сделанный из зуба какого-то реликтового зверя. Надрезал ладонь себе, потом Семёну. Их кровь смешалась, когда кузен произносил неизвестные слова.

Семён подозревал, что это темное заклинание. Запрещенное и страшное. Но ничего не предпринял, чтобы предотвратить его. Просто молча стоял и чувствовал, как растёт незримая связь между ним и кузеном Мишаней.

– Вот и всё, – сказал Мишаня, облегченно вздохнув. – Теперь мы связаны. И какую бы броню не воздвиг Цербер, ты всегда найдешь в ней уязвимое место.

– Надеюсь, этого не придется делать…

– Посмотрим, может и не придется. Вначале давай убьём Химерина, а потом посмотрим по обстоятельствам.