Райские птицы (страница 11)
С малых врат открывается вид на небольшой дворик. Пересекая его, мы с Володарем оказываемся у массивных дверей на входе во дворец. Оттуда мы попадаем внутрь.
Широкие коридоры без окон сменяются лестницами, где в бойницах виден солнечный свет. Шаги эхом уносятся вглубь. Чем дальше мы проходим внутрь, тем отчетливее я ощущаю себя здесь чужой, с непривычки оглаживаю прохладные стены кончиками пальцев. Где-то там, в глубине, располагается библиотека, в летописях которой, возможно, на мои вопросы найдутся ответы.
Осматриваюсь, тут и там подмечая новые детали: каждый новый проход светлее предыдущего, и вот уже скоро, преодолев пару лестниц, замечаю, как помещения начинает освещать льющийся из окон свет. Пару раз нам встречаются служанки, странно вскинувшие брови при виде моих крыльев, но молча уступающие дорогу.
Я было подаю голос, чтобы узнать, куда мы направляемся, как мягкий, но звонкий голос доносится до слуха:
– Волод! – окликают оруженосца, и мы оборачиваемся. К нам спешит молодой мужчина со светлыми вьющимися волосами, которые мягко колышутся при каждом его шаге. Облик его резок и утончен, как будто выточен из того самого белого камня, что и стены дворца. В теплой улыбке я узнаю черты Риона, и все быстро сходится воедино, когда Володарь, склонившись, отвечает:
– Мой князь!
– Как я рад, что вы прибыли. Мое имя Иван, – спешно и радушно объявляет младший князь, тонкими пальцами хватая мою ладонь и сгибаясь в галантном поцелуе. Я не успеваю отдернуть руку, как глаза лезут на лоб, а Иван, не обратив на это внимания, переключается на Володаря: – Батюшка в сознании, держится. Я несказанно счастлив вашему появлению, хоть и до последнего сомневался, что задумка Риона увенчается успехом.
Скользнув по мне взглядом, князь, понизив голос, заговорщически добавляет:
– Хотя у него, очевидно, вышло даже больше, чем планировалось. Где мой брат? Я бы хотел поспешить к отцу.
Он ни капли не удивлен. И его совсем, ни на толику, не смущают огромные белые крылья за моей спиной.
– Мы направлялись к главному входу, надеясь встретить его там. – Володарь кивает на коридор, к концу которого мы так и не дошли.
– Что толку бегать друг за другом, – подытоживает князь, разворачиваясь в противоположную сторону, – если нам всем в одно место? Думаю, мы найдем брата у покоев отца.
Я согласно киваю, и мы с Володом следуем за князем. Коридоры становятся богаче и светлее: стены здесь белоснежные, украшенные портретами. Едва поспевая за быстрыми шагами князя, я успеваю лишь мельком взглянуть на изображенных на картинах людях, однако по схожим чертам понимаю: это родословная. И стоит мне это осознать, как яркий свежий холст со знакомым ликом заставляет замереть. Уже знакомые зеленые глаза глядят на меня, только недавно написанные красками. Князь Иларион.
– Я не спросил вашего имени, – слышу я Ивана, который остановился неподалеку, видимо заметив мое отсутствие. Он замер вполоборота, переводя добрый взгляд с меня на картину.
– Веста, мой князь, – отвечаю я, вспоминая краткий урок благопристойности от Риона.
– Мы с братом покажем вам каждый уголок этого дворца, милая Веста. Но сейчас нам стоит поспешить.
Мне удивительно видеть яркое различие между Иваном, на первый взгляд изнеженным, но добрейшим князем, и Рионом, теплинку в молве которого за эти дни я слышала лишь к Чернокрылу, зато несносные шутки – постоянно.
Наконец выходим в просторный зал со стражей у резных дверей. Там замечаем и самого Риона, который, похоже, успел обогнать нас и уже препирается с девушкой в роскошном сапфировом сарафане.
– Марфа… – шепчет Иван, слегка замедляя шаг. Когда мы подходим ближе, спор затихает.
Володарь, чуть опережая нас, первым приветствует князя и, неловко краснея, низко кланяется Марфе. Та лишь коротко кивает в ответ, но, заметив меня среди мужчин, вспыхивает.
– Что за нечисть ты привел в нашу землю?! – восклицает она, бросая на Риона взгляд, полный неприкрытой ревности и злости.
Вопрос звучит резко, как удар хлыста. Ждала его все эти дни, но коль он не следовал, я было позабыла, что мои крылья для кого-то удивительны и пугающи. Пока я стараюсь сохранить невозмутимость, Рион мгновенно хмурится – глаза его вспыхивают ледяным огнем, и он делает шаг вперед, вставая между мной и Марфой.
– Ее зовут Веста, и она не нечисть, а единственная возможность на выживание для Великого князя, – отчеканивает Рион. – Она та, кому я доверил свою жизнь. И если хоть кто-то осмелится проявить к ней неуважение, то придется иметь дело со мной.
Боярышня слегка отшатывается от его слов, ее губы поджимаются в тонкую линию. Она явно не ожидала такой резкости от князя и теперь молчит, не зная, как ответить.
– Я лишь задала вопрос, – наконец произносит она. – Не стоило так на меня бросаться.
– Тогда выбирай слова осторожнее, Марфа, – вмешивается Иван с оттенком укоризны. – Веста – наша гостья. Я бы даже сказал, гостья короны.
Марфа не опускает взгляд, напротив, он загорается дерзким огнем, и боярышня приподнимает подбородок. Украсив лицо ядовитой улыбкой, говорит:
– Хорошо, я поняла. Прошу прощения у короны.
Рион сохраняет невозмутимость, лишь кулаки сжимаются, выдавая скрытую ярость. Он не утруждает себя ответом, просто кивает, не придавая ее словам значения. Князь разворачивается к дверям, в немом приказе глядя на стражу, – один из солдат тут же отворяет вход в покои.
Иван касается моего плеча, легонько подталкивая вперед. Марфа же остается на месте, ее взгляд, полный тихой злобы и гордости, следует за нами, как за добычей. Понурый Володарь остается за дверьми, пока мы трое входим в спальню.
Спертый горечью болезни воздух щекочет ноздри, заставляя дышать осторожно и неглубоко. Сырость и затхлость будто впитались в стены, а тяжелая тишина нависает над комнатой, давя на грудь. В центре, под шелковыми паланкинами, располагается массивная кровать, на которой едва заметно шевелится исхудавший Великий князь Светогор. Его побелевшее лицо растворяется среди множества подушек, а слабое дыхание доносится сквозь мрак и холод, окутывающий умирающее пространство.
– Отец? – тихонько зовет Рион, присаживаясь на край постели. Ощущая себя чуждо, замираю в дверях. Великому князю совсем худо. Легкое благоухание лекарственных трав и сырость старого белья, пропитанного потом и давно не видевшего свежего воздуха, переплетаются с тяжелым духом, характерным для комнат, где долгое время царит недуг.
На зов сына Светогор кряхтя с трудом разлепляет заплывшие веки. Его взгляд сначала медленно блуждает по комнате, пока Великий князь пытается осознать, где находится. Пальцы на исхудавшей руке дрожат, но он все же пытается поднять ее, стремясь дотронуться до зовущего его сына.
– Рион… – Голос слабый, едва различимый, но в нем звучит эхо прежней воли, которая некогда управляла четырьмя княжествами. Он тянется к сыну, но, не успев его коснуться, взором цепляется за тень, стоящую у дверей. За меня.
Светогор смотрит прямо, словно видит морок.
– Кто… это? – срывается с его пересохших губ.
– Это Веста, отец, – тихо отвечает Рион, бросая на меня короткий ободряющий взгляд. – Расспросишь позже, а сейчас… вот…
Рион медленно поднимается с постели. Он отступает в сторону, освобождая мне место у изголовья. Иван мягко касается локтя, подталкивая меня вперед.
Не считая прожитые годы, я редко думала о смерти, но один лишь взгляд на Великого князя, неизбежно чахнущего от болезни, наталкивает меня на две мысли. Первая из них – я боюсь смерти.
Вторая – это неприятное, прокравшееся под ребра склизкое сожаление, что я и сестры имели мысли отказать Риону в просьбе дать яблоко. Древо, хоть и не имеющее мочи молвить, сказало все само: оно даровало плод, не наблюдая больного воочию; оно просто знало. А действительно ли мы охраняли его все это время, а не держали в заточении от тех, кто так нуждался в силе молодильных плодов?
Часть меня остается вариться в соку собственных мыслей, пока другая возвращается в действительность. Я шагаю вперед, запустив руку в покоящееся на поясе лукошко, и выуживаю переливающееся златом яблочко.
Рион мягко кивает, наблюдая за моими колебаниями. Светогор пристально смотрит – его глаза не отрываются от плода, который я держу в руках.
– Отец, это… – Голос Риона осторожно прерывает тишину, как будто он боится спугнуть хрупкую надежду, – то, что вернет тебе силы.
Светогор дрожащей рукой медленно тянется к яблоку. Его пальцы все еще слабые и холодные как лед. Я невольно задерживаю дыхание, когда чужая рука касается моей. Блекло-карие глаза, по-прежнему полные тревоги и неуверенности, на мгновение встречаются с моими. В них читаются мука и боль, смешанные с последним упованием на то, что все получится. Дрожа, он медленно берет яблоко и решительно подносит его к губам. Все в комнате, кажется, замирает, когда Великий князь делает первый укус.
Глава 6
Из летописей:
Златоград – сердце Златоградского княжества, столица четырех объединенных княжеств, что ныне составляют единое целое. С момента объединения Златоград пребывает под властью рода Чернецких, которые правят с умом и твердостью, удерживая равновесие между политической, военной и культурной жизнью земель. Здесь сходятся дороги купцов и воинов, звучат речи мудрецов и законы князей, укрепляя единство народов.