– У нас всех один руководитель, Фавий. Но будем считать, что я твоя наставница. Думаю, тебе не терпится узнать новые обязанности? – Луиза вновь продемонстрировала маленькие острые резцы. Машинально кивнув, я перевела взгляд на свои руки, представив на ногтях облупленный френч. Неужели и мне придется стать когда-нибудь такой? С ниткой жемчуга на окольцованной морщинами шее, дотошной дамой в шелковой блузке.

– Тогда пойдем в твой кабинет, – сказала Луиза, поднимаясь со своего кресла. Подумав, что ослышалась, тихо переспросила наставницу:

– Мой… Что?..

Луиза, уже достигнувшая двери, обернулась.

– Сара, ты же вроде не глухая. Твой кабинет. Идем, – процедила она и вышла в коридор. Растерянно поморгав, я последовала ее примеру.

Постепенно я начала привыкать к цветам отеля: строгий бордовый в сиянии золота. Оттенки императоров и царей. Может, Фавий себя таковым и считает? Королевская кровь взыграла? Кровь… да, пожалуй, вишневый сок, текущий в венах, больше подходил для описания темно-красного, что я так необдуманно нарекла бордовым. Размышляя об оттенках, я забылась, и мой путь был прерван столкновением с Луизой. В нос ударил запах ванили и сандалового дерева. Сдержать внезапное чихание я не смогла.

– Будь здорова, – отходя, пожелала мне наставница. Только хотела было поблагодарить ее, как ноздри вновь защекотал въевшийся в рецепторы запах. В этот раз мне удалось предотвратить столь неприятную реакцию. Луиза поморщилась:

– Уж лучше чихнуть, – она указала на дверь с табличкой: «Распорядитель». Я метнула настороженный взгляд на загадочные буквы, и он тут же срикошетил к лицу Луизы. Глаза моей новоявленной наставницы оставались непроницаемыми, как у шпионки. На губах не играла улыбка, лишь под скулами легла тень: челюсти сжаты.

– А нам точно сюда? Там же написано… – робко начала я. Луиза небрежно махнула рукой.

– У меня со зрением все в порядке, заходи в кабинет, – в голосе послышались металлические нотки. Мне оставалось лишь сглотнуть подступивший к горлу ком и повернуть ручку. Первое, что бросилось в глаза в небольшом, но светлом и чистом кабинете, это письменный стол. Он был деревянным, а край столешницы украшала мраморная отделка с причудливой резьбой. К столу придвинуто бежевое кожаное кресло. Вымытые до сияния окна прикрыты такими же, как и у Луизы жалюзи. В углу высокий шкаф – напротив стола низенькое гостевое кресло, обитое серой тканью.

– Не знаю, что и сказать… – прошептала я, чувствуя, как неизвестной природы вина прокрадывается в закоулки души, точно вирус поражает здоровые клетки тела. Мой ослабленный организм был склонен к частым простудам, о чем неустанно повторяла моя мать. Стоило мне выйти в плюс шесть без шапки, как мама грозилась приближающимся инфарктом.

– Для начала можно сказать «спасибо». Впрочем, это всего лишь твое рабочее место, – равнодушно отозвалась Луиза. Несмотря на холодность, мне показалось, что льдинки в глазах наставницы немного растаяли. Я вновь поглядела на стол. Золоченый накопитель для бумаг, цвета слоновой кости радиотелефон, а на подоконнике ваза из разноцветного стекла с белыми, пышными цветами.

– Красивая ваза, – прокомментировала я увиденное. Луиза кашлянула.

– Венецианское стекло. В этой офисной серости не хватало яркой детали, – спокойно произнесла она. Колючий взгляд придирчиво изучал вазу.

– Венецианское… – с трепетом вторили мои губы. Луиза продолжила:

– Нет, я не люблю открытые цвета, но ты, как я заметила, испытываешь тягу к краскам.

Я удивилась ее наблюдательности. При всей моей боязни выделяться, красок мне в жизни не хватало. Так, в черных платьях проскальзывал цветочный орнамент, шарфы не могли похвастаться приглушенностью тонов, а помады наливались сочным цветом.

– Бывает иногда, – кивнула я, соглашаясь. Луиза щелкнула пальцами. Зажегся верхний свет. Пришлось подавить желание пораженно ахнуть.

– Обязанности… ты указывала в анкете владение английским в совершенстве, верно? – уставила меня указательный палец наставница. Я лишь смущенно пожала плечами.

– В Штатах разговаривала свободно.

Луиза задумчиво почесала подбородок.

– И как ты его выучила?

Мои губы непроизвольно раздвинулись в улыбке:

– Папа был переводчиком… Наследственное. Не видела его с пяти лет, он пропал, – зачем-то пояснила я. Тонкие брови Луизы, выщипанные совсем не по современной моде, взметнулись вверх.

– Жаль… Но проблем с гостями у тебя возникнуть не должно, – хитро улыбнулась она. Заметив вопрос в моих глазах, Луиза добавила: – Постояльцы у нас особые. Из разных стран, международным языком владеют по обыкновению все. Их важно направить, сопроводить… Иногда и документы проверить, – расплывчато объясняла Луиза. Пока было сложно понять, что к чему и какие у меня обязанности. Смартфон Луизы издал короткий резкий сигнал. Она взглянула на экран и, убрав телефон в карман, спросила:

– Сара, тебе же нравится наш отель? Я еще покажу номера люкс. Почетные гости, с кем тебе и предстоит работать, будут останавливаться в них.

Я почувствовала, как холодеют ладони, и потерла их друг о друга, чтобы согреть. Ответила неторопливо, стараясь скрыть в голосе дрожь:

– Моя сестра погибла в отеле – был страшный пожар. Теперь сложно дать оценку, даже самому лучшему, – глухо проговорила я. И без того неяркий кабинет словно поблек. Ваза из венецианского стекла перестала казаться столь красочной. Луиза, помедлив, молча вышла из кабинета. Звук ее удаляющихся шагов эхом звенел у меня в голове. «Я здесь погибну, прямо как Юля», – мрачное темное облако мыслей застлало мой разум. В любом случае от судьбы не уйдешь. Ведь для чего-то меня привела жизнь в «Регикан»? Где свет, там и тьма.

Глава 5. Кровь и золото

Темный коридор на седьмом этаже был наполнен звуками хлопающей о косяк двери моего кабинета и позвякиванием язычка замка под золоченой ручкой. Ветер гулял сквозняком, заставляя тяжелые бархатные портьеры волнами струиться по краю, а тюль парить, словно привидение. Мои неспешные шаги заглушал жесткий ворс ковра. Я нервно поглядывала на мерцающий свет на стенах. Лампы мигали в рваном ритме. Стоило мне приблизиться к своему кабинету, как до ушей донесся тихий, но вполне отчетливый рык. Дверь снова хлопнула. Я в ужасе схватилась за ручку, останавливая надоевший стук. Рык стал громче, будто животное, что таилось за стеной, меня почуяло. Убеждая себя, что никакого зверя у меня в кабинете быть не может, я рывком открыла дверь. По цветным осколкам разбитой вазы топтался огромный бурый медведь. На следах от его лап расцветали красные пятна. Из-за боли животное злилось. Медведь заметил мое вторжение и пристально поглядел на меня своими невыносимо желтыми глазами. Он взревел, раскрыв огромную пасть. Розовый язык в частоколе острых, как бритва, зубов. Я закричала.

Пробуждение встретило меня ленивыми лучами солнца, они плавно скользили по моему лицу. Подушка была мокрой, волосы спутались, а сердце заходилось ударами. Сквозь вуаль своих прядей я увидела побледневшее лицо мамы, сидевшей на краешке кровати. Она осторожно убрала волосы с моих глаз.

– Я кричала? – хотелось прижаться к теплой маминой руке. Та лишь кивнула, продолжая с неподдельной тревогой глядеть на меня. От нее пахло приправами и немного потом. Опять весь выходной простояла у плиты. Неделя пролетела так быстро, что я не заметила. Громкий звук рингтона, вещавший о любви и ненависти, вызвал у меня невольное ойканье. Нащупав рукой орущий смартфон, я поглядела на дисплей: звонила Поля.

– Да, Поль, – обреченно ответила я. Мама вздохнула и поднялась с кровати.

– Разговаривайте, – махнула она рукой и покинула комнату, оставив после себя в воздухе запах сушеных трав.

– Приве-е-ет, дорогая! – протянула подруга и не к месту рассмеялась. Радуясь, что меня не видно, я закатила глаза.

– Ку-ку, – так я здоровалась только с самыми близкими. Странно признавать, но ближе Поли у меня никого нет. Прижимая трубку к уху одной рукой, другой я стянула с себя горячее одеяло.

– Что нового? Как работа? Давно не виделись, – хрипловато посетовала Поля и без того низким для девушки голосом. Я могла живо представить, как она обиженно закусывает пухлую губу. Проигнорировав тапочки, я босиком прошла к зеркалу в полный рост. Задумчиво рассматривая свое отражение, я отозвалась:

– Из нового только работа и есть. Хожу за Луизой по пятам, словно ее тень. Представляешь, – внезапно оживилась я, – сегодня состоится мой дебют в качестве распорядителя. Первый гость, которому необходима моя помощь, прибудет из Италии. Мне поручено организовать его встречи в городе.

– О, кто он? Не женат? – заинтересовалась Поля, а я принялась накручивать прядь волос, разглядывая бледное лицо в зеркале. Цвет, не хватает цвета.

– Некий Фабио Кампанелла, уроженец Неаполя. Луиза намекала, что он весьма дружен с нашим Фавием… Фабио, Фавий… Наверное, сошлись на именах.

Поля рассмеялась:

– Все может быть. Помнишь парня со Шри-Ланки? Ты не поверишь…

Я машинально кивала, забывая о том, что подруга меня не видит. Поболтав еще немного, была вынуждена попрощаться с Полей. Как раз в этот момент заглянула мама.

– Собираешься? – осведомилась она.

– Думаю, что надеть. Сегодня знакомлюсь с важным гостем, буду ему помогать, – гордо поведала я. Выражение лица мамы на восторг не походило. Небольшой рот раскрылся в изумлении, а зрачки расширились. Мама пребывала в ужасе.

– Гость? Мужчина? – отмерев, уточнила она, переступая порог спальни. В душе заклокотала ярость. Я делюсь своими успехами, а она ищет во всем подвох, лишь бы дочь не опорочила. Да и платья ношу длинные в основном из-за ее вечных страхов. Будто бы это поможет. Хоть в броню облачись – негодяя, вознамерившегося причинить тебе вред, такие ухищрения не остановят.

– Мужчина. Это не имеет никакого значения.

В отражении зеркала я заметила, как дрогнули мамины губы. Только не слезы. Истерики перед работой я не вынесу.

– Небеса… Я стерпела, когда ты все бросила и уехала искать сестру. Молчала, когда ты решила пожить в этой Америке. Даже думать не хотела, что с тобой могло бы там произойти! – мамино сопрано сорвалось на фальцет. Еще немного и хлынет водопад. Стараясь не обращать внимания на провокацию, я молча перебирала одежду в шкафу. Выбор пал на красное платье-футляр без рукавов. Оно было уже не очень модным, но я подумала, что с пиджаком будет смотреться неплохо.

– Ты в этом пойдешь? – указала мама на платье, которое я положила на кровать.

– Пойду.

Времени было достаточно, но я решила прийти сегодня в отель пораньше и подготовиться. Посоветуюсь с Луизой, как лучше общаться с нашим гостем.

– Так оно же короткое! И красное! – возмутилась мама. Обреченно вздохнув, я поняла, что покинуть квартиру в выбранном мной наряде без скандала не удастся. Платье дожидалось своего часа три года со дня покупки.

– Вот и хорошо. Хожу как монахиня, – тон был резким, но иначе я так и буду жить по ее указке. Бейся или подчиняйся. И я следовала первому варианту.

– Была бы ты монахиней, сердце мое бы так не болело, – мама, словно акула, кружила вокруг меня. Еще раз сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, я повернулась к маме.

– Готова упрятать в монастырь, лишь бы тебе было хорошо? – Наверное, мои глаза метали молнии. Такой злости я не ощущала давно. В принципе думала, что не умею злиться. Но что-то в последнее время мой навык совершенствуется.

– Красивые девушки всегда в опасности, – покачала головой мама. Она поправила стянутый на затылке хвост. Я горько усмехнулась:

– Ты же говорила, что я не красавица. «Миловидная, найдешь кого-нибудь, ничего». Что-то ты себе противоречишь.

Желание покинуть родные стены становилось непреодолимым. Внутренний голос добавил: «И не возвращаться». Как же было сложно с ним не согласиться. Вытирая слезы, мама вышла из комнаты, решив уйти с поля битвы. Но не думаю, что она считала меня победителем. Мне было жаль ее, и та маленькая девочка, что жила внутри меня, просила одуматься и пойти к матери с повинной. Девочке я отказала.