– Не помню, чтобы мы раньше до магазина шли этим путем. Замок же в другой стороне, – засомневалась я, покрываясь мурашками от ливня. Мышцы на Диминой руке напряглись, почудилось, будто я сжимаю предплечье, вылитое из стали. Обернулась к другу, и слова застряли комом в горле. С ужасом я обнаружила, что иду под руку не с Димой, а с кем-то незнакомым. Мы встретились глазами. Два темных сапфира пламенели на застывшем безжизненном лице. Они смотрели на меня изучающе, как ученый разглядывает препарированную мышь. Разгулявшийся ветер играл с его черными локонами, свет молнии отражался в серебре короны, похожей на венок. Сбросив оцепенение, я закричала и попыталась вырваться. Чужак не стал удерживать, и я мешком обрушилась на скользкую землю. Под ладонями трепыхались нежные лепестки алых цветов. Не тратя ни секунды на размышления, я рывком поднялась и устремилась в единственное доступное мне убежище. «Это ловушка, а не укрытие!», – тонким, неуверенным голоском воззвал разум. Но ноги упрямо несли в сумрак заброшенного особняка, игнорируя доводы рассудка. Не успела я переступить порог, как со спины мою талию обвили чьи-то руки и притянули к себе. Оглушенная биением собственного сердца и шумом дождя, я неистово пыталась сбросить оковы чужих рук, невольно перенося нашу борьбу все дальше вглубь дома. Противник позволил мне это сделать. Едва мы ступили на потемневший мрамор пола, как плитка под ногами задрожала. Стены ветхого замка начали трястись. С потолка посыпались остатки старой штукатурки. До того, как второй этаж обрушился нам на головы, я успела взглянуть врагу в лицо. Отстраненный, застывший, с печальной улыбкой на бледных губах. Черты померкли, и его образ растворился в облаке поднявшейся пыли. Устав от сражения, я неподвижно стояла посреди рушившегося особняка. Вскоре все поглотила тьма.

Темнота окутывала меня плотным саваном, лоб был влажным и холодным. Я поморщилась, с губ сорвался стон.

– Очнулась? – голос Луизы раздался над ухом. Обычно высокий, в этот раз он звучал словно на октаву ниже. Разомкнуть веки и сфокусироваться на ее лице было невыносимо сложно.

– Ди-и-ма, – позвала я, еще не совсем понимая, где нахожусь.

– Боюсь, его здесь нет, кем бы он ни был, – притворно огорчилась Луиза. Мне пришлось найти в себе силы, чтобы распахнуть глаза. Мутным взором я обвела просторный номер. Комната казалась незнакомой, но вывод был очевиден – я все еще в отеле. Бордово-золотые тона, огромная мягкая кровать, на которой я лежала, изящный письменный стол. Ваза с благоухающими красными розами украшала прикроватную тумбочку. Я нахмурилась. Обжигающая линия боли кроила голову пополам. Память напомнила о недавних событиях, и они захлестнули меня волной.

– Совсем плохо, – резюмировала Луиза, убирая мокрую салфетку с моего лба. Она сидела на краешке кровати – совсем как мама на днях. Я хотела помотать головой, но не рискнула.

– Выпей, полегчает, – наставница протянула мне стакан с розоватой жидкостью.

– Что это? – хрипло спросила я, хотя мне было плевать. Лишь бы перестало мутить.

– Лучшее лекарство в мире, – с хитрой улыбкой промурлыкала Луиза, настойчиво поднося стакан к моим губам. Я открыла рот, позволяя жидкости влиться мне в горло, и тут же закашлялась.

– Дай, я сама, – дрожащей рукой забрала стакан. Меня одолевало желание немедленно провалиться в сон, вновь очутиться в Хладном. Я вздрогнула точно от удара током, и будто наяву увидела глаза незнакомца. Теперь и засыпать страшно. В этой стране безумных грез мы с ним остались похоронены под завалами сломанного замка, символа нашей с ребятами дружбы. Никаких больше рыцарей и принцесс.

– Как там Фабио? – на выдохе поинтересовалась я.

– Давай ты отдохнешь пока, ладно? Синьор Кампанелла подождет, у него достаточно времени, – вымолвила Луиза, поднимаясь с постели. Я обратила внимание на сверкнувший кулон. Складывалось впечатление, что он опустел наполовину. Зачем носить такое странное украшение? Пока ускользающее сознание пережевывало вопрос, Луиза уже успела покинуть номер, тихо притворив за собой дверь. Ресницы тут же слиплись, и я была рада возврату в Хладное.

Глава 7. Пятое колесо

Пробуждение настигло меня ночью. Серебряный свет робкого месяца пробивался сквозь слегка колыхавшийся от ветра тюль. Темные и плотные портьеры были задернуты не до конца. Наверное, Луиза посчитала приток свежего воздуха для меня полезным, но холода я не ощущала. В номере, где я проснулась, было вполне тепло. Выбравшись из кокона тяжелого одеяла, осторожно ступила на ковер. Чувствовала себя вполне сносно, да и на ногах стояла твердо. Перед тем, как уложить в постель, с меня сняли пиджак – теперь он висел на стуле, придвинутом к письменному столу. Верхний свет я зажигать не стала: лунной дорожки было достаточно, чтобы дойти до стола. Подцепила пальцами одежду, влезла в стоящие рядом со стулом туфли. Телефон лежал в кармане. Я проверила экран: входящий вызов от Поли и сообщение в мессенджере. Напоминает о скором дне рождения Вадика. Возможно, в этот раз стоит поехать в Хладное?.. Синие сапфиры. Разрушенный дом. Назвать такой прожитый эпизод сновидением было бы неправильно. Ни одна деталь не выдавала морок страны грез. Искажений, странных диалогов не было. Четкость лиц и детали, присущие обыденной жизни… Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Всему должно быть объяснение. Это просто сон, не более.

Коридор пронзал тишиной, полумрак поселил в углах черноту. Определить, на каком этаже нахожусь, я смогла лишь у лифта. Шестой. Самые роскошные номера расположились именно на этом этаже. В номере я отметила обилие золота и натурального дерева. Но на президентские люксы, какие показывают в голливудских фильмах, комната была не похожа. Едва я успела коснуться кнопки вызова, как за спиной раздалось мягкое:

– Сара?

Я обернулась. Фабио внимательно смотрел на меня. Мои губы изогнулись в неуверенной улыбке.

– Синьор Кампанелла?

Его улыбка выглядела искренней.

– Просто Фабио. Как вы себя чувствуете? Должен признать, вы меня порядком напугали, – он покачал головой. Я вспыхнула, как спичка. Неужели он на самом деле беспокоился о незнакомой ему девушке?

– Все в порядке, благодарю, – тихо вымолвила я. Уголки рта Фабио поднялись еще выше.

– Да полно вам. Идите домой, отдохните как следует, а завтра мы с вами обговорим дела, идет? – он протянул ладонь для рукопожатия. Я несмело коснулась прохладных пальцев, неосознанно отметив мягкость кожи.

– Договорились. Buona notte², – мое прощание вышло нервным, и руку я отняла слишком быстро. Уже в кабине лифта поняла, что никаких ожогов на пальцах Фабио не было.

С Луизой я обменялась всего парой фраз: она настояла на том, что меня отвезут домой. Я быстро оделась и спустилась в фойе, где с тоскливым видом меня дожидался Роман. Мы вместе дошли до черного, блестящего новизной «Майбаха». На мой недоуменный вид портье не отреагировал и молча открыл передо мной заднюю дверь автомобиля. Испытывая неловкость, я уместилась на сидении и тихо поздоровалась с хмурым водителем. Ответом мне послужило молчание. За окном мелькали яркие огни города, гудели машины. Ехать недалеко, шоссе в это время обычно не загружено, так что у родного кирпичного дома я оказалась быстро. Покидать просторный салон не хотелось, как и возвращаться в гнетущую атмосферу нашей с мамой квартиры. Из вежливости бросила короткое «доброй ночи» водителю, вышла из машины и захлопнула дверь «Майбаха». Автомобиль тут же тронулся с места. Проследив за уезжающей машиной взглядом, я запрокинула голову и всмотрелась в горящие желтым светом окна. Мама не спала, дожидалась моего прихода. Гневно раздувая ноздри, я раздумывала, как мне лучше поступить. Вернуться и быть хорошей дочерью? Или устроить запоздалый подростковый бунт? Сердце негодовало, разум молил остановиться. Рассудок одержал победу, и, стиснув зубы, я вошла в подъезд.

Наш дом был построен давно, потолки высокие, пол выложен черно-белой плиткой. Лестница украшена изящными перилами. Толстые стены впитали запах уличной сырости, от которого не стыдно поморщить нос. Я поднялась на пятый этаж пешком, запыхавшись лишь самую малость. Видимо, услышав поворот ключа в замке, мама тут же оказалась в прихожей.

– Наконец-то! Почему к телефону не подходишь? – накинулась она с обвинениями. Я отпрянула, забыв закрыть за собой дверь, и чуть не споткнулась о порог.

– Так и не слышала никаких звонков… Вот, – зачем-то я протянула ей свой разблокированный смартфон. По ее лицу пробежала тень. Она смерила меня строгим взглядом из-под полуопущенных век:

– А может, ты меня заблокировала?

Вот и слушай голос разума. В этот момент мне больше всего хотелось развернуться и убежать прочь. Но я лишь замерла, позорно открывая и закрывая рот, точно выброшенная на сушу рыба.

– Эта новая работа тебя развращает. Уже игнорируешь родную мать, шляешься невесть где и являешься домой под утро, – разочарованно шептала мать, для которой версия событий уже сформировалась, а с моим возвращением лишь окрепла.

– Да, так и есть. Мои десны начали чесаться, так что будь готова к тому, что зубы скоро прорежутся, – неожиданно для себя самой холодно объявила я, проходя глубже в квартиру. Сбросила с себя ботинки, скинула пальто и молча удалилась в комнату. Повернула замок. В коридоре раздалось топанье: покинув очередное поле битвы, мама направилась в спальню. В тот момент я твердо решила, что от своей правды не отступлюсь. А еще точно пойду на день рождения Вадика. Сколько можно бегать от друзей, когда хрупкий замок вот-вот разрушится, и ничего, кроме пыли, потом не останется. Подведя невеселые итоги, я упала на заправленную постель. Да смилуется надо мной Луна. Не нужно мне сегодня снов.

Всю лунную ночь я проворочалась, смяв простынь и скомкав одеяло. Изредка проваливалась в тягучую дрему, которая затягивала в кошмарные сети подобно трясине. Прикроешь веки – и перед тобой уже синие глаза, прожигающие взглядом насквозь. Страхов у меня было немало. Я боялась пауков, страшилась медведей, дрожала на подвесных мостах и едва ли не кричала на высоте. Но незнакомец пугал меня сильнее. Такого животного, глубинного чувства страха я не ощущала давно. Его облик преследовал меня, словно фантом, цеплялся, мешал, путал. Ни о ком другом я не могла и думать.

С наступлением времени, когда должны были где-то далеко запеть петухи, мне стало легче. Образ мучителя растаял с восходом солнца. Рассвет раскрасил прояснившееся небо золотыми лучами – те проскальзывали сквозь легкие розовые, точно сахарная вата, облака. Идти на кухню, куда уже наверняка перебралась мать, не имело смысла, и я направилась в ванную. После вернулась в комнату и первым делом взяла с тумбочки недочитанную книгу. «Интервью с вампиром» ³ отвлекала меня от проблем, унося в вымышленный мир. Я так часто представляла себя на месте Луи, главного героя. Не было бы тайн прошлого, вечно скрывающей что-то от меня матери, погибшей сестры, которой я никогда не знала. И отца, чей расплывчатый портрет отпечатался в детской памяти. Даже не знаю, где он, жив ли вообще. А мама, по своему обыкновению, хранила молчание.

Осознавая собственные желания, я испытывала неимоверную душевную боль. Чувствовала себя гадко. Юлю я нашла уже после ее загадочной смерти, проделав долгий путь от дома через Штаты, оказавшись в результате в Лондоне. Ниточкой, связывающей меня с сестрой, стала девушка по имени Алиса⁴. Коренная петербурженка, от которой исходило неведомое мне доселе чувство родства. Она говорила, что видела исходящий от меня золотой свет. Папа шептал мне перед сном то же самое. Помню, когда мне минуло четыре года, он, подоткнув одеяло, склонился над моим лицом, заполняя пространство вокруг табачным запахом.

– Моя золотая девочка. Не позволю никому отобрать твой свет, – проговорил он тогда тихонько, словно посвящая меня в некую тайну. Обветренные губы коснулись лба. «Отобрать твой свет», – вспоминала я все чаще его слова. Отобрать… Как Прометей, похитив огонь у Гефеста, даровал его людям, за что и был обречен на вечные муки. Сияние золота не было метафорой – правда, я думала, оно угасло во мне. Алиса твердила о пророчестве, что мой свет определил ее судьбу, но я толком не понимала, как он мог что-либо предрешить. И вновь искра вспыхнула, коснувшись бедного Фабио. Вероятно, я подобна маяку в чьих-то судьбах… Стоит написать Алисе, может, она в силах мне помочь пролить свет… Прояснить происходящее.