– Желаете кофе? – Дарья уже успела переодеться, она лично оправила скатерть, протянула Быстрову меню, украдкой посматривая в мою сторону.

– Да. Две чашки и печенье…

– Савоярди? – Даша была умной девочкой, ловила все налету, поэтому, не дожидаясь ответа, умчалась вон.

– Присаживайся, Лика. Что же ты стоишь? – Быстров затушил сигарету, помня, как я ненавижу этот запах. – Это я, оказывается, у тебя в гостях. Мэр так нахваливал этот ресторан, говорит, кормят, как дома.

– Хм… Бедный мужик. Жена у него молодая, взамен старой и осточертевшей, вот ему и кажется общепитовская еда амброзией, – не знаю, почему, но я опустилась в соседнее кресло, точно так же развернув его в сторону распахнутого французского окна. – Мои сволочи прошляпили, когда мэр и его свита отчалили. Всё, не видать мне больше хвалебных отзывов.

Река успокаивала черной тенью, по глади носились огоньки от автомобильных фар, а в центре пьяным бликом расплывалось пятно луны. Небо чистое, ни облачка, и лишь крошечные точки звезд…

– Помнишь, мы целовались здесь до утра? – внезапно рассмеялся Паша. – Опоздали в общагу, и баба Нюра не впустила нас в воспитательных целях. Педагог!

– Помню. А потом я свалилась с пневмонией, и старушка в порыве скребущей совести таскала мне малиновое варенье, ведь оно спасает от всех болячек, – я закрыла глаза, медленно проваливаясь в воспоминания буйной юности.

Молодые, смелые, бессмертные и такие спокойные… А сейчас ты вздрагиваешь от любого письма, звонка, счета за электроэнергию. Все такое нервное, острое… Ну или мы стали тонкокожими и трусливыми.

– Ты счастлива? – Паша рывком повернул голову, и я виском ощущала его пристальный взгляд.

– Быстров, тебя на философию потянуло? Я уже очень давно не питаю иллюзий, мечты остались в том возрасте, когда мы ещё могли мечтать. Жизнь… Взрослая.

– Да нет её, жизни этой, – по небольшому залу прокатилась волна смеха.

Хриплый, чарующий… Как плеск волн.

Хочется закрыть глаза, снова и снова проигрывая эту мелодию, как пластинку на старом проигрывателе.

– Не живут люди, разучились. Поколение «ПО».

– О чём ты? – припала губами к чашке кофе, чтобы спрятаться, отгородиться.

Его взгляд был таким живым, я его чувствовала физически.

Тяжелая мужская рука скользила по моей шее, задержалась на мочке уха с россыпью родинок, спустилась по волосам, замирая на плече…

И это только взгляд. Это только моё воображение.

Машка права… Оскотинилась я без мужика. Муж у меня есть.

И свекровь права. Ему там плохо, одиноко, а я разговоры разговариваю с человеком, бросившим меня почти двадцать лет назад.

– ПОлюбливаем, ПОтрахиваем, ПОсматриваем, ПОчитываем, ПОстреливаем, ПОигрываем.. Всё на полшишечки, чтобы без залёта и последствий, – Быстров крутил в руке пачку сигарет, но закурить так и не решился. – Потеряли люди кураж и желание рисковать. Сидим на заработанных крохах и дальше носа своего не видим. Нет, не так… Не ПОсматриваем…

– А ты? Ты счастлив?

– Не знаю, – на выдохе ответил он. – Столько лет здесь не был, а воздух все такой же, детством пахнет. Так и хочется прыгнуть в катер и угнать на остров, где нет электричества, людей, где не ловит связь. Удочка, котелок, костёр и спальник, пахнущий росой и речной тиной. Это сраное «ПО» уже в печёнках у меня сидит.

– Зачем ты вернулся? Только не говори, что это чистой воды совпадение. Не верю, Паш.

– Нет, не совпадение. А что, если я скажу, что вернулся спасти тебя? – Быстров поднялся, сделал два быстрых шага, застыв ровно за моей спиной. Он поднял руку, занёс над плечом, и ощущение его касания вновь вернулось с бегом мурашек.

– Спасибо, но я уже не маленькая девочка. Меня не нужно спасать. Да и от кого? Всё хорошо у меня, Паша. Дом, семья, бизнес и муж любимый. Найди себе другую. Жертву для милостыни, – я тоже поднялась и вышла на террасу, прямо под порывистый сентябрьский ветер.

– Нет, ты всё же маленькая девочка, Лика, но пока об этом даже не подозреваешь. Но скоро сама всё увидишь, – внезапно его шепот раздался слишком близко. Прядь волос качнулась по уху от его выдоха, спину ошпарило мимолетным бегом пальцев, и Быстров вышел.

Сука… Вот это все прошлое с накатывающими воспоминаниями было так некстати. Машинально потянулась к телефону, набрала номер, дозвоны на который стали моим ритуалом, но слуха коснулся холодный голос автоответчика.

Мой муж вне зоны действия сети. И как же меня это стало бесить.

Всё чаще прорываются эмоции гнева, зависти и полного отчаянья. От запала ожидания остались только угольки. Я, конечно, раздуваю, как могу, но те еле теплятся.

– Анжелика Юрьевна, там вас спрашивают, – в зал поскреблась Даша.

– Кто?

– Курьер с цветами, – Дашка заулыбалась, а глаза засверкали новогодней ёлкой.

– Курьер?

У входа в ресторан, и правда, стоял курьер. Только не один… Трое парней держали на руках огромную корзину чайных роз. Крошечные бутоны цвета топлёного масла сверкали каплями росы, словно только что были срезаны в парнике.

– Анжелика Юрьевна, это вам, – молодые люди установили тяжелую ношу на деревянную консоль из необработанной доски. – Хорошего вечера.

Я утонула лицом в нежных лепестках, вдохнула тонкий аромат.

Как давно я не получала цветов!

– С днём рождения, Босс, – шепнула Даша со спины и обняла меня.

Точно… Посмотрела на часы. Уже двадцать седьмое сентября.

Неужели от Давида?

Я с истеричностью бросилась искать карточку среди бутонов. И нашла!

Но кроме напечатанной фразы «С днём рождения!», там ничего написано не было.

Но кто ещё мог помнить? Букет дорогой, мне даже страшно представить, сколько он может стоить! Ну не свекровь же разорилась?

А с другой стороны… Кто мог знать о том, что я здесь, в ресторане?

– Лика! Детка! – на мои плечи легли чьи-то руки, а слух взорвало от истошного визга.

Обернулась, но так резко, что практически упёрлась в просто огромный беременный живот моей подруги Лизы Марченко.

– Лизка! Боже! Ты что, беременна?

Окружавшие меня сотрудники быстро разошлись по своим местам, а за спиной официанта Коли так и остался припрятанный кусочек торта с горящей свечкой. Лиза не могла этого не видеть, понимала, что мне приготовили поздравление, но, как обычно, всё испортила.

– А что, прям в глаза бросается, да? – Марченко всегда была красоткой, и пузо её только украшало, вытягивая на первый план мягкую женственность.

Да за ней с первого класса таскались парни, боясь за привилегию носить портфель. Ну, а чем дальше, тем круче становились и ухаживания, и ухажеры. Она отчислилась после второго курса, почти сразу за Быстровым.

Тот ушел в армию, а Лизка нашла «папика». Грезила большой деньгой, курортом и виллой в Дубаях. Но через год «папик» устал и привел новую девочку, а Лиза благополучно вернулась в родные Черёмушки, в общежитие, где жили её родители и трое братьев.

– И кто счастливчик? – я подхватила правую руку, но на безымянном пальце кольца не оказалась. Подруга вся сжалась, прикусила губу, словно смутившись от этой моей выходки. Но ведь я не хотела ничего плохого.

– К сожалению, Лика, не всем удаётся склеить нормального и неженатого, – Марченко томно повела глазками. – Кстати, а как твой Данилов? Всё бегает по бабам, пока ты тут подыхаешь?

Глава 5

– Ну почему только по бабам? По мужикам он тоже отлично бегает. Если совсем достанут, – я улыбнулась, а у самой внутри все сжималось. – Лизок, время позднее, а ты в ресторан пришла. Бессонница мучает? Ты знаешь, есть у меня подруга, вот тоже не спала сутками, пока на исповедь не сходила. Попробуй, говорят, помогает. Батюшки чудеса творят с людскими грехами и соблазнами.

– А ты, Мазур, всё же сукой стала, – Лиза внезапно обняла меня, а после обошла, осматривая, как манекен в витрине дорогого бутика. – А ты знаешь, я даже рада. А то ходила вся такая одуванчиковая, восторженная и до тошноты наивная. Голубое небо, радуга и пони, воплощающие мечты в жизнь. Признаться, я думала, что таких клинических дур жизнь не отёсывает. Но нет…

– А жизнь всех подравнивает. Глупых делает умными, а жадных – бедными, – я точь-в-точь повторила смех Марченко. – Ты с компанией, или столик на одного?

– Нет, я с другом, – Лиза обернулась и указала в сторону весьма и весьма возрастного мужчины, идущего по мощёной дорожке от парковки.

– «Папик» новый? А ты всё такая же неисправимая охотница. Так и ждёшь, чтобы хоть какой-нибудь любовник коньки откинул на тебе, да, Марченко?

– Уж лучше так, чем ждать своего муженька, скачущего на проститутках за бугром. Лика, никто не скажет тебе правды, потому что обидеть боятся. А мне какой смысл? Правильно… Никакого. Поэтому слушай, глупая моя девочка, – Лиза облизала губы, нервно обвела взглядом многолюдный, несмотря на поздний час, зал и зашептала. – Изменяет Давид тебе. И давно… А ты, как шавка преданная, палку ему носишь. Сидеть, лежать, лапу… Ну или что он там тебя безукоризненно выполнять научил. Открой глаза, мисс Наивность, пока не поздно.

– Всё сказала? – я улыбалась, а у самой зубы скрежетали. – Или добавить есть что?

– Дура ты, Мазур. Такие, как Данилов, никогда не станут семейными козликами. Им травка в соседнем огороде больше нравится…

– Ты мне напиши, милая, скину контакт великолепного мастера по лазерной эпиляции, – я чуть нагнулась и зашептала Лизе на ухо: – Может, у тебя мужика своего нет, потому что травку отращиваешь? А? А вот у меня гладенько там всё… Кожа нежная, бархатная, мужу очень нравится. Лизавета, была рада тебя повидать, – я отошла на два шага, пропуская незнакомца вперёд. – Добро пожаловать в ресторан «Сезоны», столик готов, вас проводят…

Марченко раскраснелась, сжала накачанные губы до белёсости, в глазах искры, вот только ответить на мою дерзость не успела. Даша оперативно сориентировалась и во избежание назревающего скандала подхватила со стойки меню и засеменила к дальнему залу.

Эх, бахнуть бы ей орехов в салат, помня о хронической аллергии старой знакомой, да ребёночка жалко.

Марченко хоть и не была моей близкой подругой, но чувство ностальгии вызвать сумела. Впрочем, прошлое с самого утра открыло кран воспоминаний, и все никак не перекроет этот вентиль. На меня льется и хорошее, и дерьмо пережитое. Микс разных эмоций.

Столько лет никого из бывших сокурсников не видела, а тут БАХ, и сразу двое, и в один день. Если и совпадение, то пугающее, как и их неподобающе оскорбительные намёки.

Если Лизка жалила своим враньем в открытую, то Паша делал это так искусно тонко, что и не подкопаться. Шел по канату, понимая – одно неверное движение, и я попросту прекращу все наше общение.

Ностальгия – штука опасная. Уютная, теплая, влекущая. Там мы были молоды, красивы и свободны. И угодив на этот крючок, все сложнее мириться с реальностью.

А моя реальность такова, что осталась я совсем одна. Оголенная от наивности, оптимизма и женской мудрости. Все чаще во мне звенит холодок расчёта и совершенно пугающее безразличие.

Я всё же вернулась на кухню, позволив персоналу поздравить меня с внезапно наступившим днем рождения, а после засела в своем кабинете. Просматривала отчетности, поглощая вкуснейший морковный торт с одинокой свечкой.

И очнулась я, лишь у видев на часах второй час ночи.

– Чёрт!

Объять необъятное, вспахать непаханое – вот как называются мои попытки усидеть на двух стульях. Пришло время признать, что одновременно хорошо в двух сферах справиться не получится. Осталось только выбрать, что важнее? Ресторан или мясокомбинат.