Мы с наставником поселились в обители Снежного ветра. Он ничему меня не учил – сразу дал меч и произнес несколько секретных формул, которые я никак не могла запомнить. Наставник досадовал на мою глупость, но сам утешал себя тем, что я слишком мала.

Восемь лет пролетели в мгновение ока. Мне исполнилось шестнадцать, а наставнику – девятнадцать.

Как-то он похлопал меня по плечу и сказал:

– Похоже, ты действительно поглупела из-за того, что выпила слишком много отвара тетушки Мэн.

Я не поняла, рад наставник или огорчен, но уже привыкла к его странным словам. Однако, спустившись однажды к подножию горы за едой, я услышала нечто новое. Постеснявшись спросить сразу, я решила вернуться к наставнику и уточнить:

– Мы с тобой занимаемся парной культивацией? ^[42]

Чу Кун как раз пил чай. Мой вопрос заставил его поперхнуться так сильно, что брызги чая разлетелись по сторонам. Он посмотрел на меня, и его уши по непонятной причине вдруг покраснели.

– Кто тебе это сказал?

– Сегодня, когда я ходила за едой, несколько учеников собрались в кружок и судачили, что мы с тобой уединились в обители Снежного ветра и занимаемся парной культивацией днем и ночью, без остановки.

Наставник беззвучно повторил дважды одними губами «днем и ночью, без остановки» и, нахмурившись, потер лоб.

– Гора полна духовной энергии, мы здесь занимаемся совершенствованием. Хотя нет, ты слишком глупа, вообще ничего не можешь усвоить, поэтому поглощаю и запасаю энергию Неба только я.

– Но ведь… – Я с сожалением почесала голову. – Наставник, они говорят, что это очень эффективный и простой метод. Может, попробуем?

Чу Кун спокойно поставил чашку на стол, встал и направился к выходу со словами:

– Этот метод нам не подходит. У меня появились дела у подножия горы, а ты зубри пока заклинание, которому я обучил тебя два месяца назад.

– Угу.

Позже я узнала, что наставник в тот день задал ученикам секты Священного Холода хорошую трепку.

Пока Чу Кун наказывал сплетников, я повстречала на горе демона. Дело в том, что, освоив одно из заклинаний наставника, я научилась видеть незримое для простых смертных. Сперва мне казалось, что такой навык никогда не пригодится, но в тот день убедилась: наука наставника – штука полезная.

В обитель Снежного ветра размашистым шагом ворвался высокий и длинноногий женьшеневый дух. Он стоял и дрожал среди кур, разгуливавших по двору. Глядя на него, я представила себе котелок ароматного супа, и у меня сразу же потекли слюнки. Я собиралась вытащить из-за пояса меч, как вдруг красивый женьшеневый дух бросился на колени, подполз ко мне и трижды ударился о землю лбом.

– Добрая девушка, добрая девушка, добрая девушка! Спаси меня!

Обращение «добрая девушка» мне польстило. Я решила, что сварить суп могу и потом, подняла духа на ноги и спросила:

– Что с тобой приключилось?

Женьшеневый дух вытер слезы и, всхлипывая, пожаловался:

– Меня… меня преследуют и хотят убить.

Демон явно не знал, что я вижу его истинный облик. Я кивнула, сообразив, что такую ценную добычу лучше приготовить и съесть вместе с наставником.

– Тогда пока спрячься здесь, – предложила я. – Мой наставник очень силен. Когда он вернется, то обязательно тебе поможет.

Вечером наставник пришел очень довольный собой. Не успела я рассказать ему, что произошло, как он, едва войдя в дом, нахмурился и уточнил:

– Что за существо ты привела?

Я хотела ответить, но уязвленный женьшеневый дух вышел вперед, поклонился наставнику и представился:

– Меня зовут Нань Пэй. Простите за внезапное вторжение, но у меня не было другого выхода…

Наставник вскинул брови, холодно усмехнулся и ущипнул меня за щеку:

– Дружка ^[43] себе завела? Ну ты даешь!

Похоже, щипать меня за щеку вошло у Чу Куна в привычку. Я не сопротивлялась. Повинуясь его силе, я приблизилась к нему и прошептала в ухо:

– Наставник, это женьшеневый дух! Его можно сварить и съесть – это очень полезно.

Похоже, мои слова прозвучали слишком громко, потому что наш гость побледнел, несколько раз глотнул ртом воздух и грохнулся на пол.

– Ты… ты… не добрая девушка… – в отчаянии прошептал он, глядя на нас двоих.

Наставник вскинул бровь еще выше, потрепал меня по голове и похвалил:

– Надо же, сегодня ты сообразительная. Однако… – Он бросил взгляд на беднягу и скривился. – Если съесть растение, которое за тысячу лет превратилось в духа, это уменьшит число твоих благодеяний. Мы же с тобой не обычные люди. Лучше его отпустить.

Я оторопела и поспешно схватила наставника за рукав:

– Но наши куры уже слишком старые…

– Значит, пора их зарезать и съесть.

– Но… но… – Я не желала сдаваться, но не смогла найти веских доводов, чтобы оспорить приказ, и с обидой посмотрела на наставника.

Чу Кун повернулся к женьшеневому духу:

– Ступай туда, откуда пришел. Если девчонка решит тебя съесть, я мешать ей не стану.

Я скрипнула зубами. Мне захотелось броситься к духу и съесть его прямо сейчас.

– Но… но на меня же охотятся. Они хотели выкопать мой корень и приготовить суп… – Женьшеневый дух с обреченным видом сидел на полу, вытирая слезы. – Я бежал несколько дней и совсем вымотался.

– Кто-то посмел копаться на землях секты Священного Холода? – повысил голос Чу Кун. Потом ненадолго задумался и заявил: – Хорошо, у меня слишком доброе сердце. Можешь остаться у нас на три дня.

Я жадно уставилась на женьшеневого духа. Наставник закрыл мне ладонью глаза и потащил в другую комнату.

– Сказал – нельзя его есть, значит, нельзя. Я устал, разомни-ка мне плечи.

Я привыкла прислуживать наставнику, но сегодня приступила к массажу с явной неохотой.

– Наставник, тушеная курица с женьшенем – это же так полезно.

– Ладно, попрошу повара принести тебе корзину женьшеня. Ешь сколько хочешь.

– Но длинноногий женьшеневый дух…

– Съешь его – испортишь карму.

Короче говоря, Чу Кун запретил мне есть духа. Не закончив массаж, я с несчастным видом ушла в свою комнату.

Лунный свет был чист и прозрачен. Я ворочалась в постели, но уснуть не могла. В голове снова и снова всплывал образ женьшеневого духа в окружении старых кур. Внезапно меня осенило: ученики говорили, что парная культивация – отличный способ быстро повысить уровень духовной силы. Наставник сказал, что для нас она не подходит. Но женьшеневый дух тоже ведь занимается совершенствованием, значит, можно попробовать с ним! Если трудиться без остановки день и ночь хотя бы дней десять, я точно добьюсь успеха, и наставник перестанет называть меня дурочкой! Чем дольше я об этом думала, тем больше убеждалась, что вовсе не так глупа, как утверждает наставник.

На другой день наставник снова зачем-то спустился к подножию горы. Я долго искала женьшеневого духа, пока, наконец, не обнаружила гостя в углу дровяного сарая, куда он в страхе забился. Завидев меня, дух побледнел и закричал:

– Не ешь меня! Я готов на все! Сделаю что угодно!

Конечно же, я обрадовалась:

– Хорошо! Тогда займемся парной культивацией!

Женьшеневый дух сначала застыл от испуга, а затем неожиданно залился краской:

– Я… всегда совершенствовался в уединении… хранил чистоту… Я не умею…

Я нахмурилась, решив, что никчемный женьшеневый дух сгодится только на суп. Бросив на меня быстрый взгляд, бедняга, видимо, прочел мои мысли. На его покрасневшем лице выступил холодный пот.

– Н-но… но я примерно знаю, как это делается… Если… если тебе очень нужно, я готов попробовать…

Женьшеневый дух расплакался. По необъяснимой причине выглядел он несчастным и жалким.

– Давай прямо здесь и попробуем, – предложила я.

Женьшеневый дух побледнел:

– Здесь?!

– А где? В главном зале?

– В главном зале?! – ошеломленно уставился на меня женьшеневый дух.

– Тогда сам скажи где! – вспылила я.

– Э-э, наверное, лучше в спальне…

Моя спальня была слишком мала для занятий духовными практиками. Поразмыслив немного, я решила, что спальня наставника подходит лучше всего: она просторная, хорошо проветривается, а если дело не заладится, наставник вернется и сразу узнает. Поэтому я отвела женьшеневого духа в спальню Чу Куна.

Мы долго сидели за большим квадратным столом на восемь персон. Я не знала, как приступить, и не сводила глаз с гостя. Казалось, он впал в помешательство: дрожал всем телом, лицо полыхало. Наверное, входил в нужное состояние.

Я решила ему помочь: тоже задрожала и напряглась, чтобы к лицу прилила кровь. Женьшеневый дух ошеломленно уставился на меня:

– Что… что ты делаешь?

– Помогаю тебе, – ответила я, хлопая глазами. – Ну же, с чего мы начнем?

Трясущимся пальцем женьшеневый дух указал на широкую, мягкую кровать:

– Начнем… начнем, наверное, там.

Я послушно пересела на кровать.

– Теперь что делать?

Дух медленно и осторожно присел рядом, уставился в пол и начал теребить пальцы на руках.

– Теперь, наверное… наверное, надо… снять одежду.

Я вспомнила, что наставник запрещал раздеваться при посторонних. Однако потом вспомнила и другой запрет: нельзя легкомысленно относиться к духовным практикам. Взвесив все за и против, я честно сняла верхнее одеяние.

– А дальше?

Женьшеневый дух тоже смущенно снял верхнее одеяние и, опустив голову еще ниже, еле слышно пробормотал:

– Продолжай… продолжай раздеваться.

Я послушно сняла нижнее платье, ожидая, пока дух последует моему примеру, но вдруг заметила у него на подбородке струйку крови. Я испугалась, приподняла лицо духа и обнаружила, что у него течет носом кровь.

– Ой! Твоя сила вышла из-под контроля!

Я поспешно уложила женьшеневого духа на кровать, не зная, что делать. Тем временем дверь в спальню со скрипом открылась. На пороге стоял наставник. Он поглядел на меня и вскинул брови.

– Наставник! – воскликнула я. – Беда!

Чу Кун медленно вошел в комнату и остановился рядом с кроватью. Прищурившись, он долго смотрел то на меня, то на женьшеневого духа.

– Сяо Сянцзы, чем ты хотела заняться в моей постели? – осведомился Чу Кун отстраненным голосом.

– Парной культивацией, – честно ответила я, глядя наставнику прямо в глаза.

Тот отступил назад. Выражение его лица странным образом переменилось, сделавшись почти незнакомым. Я хотела все объяснить, но наставник внезапно схватил духа за шиворот и протащил, как мешок, по полу к окну. Не удосужившись открыть створки, он вышиб ладонью раму и вышвырнул бедолагу далеко прочь, словно мусор. Только яркие капли крови из носа, упавшие на пол, указывали, что здесь был женьшеневый дух.

Я стояла с разинутым ртом, оторопело глядя на наставника. Тот отвернулся от окна. Ветер с гор ворвался в спальню и растрепал его волосы. Чу Кун посмотрел на меня и с привычной иронией произнес:

– Какая ты, Сяо Сянцзы, храбрая стала. Расскажи-ка подробнее, что здесь произошло.

Мне показалось, что взгляд наставника был не таким, как обычно… Только мне было наплевать на его переживания. Меня волновало только одно: никто в мире не понимал мою боль. Я затрясла головой и закричала сквозь слезы:

– Ты не дал приготовить курицу с женьшенем! Не позволил заняться парной культивацией! А теперь вообще выбросил духа в окно! Ты просто не хочешь, чтобы я была счастлива! – Я схватилась за голову и прохрипела: – Ты либо ненавидишь меня, либо влюбился в Нань Пэя!

Чу Кун глубоко и устало вздохнул. При мысли, что наставник не любит меня, как прежде, мне показалось, что небо вот-вот рухнет на землю. Это было слишком тяжело принять.

Я выбежала из спальни, наспех набрасывая на себя одежду.

– Если я тебе не нужна, то и ты мне не нужен! Раз нет курицы с женьшенем, пусть будет цыпленок с грибами!

В шестнадцать лет я совершила самый значимый в жизни поступок. Я, Сяо Сянцзы, выскочила из дома, не успев привести одежду в порядок, и помчалась вниз по склону горы.

Я… покинула наставника.