– Ты только что ел баоцзы. Не трись об меня губами, не размазывай жир по одежде. На севере холодно, а теплая одежда стоит дорого. Где мы другую достанем?

Две маленькие ручки, вцепившиеся в меня, слегка напряглись, и Лу Хайкун еще плотнее прижался ко мне лицом.

– Ты не будешь ни в чем нуждаться. Тебе не придется скитаться по свету. Уже очень скоро.

При этих словах меня охватила печаль… Ведь именно такой жизнью я изначально и жила!

Три дня спустя мы прибыли в самый крупный город и ключевой опорный пункт пограничных земель – Лулянчэн. Войдя в город, я собиралась, как обычно, отправиться на поиски постоялого двора, но Лу Хайкун взял меня за руку и повел к особняку военного наместника Великого запада, расспрашивая у прохожих дорогу.

Я поспешила его остановить:

– Ты же не хочешь сказать, что мы проделали весь этот путь, чтобы ты сдался властям? Разве ты можешь явиться к чиновнику, который подчиняется императору? Жить, что ли, надоело?

Лу Хайкун беспомощно вздохнул:

– Наместник – мой дядя, Юньсян.

Оказывается, мальчик пробирался на север, надеясь найти защиту у родственника! И не у какой-нибудь мелкой сошки, а у большой шишки. Военному наместнику Великого запада подчинялся весь северо-западный регион.

«Жизнь налаживается», – обрадовалась я, выпрямила спину и направилась к воротам. Лу Хайкун попытался меня удержать, но не смог и торопливо достал из-за пазухи зеленый сверток. Я встала перед воротами, подбоченилась и с гордым видом, как истинная дочь первого министра, приказала:

– Эй, позовите сюда наместника!

Двое стражников мельком глянули на меня и даже не шелохнулись, застыв, словно духи мэнь-шэнь – хранители врат ^[29]. Я вскинула брови: дядя Лу Хайкуна вовсе не промах, если сумел так хорошо вышколить стражу. Хотела еще кое-что добавить, но малец меня остановил. Он развернул зеленую ткань, и мне в глаза тут же ударил ослепительный золотой блеск. Я услышала детский голос, звучавший на удивление серьезно и веско:

– Это верительная бирка главнокомандующего императорскими войсками. Вы обязаны подчиниться. Я требую встречи с наместником.

Я покосилась на Лу Хайкуна. «Так вот почему он во сне всегда прижимал руки к груди! Любопытно… Он не признался, что носит с собой такую ценную вещь из страха, что я украду золотую дощечку и отнесу к ростовщикам, когда мы вконец обнищаем? Что ж, этот парень пока еще мал, но в людях уже разбирается».

Когда стражи увидели верительную бирку, то переменились в лицах и переглянулись. Один из них стремительно скрылся за воротами, а другой сложил руки в почтительном жесте и преклонил колено:

– Приветствую генерала. Простите ничтожного за нерадивость.

– Где наместник?

– Ему доложат о вашем прибытии.

Пока я размышляла, долго ли нам предстоит зябнуть на холодном ветру, из-за ворот раздались торопливые шаги. Судя по звуку, тот, кто спешил нам навстречу, был облачен в доспехи. Вскоре удалившийся стражник вернулся, а за ним появился мужчина в легких доспехах стального цвета. Он был красив и напоминал отца Лу Хайкуна в молодости. Видимо, это и был его дядя. В руках он сжимал меч, а под мышкой – шлем. Покрытое пóтом лицо было припорошено пылью, как будто его срочно вызвали в разгар поединка.

Лу Хайкун пристально посмотрел на мужчину в легкой броне, стоявшего на ступенях особняка, и его взгляд наполнился горечью. Я озадачилась: если мальчик пришел к родственнику, почему не бросился к нему в объятия в поисках ласки и утешения?

Повисла неловкая тишина, пока наконец дядя не нарушил молчание.

– Лу Хайкун, – произнес он низким, хрипловатым голосом, в котором звучала неведомая сынкам столичной знати зрелость, мужская твердость и самоотверженность. Я невольно навострила уши и насторожилась.

– Дядя, – откликнулся Лу Хайкун, не добавив больше ни слова.

Я почувствовала, что ткань моего рукава натянулась. Опустив глаза, я увидела, что Лу Хайкун вцепился в меня и напряженно застыл, не смея пошевелиться.

Я задумалась: новости о нашем побеге из столицы, вероятно, уже разлетелись по всей стране. Императорский двор не делал официальных заявлений, но, скорее всего, выпустил тайный приказ отыскать нас. В северных краях нас должны были искать с особым рвением, ведь при дворе наверняка могли предугадать, что Лу Хайкун направится туда. Разумеется, он понимал опасность своего положения, но не мог не прийти во дворец наместника. Потому что больше идти ему было некуда.

Лу Хайкуну предстояла встреча с дядей, которого он прежде не видел. Мальчик ничего не знал о младшем брате отца, но был вынужден доверить ему свою судьбу. Если теперь дядя холодно распорядится арестовать беглецов, нам останется только подчиниться и ждать отправки обратно в столицу. Жизнь Лу Хайкуна зависела от решения этого человека. Мальчик рискнул всем ради ничтожного шанса на спасение.

Необъяснимое беспокойство снова напомнило о себе. Лу Хайкун сделал выбор между жизнью и смертью, попытался найти спасение в безвыходной ситуации – он пустил в ход всю свою мудрость и смелость, чтобы вырвать у судьбы шанс на будущее. Я держала его стиснутый кулачок и молча смотрела на мужчину, стоявшего на ступеньках.

– Сердце как море, а взгляд устремлен в небеса ^[30]. Старший брат дал тебе хорошее имя, – рассмеялся дядя, спускаясь по лестнице, затем обнял племянника. – Хороший мальчик. Ты, наверное, очень устал. – И с силой похлопал его по спине.

Два оглушительных хлопка заставили меня вздрогнуть – я испугалась, что Лу Хайкуна сейчас вырвет кровью. Опустив голову, я пригляделась к детскому лицу. К моему удивлению, его глаза покраснели, в них заблестели слезы, которые он упрямо сдерживал.

– Я не устал, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Просто отец… отец с матерью…

Дядя погладил мальчика по голове:

– Я знаю.

Лу Хайкун смежил веки, и слезы, переполнявшие его глаза, тихо потекли по щекам. Он впервые расплакался на людях после всего, что случилось.

На мгновение меня охватила странная грусть. Не потому, что Лу Хайкун нашел другого человека, на которого мог положиться, а потому, что я внезапно осознала: после того как мой отец погубил семью генерала, Лу Хайкун больше не сможет относиться к Сун Юньсян с прежней искренностью.

Он питает ко мне привязанность, уважение и восхищение, но теперь между нами возникла преграда. Этот мальчик сильный, но в то же время хрупкий, умный и чрезвычайно чувствительный.

Глава 3
Лу Хайкун вовсе не белоглазый волк

В ту ночь Лу Хайкун и его дядя Лу Лань провели всю ночь за разговорами при свечах. Я ушла в свою комнату, умылась, расчесала волосы и впервые за долгие дни уснула крепким сном.

Ну а потом… потом ничего значимого не произошло.

На другой день Лу Лань, дядя Лу Хайкуна, посадил под домашний арест императорского инспектора армии и под лозунгом «Очистим империю от предателей» открыто выступил против нового императора. Единомышленники из южных областей последовали его примеру. Лу Хайкун полностью посвятил себя делу мести. Маленький мальчик совсем перестал улыбаться. Целыми днями он с невозмутимым лицом штудировал книги и изучал боевые искусства, бегая рядом с дядей.

Я же полюбила таверну, которую держала красавица-вдова по имени Лань Сян. У нее были волшебные руки, и она мастерски готовила вино. Даже в Небесном царстве я не пробовала вина вкуснее, хотя, возможно, там у меня попросту не хватало денег на хорошую выпивку…

Мне не нравилась напряженная обстановка в резиденции наместника, которая находилась под строгой охраной. Каждое утро, проснувшись, я убегала в таверну, пила вино и разглядывала посетителей. Подружившись с хозяйкой, я время от времени флиртовала с ней, а она говорила, посмеиваясь:

– Будь ты мужчиной, я бы давно уже выгнала такого развратника.

– Если б я знала, что встречу такую милую женщину, то родилась бы мужчиной, – отвечала я с сожалением.

«А ведь если бы я и впрямь родилась мужчиной, то небесный страж Ли не смог бы связать наши с Чу Куном судьбы», – подумала я, делая зарубку на память.

Мне исполнилось двадцать лет, а Лу Хайкун был по-прежнему одержим местью. Мощь армии севера неуклонно росла. Мне совсем разонравилась жизнь в резиденции наместника, я каждый день убегала оттуда и возвращалась поздно вечером.

Однажды я, как всегда, шла домой после заката, но на подходе к воротам застыла от изумления. Там не появилось ничего примечательного, однако непрерывный поток посетителей, сновавших туда-сюда, подсказывал, что сегодня – не обычный день. Заметив подарки в руках гостей, я вдруг вспомнила, что сегодня Лу Хайкуну исполняется пятнадцать лет. Я посмотрела на свои пустые руки, почесала в затылке и снова отправилась в таверну.

Лань Сян уже собиралась закрывать заведение. Увидев меня, она удивилась:

– Почему ты вернулась?

Я хотела попросить кувшин вина навынос, но потом сообразила, что у Лу Хайкуна вряд ли найдется сегодня время, чтобы поболтать со мной. Я с легким сожалением вздохнула:

– Ребенок, которого я вырастила, ушел к другому. Судьба так несправедлива, что впору ругаться в голос.

Лань Сян не стала задавать лишних вопросов.

– В большинстве случаев жизнь расходится с нашими пожеланиями. Может, зайдешь и посидишь немного?

Я бросилась к хозяйке с объятиями.

– Ах, милая Лань Сян, ты такая отзывчивая! Ну, поцелуй же меня!

– Вот нахалка! Уже поздно, я заварю тебе чаю, а вина больше не дам!

Пока Лань Сян ходила на кухню, чтобы вскипятить воду, я украла с прилавка кувшин вина и, запрокинув голову, сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег горло, и я невольно зажмурилась. Когда Лань Сян вынесла заваренный чай, я уже уронила голову на стол, обмякшая и беспомощная. Сознания я не теряла и ясно понимала, что хозяйка сердито трясет меня, однако тело меня больше не слушалось. Мне вдруг захотелось вернуться в тело облачной феи со скромным запасом духовных сил, накопленных за несколько столетий. До чего же было удобно – пить и никогда не хмелеть.

Не знаю, сколько времени я пролежала в оцепенении, как вдруг у самого уха раздался дрожащий, испуганный крик:

– Юньсян!

С трудом приоткрыв один глаз, я увидела, что Лу Хайкун толчком распахнул дверь таверны и торопливо идет ко мне.

– Ого! – Я неуверенно выпрямилась. – Нашел все-таки, мелкий паршивец.

Теперь Лу Хайкун был выше меня на полголовы. Он подошел ко мне и присел на корточки, не обращая внимания на мои слова. Потом взял меня за руку и долго держал, пытаясь успокоиться.

– Я рассказал про день рождения только дяде и не ожидал столько гостей. Знаю, ты не любишь толпу. Охранники в особняке уверяли, что ты не возвращалась, а стражники у ворот доложили, что ты приходила и снова ушла. Я подумал, ты рассердилась…

Несмотря на юный возраст, Лу Хайкун иногда справлялся с делами не хуже своего дяди. Но сегодня он изъяснялся сбивчиво и нелогично. Я захихикала и махнула рукой:

– Чего ты волнуешься? Теперь-то я не могу тебя отлупить.

Лу Хайкун помолчал и усмехнулся:

– Юньсян никогда не била меня.

О том, что я когда-то замышляла его убить, он даже не догадывался. Я решила не спорить и порылась рукой в подвесном кошеле. Не обнаружив ничего достойного, я в досаде вытащила два маленьких кусочка серебра:

– Вот, с днем рождения! Не знаю, что тебе еще подарить.

Лу Хайкун ошеломленно уставился на серебро, хлопая глазами:

– Это мой подарок?

Я предусмотрительно прикрыла кошель:

– Больше денег нет!

Мальчик оторопел, не зная, плакать ему или смеяться.

– Ну и жадина ты, Юньсян, – заметил он наконец с легким сожалением.

Однако он аккуратно убрал серебро за пазуху, поближе к сердцу. Я положила голову ему на плечо.

– За добро следует отплатить добром. Отнеси меня домой. Я не хочу идти. Слишком устала.