– Я понял. Всё проверю и сделаю.

– Позвони еще Эмилио и расскажи ему, что узнали, а то мне за рулем будет неудобно.

Пауза.

– Ты едешь домой?

Я сделала медленный вдох.

– Буду чуть позже.

И повесила трубку одним движением пальца.

Я села в машину. Двигатель завёлся мягко. Один поворот ключа – и машина рванула на шоссе.

Выехав за пределы города, сбросила скорость. Рядом показалась старая парковка, скрытая среди сосен. Место, куда чужие не заезжали. Только свои. Или… только я. Заглушила мотор и долго не выходила. Пальцы сжимали руль, дыхание стало тише. В груди сдавливало. Лёгкая дрожь в плечах. И всё же я открыла дверь.

Ступив на землю, не торопясь пошла по узкой тропинке, петляющей среди деревьев. Тут пахло хвоей, сырой землёй и чем-то почти забытым. Домом. Теплом. Его голосом.

Через пару минут вышла к тому месту. Простая ограда. Камень с лаконичной надписью и семейным символом. Всё сдержанно – как он бы хотел.

Я не выдержала. Упала на колени прямо перед могилой, ладонями упираясь в землю. Глаза заслезились почти сразу, будто тело само знало, как быть в этой тишине.

– Привет, пап, – прошептала, и голос дрогнул. – Я… пришла.

Слова застревали в горле. Я провела пальцами по траве у подножия, глядя на фамилию, которая теперь стала моей ношей. Моим крестом.

– Я скучаю. Очень. Мне тебя не хватает.

В горле образовался ком, и я сглотнула, чувствуя, как слёзы текут по щекам.

– Сантьяго уже рвёт на себе волосы от моего характера. Он держится, конечно. Как ты учил. А я… стараюсь. Правда. Но, чёрт, как же это тяжело, пап. Быть тобой. Быть собой. И не сломаться.

Мои пальцы нащупали цепочку на шее. Я достала кольцо из-под майки – отцовское. Покрутила его в пальцах, словно пытаясь через металл поймать его тепло.

– Я делаю всё, что ты завещал. Всё, как ты говорил. Но иногда мне просто хочется, чтобы ты пришёл… и сказал, что всё будет хорошо. Что я справлюсь. Что ты рядом.

Я прикрыла глаза и сжала кольцо в кулаке, опустив голову.

– Пожалуйста, вернись. Мне так нужна твоя поддержка. Просто… просто поговори со мной. Хоть на секунду. Скажи, что я не одна.

Ответа, конечно, не было. Только лёгкий ветер в листьях и щебет птиц где-то вдалеке. Но я осталась сидеть – на коленях, в тишине, прижимая кольцо к губам. Будто через него могла услышать сердце, которое когда-то билось для меня.

Не знаю, сколько прошло времени. Минуты, часы – всё слилось в одно вязкое, тяжелое ощущение. Земля под коленями казалась мягкой, будто сама природа жалела меня. Я всхлипывала беззвучно, как будто уже не было сил даже плакать по-настоящему.

Даже не заметила, когда подъехала машина. Не услышала шагов. Но знакомые туфли остановились рядом – чистые, кожаные, всегда начищенные до блеска. А после – мягкий, едва уловимый запах его одеколона.

Сантьяго медленно опустился рядом со мной, тяжело садясь на корточки. Он не спрашивал, не ругался, не подгонял. Только тихо сказал:

– Так и знал, что найду тебя здесь.

Я вскинула на него взгляд, и в следующую секунду будто внутри что-то лопнуло. Я бросилась в его объятия, как в единственную тихую гавань, зарывшись лицом в его плечо. Всё вылилось наружу. Слёзы, сдавленное дыхание, дрожь в теле. Я цеплялась за него, будто если отпущу – упаду в пропасть.

Мужчина ничего не говорил первое время. Только обнял меня крепко, прижав к себе, и поглаживал по спине.

– Я тоже скучаю, – сказал он наконец. Его голос был севшим, хриплым. – До боли. Каждый чёртов день.

Я сильнее вжалась в него, будто эти слова дали мне разрешение плакать громче. Он не удерживал слёз – ни моих, ни своих. Просто был рядом.

– Он бы тобой гордился, Эли, – прошептал он, когда я чуть успокоилась. – Ты не обязана быть идеальной. Только настоящей. А ты такая и есть.

Я сжала в руке кольцо, прижимая его между ладоней.

– Мне так его не хватает…

– Мне тоже, девочка моя. Всей душой.

Он обнял меня крепче, позволяя на миг почувствовать себя снова дочерью. Просто девочкой, которой не хватает папы. Мы сидели у могилы, не говоря больше ни слова. Слёзы потихоньку утихали, оседая солью на щеках и оставляя за собой опустошение. Но в этом опустошении было что-то нужное. Как после бури – когда всё разрушено, но воздух наконец чист.

Сантьяго не отпускал меня. Его ладонь лежала на моей спине, то поглаживая, то просто напоминая, что он рядом. Он всегда был рядом. С самого начала. После. Всегда.

– Когда ты сказала, что задержишься, – наконец сказал он, – я сразу понял, куда ты направишься. У тебя есть одно место, куда ты идёшь, когда тебя что-то беспокоит.

Я молча кивнула, глядя на надгробие. На имя, которое всё ещё не могла произносить вслух без кома в горле.

– Здесь… – я сжала кольцо в пальцах, – я чувствую, будто он всё ещё со мной. Слышишь?

Я приложила кольцо к губам, а потом к груди, к тому месту, где сильнее всего било сердце.

Сантьяго кивнул:

– Слышу. Он никуда не ушёл, Эли. Он просто теперь… в тебе.

Я прикрыла глаза, пытаясь вдохнуть ровно. Слова задели что-то очень хрупкое, но нужное.

– Он бы, наверное, рассмеялся, если бы увидел, как я руковожу, – говорила, выдавливая слабую улыбку. – Не совещания, а хаос. Я пропускаю половину, порчу нервы тебе, командую, как хочу…

– И всё равно тебя слушают. Потому что ты не притворяешься. А остальное – дело времени. Ты учишься, Эли. Не забывай – ему тоже когда-то было двадцать два.

– Ему в двадцать два уже подчинялись армии, – буркнула я, но потом вздохнула. – Я не он.

Сантьяго повернулся ко мне и посмотрел в глаза:

– И не должна быть. Ты – это ты. И с каждым днём ты всё больше становишься той, кого уважают не за фамилию, а за силу. За сердце.

Я тихо откинулась назад и села на пятки, утирая глаза. Подумала, как глупо выгляжу, с опухшими веками, грязью на коленях и в куртке, в которой когда-то пряталась от дождя. Но Сантьяго смотрел на меня не с жалостью. С уважением. С болью. С любовью. Как на ту, за кого он клянётся внутренне каждый день.

– Пойдём? – спросил он.

Я посмотрела на могилу и кивнула. Коснулась мрамора пальцами.

– Прости, что редко прихожу… Но ты же знаешь, да? Я… стараюсь.

И мы встали.

Сантьяго дождался, пока я снова спрятала кольцо под рубашку, и только тогда коснулся моей спины – лёгкое, направляющее движение, не как приказ, а как поддержка.

– Поехали домой, Элиана.

– Домой… – повторила, посмотрев в сторону, где за деревьями ждал блестящий силуэт машины. – А может быть, всё-таки на совещание. Хотя бы ненадолго.

Сантьяго фыркнул, и в этом звуке было облегчение.

– Это будет исторический день.

Я улыбнулась слабо, но искренне. Потому что знала – я не одна. Он остался в земле, да. Но Сантьяго – остался рядом. А значит, я всё ещё могу идти вперёд. Даже с трещинами внутри. Даже со слезами на щеках.

Главное – не останавливаться.

Мы вернулись домой ближе к вечеру, закончив все дела. Сантьяго, как обычно, настаивал, чтобы я отдохнула хотя бы пару часов – «сначала выдохни, потом командуй», – говорил он. И я послушалась, удивив даже саму себя.

Погрузившись в кровать, провалилась в беспокойный, но долгожданный сон.

Глава 3

Элиана

Утром всё началось заново.

Я сидела в кабинете отца. Теперь моём. Огромный стол, тяжёлое кресло, стены, увешанные старыми картами, и витражные окна, сквозь которые свет пробивался лениво и пыльно. На столе – кипа бумаг, планшет, два телефона и одна кружка холодного кофе, к которому я даже не прикасалась.

Сантьяго стоял рядом, показывая мне какие-то таблицы на экране.

– Смотри, вот по этим накладным проходят поставки за восточное направление. Вчера прибыла партия с юга, но отчёт не совпадает с заявкой. Нужно разобраться: то ли ошиблись на границе, то ли кто-то решил поиграть в самодеятельность.

Я тупо моргнула.

– А если я скажу, что ничего не поняла, ты не обидишься?

Он закатил глаза с привычной обречённостью.

– Повтори, что сказала вчера после совещания?

– Что я не бухгалтер?

– Нет. То, что перед этим.

Тяжёлый вздох наполнил комнату:

– Что хочу всё знать. Чтобы управлять полноценно, а не играть в это.

– Вот именно. А чтобы управлять, надо разбираться, – Сантьяго стукнул пальцем по планшету. – Даю тебе три дня, чтобы научиться отличать расходную ведомость от внутреннего акта пересортировки.

Я театрально запрокинула голову:

– Это пытка. Я родилась для другого. Для огня. Для командования. Для…

– Для головной боли, – буркнул он и уселся рядом. – Смотри. Ещё раз. Вот – отчёт. Здесь дата поступления. Здесь вес. Сравни с заявленным. Разница – полтора ящика. Не мелочь.

Я медленно кивнула и всё же попыталась вникнуть. Через пару минут вроде как начало что-то проясняться, даже спросила:

– А если груз шёл транзитом через запад, он где фиксируется?

– Вот здесь. Уже лучше, – Сантьяго кивнул с одобрением.

Но вскоре снова поплыла в своих мыслях. Глаза скользнули к окну, где ветер чуть покачивал ветки старого кипариса. Я задумалась, как часто отец сидел в этом кресле, как смотрел на эти же бумаги, как, может, тоже уставал, просто не показывал. После каждого посещения его могилы в голове еще несколько дней всплывали воспоминания и его слова.

– Элиана, – голос Сантьяго вернул меня в реальность.

– А? Прости. Отвлеклась.

Он уже собирался начать по-новой, но зазвонил телефон. Мужчина поднял его, сказал что-то короткое, кивнул:

– Сейчас приду. Не сбегай.

Я усмехнулась, пока он уходил, и, когда за ним закрылась дверь, откинулась на спинку кресла. Рука машинально потянулась в карман пиджака, висящего на спинке, достала сигарету и зажигалку. Щелчок – огонь вспыхнул. Я затянулась, выпуская дым к потолку.

Представила, как бы отец отреагировал, увидев меня здесь – с сигаретой в его кресле, среди бумаг, которые он знал наизусть.

Наверное, нахмурился бы. Сказал бы: «Если хочешь выжить в этом мире – дыши разумом, не дымом».

А может… и улыбнулся бы. Увидев, что я хотя бы пытаюсь.

– Ты бы всё равно сказал, что я упрямая, – прошептала в пустоту.

Кресло подо мной скрипнуло. В комнате снова стало тихо.

Я потушила сигарету, не докурив до половины. Что-то внутри вдруг щёлкнуло. Сегодняшний день и так слишком тяжёлый, чтобы ещё больше коптить воздух вокруг себя. Только я собиралась наконец покопаться в отчётах, как дверь кабинета отворилась.

Парень – молодой, может, чуть старше меня – вошёл с коробкой в руках. Увидел меня, на секунду застыл. Я была в платье, коротком, с глубоким вырезом – не деловом, а скорее… случайно удобном. Волосы спущены, ноги перекинуты одна на другую. Моя поза – расслабленная, почти обыденная.

– Э-э… Простите… Я… – Он кашлянул. – Сантьяго тут?

– Вышел, – ответила спокойно, не двигаясь с места. – Но можешь оставить, что принёс.

Он подошёл к столу, поставил коробку, но не ушёл. Напротив – чуть наклонился, глаза скользнули по вырезу моего платья, и сказал с нахальной улыбкой:

– Не думал, что в этом доме такие красавицы. Особенно в кабинете. Вы… секретарь?

Я улыбнулась, чуть накрутила прядь на палец:

– Только если по очень особым делам.

Он хмыкнул, видимо приняв это за приглашение продолжать.

– Может, оставите номер? Я бы не отказался доставлять такие «посылки» чаще.

– Так просто? – я чуть прищурилась, продолжая накручивать прядь волос на палец. – Даже не спросишь, как меня зовут? Может, я опасна?

Он шагнул чуть ближе, небрежно облокотился на край стола.

– Может. Но знаешь… иногда опасность стоит риска.

Я сделала вид, что думаю, сцепила пальцы под подбородком, чуть выгнув спину.

– Ну, если ты так настаиваешь…