В следующую секунду огненные краски мира стали меркнуть так же быстро, как и загорелись. Жар, охвативший тело, стремительно отступал, оставляя после себя липкий холод и пустоту, будто из него вытянули раскалённые угли, но не вернули прежних сил. Сознание плыло, как в густом тумане: мысли были вязкими, тяжёлыми, и даже страх смерти уже не мог разбудить разум, лишь тихое, безразличное: «Пусть будет так…»

Багги катился вниз по инерции, оставляя позади шлейф едкого дыма, валившего из умолкшего мотора. Навстречу бежали Харви и Амен-анх, но Брахма этого уже не видел. Веки его налились свинцом, дыхание выравнивалось, и последнее, что он ощутил, – будто его мягко толкнули в тёмную, бездонную воду, где нет ни боли, ни воспоминаний, только тишина перед неизвестным пробуждением.

* * *

– Парни, давайте быстрее! Пожалуйста, вашу мать! – кричала Герда выбежавшим навстречу подбитому багги операторам.

С севера к компрессорной станции неслась крупная стая.

– Эстебан, сукин сын! Ты там скоро?! Твари минуты через четыре будут здесь! – Герда с винтовкой металась по крыше. Наблюдать обстановку через камеру дрона она не могла – не хватало выдержки. Руки и ноги ходили ходуном, поэтому девушка отбросила пульт управления и подбегала то к северному парапету – взглянуть на парней, волокущих бесчувственного Брахму, то к западному – посмотреть на приближающуюся волну тварей.

– Поляризация займёт меньше минуты! Потом сразу запускаю! – прокричал Эстебан.

– Подожди, придурок! – истерично выкрикнула немка, – там Харви с Аменом тащат босса! Не вздумай оставить их за куполом!

– Слушай, женщина! Прекрати орать! – взорвался инженер. – Ты там на контроле! Вот и контролируй! Скажи: когда – и я запущу установку!

Герда отчаянно зарычала сразу на всё и на всех и вновь схватила пульт дрона дальнего наблюдения.

Навела камеру сперва на стаю, затем на тройку своих. Твари были ещё более чем в полутора километрах, а операторы – в двухстах метрах, но «гиены» мчались, а люди ползли, отягощённые ношей. Анализ скоростей показывал, что парни опережали стаю лишь на одну минуту.

Девушка подлетела к западной стене и пристроила карабин на парапете. Она вспомнила инструкцию Брахмы: «„Молчун“ бьёт прицельно на пятьсот метров».

Когда стая пройдёт вон тот приметный камень, она откроет огонь. Кровь стучала в висках, дыхание стало частым и неглубоким, как у загнанного зверя. Когда в эфире прозвучал голос Харви, она вздрогнула всем телом:

– Мы зашли за контур!

Губы Герды растянулись в улыбке.

– Эстебан! Поднимай! – крикнула она, ловя в прицеле тварь, несущуюся впереди остальных.

С треском и грохотом щит вспыхнул – не ровным куполом, а рваными, пульсирующими сегментами, как кожа больного зверя. Но этого хватило.

Герда слышала, как радостно орут в эфире мужики, и сама забормотала, чувствуя на щеках слёзы: – Спасибо… Спасибо… Спасибо…

Снаружи, в ставшем теперь тёмном пространстве, твари врезались в барьер и отскакивали обожжённые. Сзади в них ударялись напирающие новые ряды. У гудящего, переливающегося марева щита образовалась свалка. Вдруг две твари, перескочив через спины сородичей, ввалились через одну из ещё не закрывшихся пробоин купола внутрь периметра.

Кувыркнувшись и вскочив на лапы с бурого песка площадки, они принялись хищно озираться, выбирая цель.

И тогда, весело и зло матерясь, Герда методично всадила по три пули сначала в одну и затем во вторую «гиену».

* * *

Герда «хлопотала» над Брахмой почти неделю. Медицинский модуль, работая над его ранами, «жрал» Omni-гель как слепая лошадь. Когда Брахма закупал препарат на всю команду, он надеялся, что капсулу модуля вообще не придётся применять.

«Если кто-то подвернёт ногу, гель нанесут вручную», – думал он. Конечно, такие решения были следствием жалкого бюджета.

Травмы, которые он получил в бою с разведчиками крилл'аней, вручную вылечить было нельзя: сильнейшие гематомы и разрушение сустава правой ноги, разрывы тканей левой ноги, обширные ожоги и, самое главное, – раздробленная лопатка и интоксикация ядом всего организма.

Капсула гудела, как старый холодильник, заполняясь мутным Omni-гелем, который медленно обволакивал тело Брахмы, затягивая переломы и ожоги с проворством сонного слизня. Герда, хмурясь, вручную корректировала процесс: дешёвый модуль вечно путал приоритеты, и без её контроля он мог залатать кожу, забыв про сломанные кости. Omni-гель булькал, превращаясь в липкую массу, а девушка ворчала, поправляя дренажные трубки, чтобы гель не забил лёгкие.

«Почему у нас всегда такие проблемы?» – бормотала она, наблюдая, как синяки на теле начальника бледнели со скоростью тонущего в смоле насекомого.

Брахма пришёл в себя только через четыре дня. Вся команда стояла возле капсулы, радостно галдя на все лады. Слушая возбуждённые рассказы мужиков и Герды о том, как всё было, он подумал, что ему просто повезло с этими ребятами. Знакомы все были недолго. Никакого слаживания произойти ещё не успело. Но его группа работала и неплохо ладила друг с другом. Он знал, что многие коллективы могли пройти вместе множество заданий и командных тренингов, но оставались просто собранными в одном месте специалистами. А эти…

«Да-а… Повезло… Бывает…» – улыбался он сам себе.

Пока он был в отключке, его люди не сидели без дела. Стройка, конечно, встала без его руководства, но и мысли всех, после истории с отключением щита, были направлены совсем в другую сторону.

– Мы тут все сошлись во мнении, – говорил Эстебан, – что, раз эти корпоративные ублюдки не делают того, что нужно, и делать не собираются, нужно позаботиться о себе самим.

– Сперва, чего уж там, – подхватил Войтек, – хотели свалить отсюда с первым транспортом. Но потом покумекали и кое-что придумали.

– Я говорил со своим приятелем, работавшим на Дом Локмария на Китрииде, – продолжил испанец, – был у них там такой опыт. Все эти грёбаные Дома аристократов, конечно, очень жадные, но в критических ситуациях начинают сорить юнами, как пьяный дирийский торговец в публичном доме.

– Не трави душу, Эстебан, – улыбнулся Денис. – Мне и так уже третий день снятся всякие неприличные сюжеты на эту тему!

Герда покачала головой.

– Если мы отсюда свалим, – продолжил инженер, – мы серьёзно испортим себе репутацию в реестре гильдии. Но тогда и эта долбаная стройка тоже обрастёт такими легендами, что хрен кого они сюда заманят!

– Да уж, – усмехнулся Харви, – я бы сумел дать пару ярких интервью тематическим блогерам! И уже никакой Дом не смог бы остановить распространение этой вирусной истории по строительным гильдиям галактики!

– Такие проблемы Вальграйвам не нужны, – ухватил нить разговора Брахма, – и Дом пойдёт на дополнительные затраты, если мы решим остаться и продолжить работу…

– Именно, – кивнула Герда, – а уж мы их раскрутим на бабки, босс!

– Вы же сумеете подготовить нужные отчёты о сложностях, возникших при строительстве? – осклабился Войтек.

– Высококоррозийные подземные газы в глубинных слоях на пути трафика? – предположил Брахма.

– Аномально твёрдые породы, ушатывающие инструмент и узлы техники, – подсказал Амен-анх.

– Нестабильные геологические пласты, требующие укрепления новых и старых траншей, – радостно подхватил Харви.

– Ну и, конечно, эта история с энергоустановкой, которая могла стоить корпорации всего оборудования станции, – подвёл итог Эстебан.

Брахма обвёл глазами лукаво глядящих на него людей.

– Пусть платят, жадные суки! – энергично и доходчиво подтолкнул его к решению Денис.

На следующий день Брахма подготовил письмо в департамент строительства Корпорации. Ссылаясь на «липовые» отчёты по изысканию грунтов, составленные Войтеком, он сетовал на тяжёлую долю колониального строителя. Указывал на то, как много не хватает его команде для успешного решения стоящих перед ним задач. В конце открыто и чётко прописал требования.

Как и предполагал Эстебан, в департаменте долго не торговались. Бюджет проекта увеличили втрое. Оклады специалистам можно было теперь поднять вчетверо и заказать увеличенное количество материалов. Ведь то, что уже было закуплено, – металл, цемент, топливо и прочее – Брахма собирался использовать для превращения своей стройплощадки в крепость.

Глава 5

Командир грузового конвоя Айрат Кейн, скрестив на груди руки, замер у края погрузочной платформы. Оранжевые отблески фонарей скользили по чёрному бронекостюму – наследию Имперского Корпуса. Местами выгоревшая до бледно-бурого броня хранила следы плазменных атак, между которыми просматривался полустёртый герб «Седьмого Ударного».

* * *

Айрат наблюдал, как грузовые экзоскелеты с гудящими сервоприводами закатывали последний контейнер в чрево бронетранспортёра. Вспышка сварочных дуг осветила его лицо: изборождённое шрамами, с левым глазом, заменённым на тусклый красный сенсор. Через прозрачное сейчас стекло бронешлема лицо Айрата казалось высеченным из марсианского базальта. Шрамы – одни ровные, словно от лазера, другие рваные, оставленные когтями неизвестных тварей, – переплетались с тактическими татуировками.

От головного бронетранспортёра подошёл лейтенант Стив Рейн с планшетом. От Айрата снова не укрылся беглый взгляд, которым молодой офицер всегда скользил по его костюму.

«Что ж, смотри, мальчик, – подумал Айрат, беря из рук лейтенанта планшет, – это была моя жизнь… которую ты вряд ли сможешь повторить…»

Лейтенант доставал ростом лишь до плеча Айрата, и сейчас он быстро взглянул на массивные наплечники с выгравированными зарубками – по одной за каждый успешный рейд. Их было слишком много, чтобы сосчитать. Шрамы на броне были не просто повреждениями. Вмятины от пуль подчёркивали дополнительный слой кевлар-керамики, а оплавленные участки на животе выдавали встроенный экстренный теплоотвод – штурмовики первыми шли сквозь огонь…

– Это последний, майор, – доложил Рейн, – все контейнеры размещены и наглухо заварены. Может быть, кейс с мальрумом тоже приварим к переборке в одном из грузовых отсеков?

Последние слова он произнёс, невольно понизив тон. Мальрум, даже в самых небольших количествах, вызывал у любого почти благоговейный трепет.

– Это моя забота, лейтенант, – мрачно ответил Айрат, – отпускай сварщиков, завершай погрузку.

Не стоило этому лейтенанту знать, где именно в конвое пойдёт кейс. Такая информация не для его юных плеч скороспелого карьериста.

Внезапно нейроинтерфейс в виске Айрата выдал серию микроспазмов – тот самый «призрачный зуд», что не раз спасал ему жизнь на фронтах Внешнего Кольца.

Пальцы непроизвольно потянулись к набедренной кобуре с «Косторезом» – старая имперская привычка проверять оружие последнего шанса.

В воздухе пахло озоном от плазменных сварщиков и пылью фолиумских песчаных бурь, но что-то было не так. Уже что-то происходило.

«Опять эти глюки… Или?.. – Айрат всё-таки доверял внутреннему чутью. – Или это твоя старость?»

Конвой – 4 машины, медленно вытягивался из заводского грузового терминала на трассу.

После списания из имперского штурмового корпуса Айрат прослужил командиром конвоя уже три года. Как и везде, опасности этой работы зависели от региона. Дальние планеты, такие как Фолиум–45, чаще всего оказывались в зоне интереса рейдерских группировок. Завладеть ценным грузом конкурента проще всего было на этапе его перевозки. Враждующие Дома охотно нанимали лихих профи, чтобы присвоить себе плоды трудного производственного процесса заводской добычи. Поэтому здесь шла своя уникальная конкуренция: одни совершенствовали средства перевозки и обороны, другие – улучшали всевозможные виды атакующего оружия.

* * *

Отряд Айрата за эти три года выдержал более сорока попыток завладеть перевозимым им грузом. Штурмовик по духу, он хорошо понимал всевозможные тактики, которые могли применить их враги на разных маршрутах. Это давало преимущество, позволяло подготовиться, усилить уязвимые места, правильно использовать технику, сохранять её, жизни своих людей и груз. Это преимущество позволяло выживать.

Однако сегодня почему-то ни опыт его бойцов, ни броня техники не действовали на него успокаивающе.