Энди не колеблясь шагнул внутрь, игнорируя отчаянный сдавленный шепот Джесс. Она видела, как его тянет туда – то ли зов леса, то ли призрачный голос отца, обещающий ответы. Шаг, еще шаг в ледяную тьму пещеры. И тут луч фонаря выхватил из мрака то, от чего кровь застыла в жилах.

Люди. Несколько фигур, замерших в глубине, словно жуткие безмолвные стражи. Их тела, покрытые коркой льда, блестели в свете фонаря. Они стояли и сидели в неестественных вывернутых позах. Искаженные гримасами ужаса лица, широко раскрытые невидящие глаза, рты, распахнутые в агонии. Конечности были переломаны под немыслимыми углами, кости торчали сквозь рваную плоть. А на бледной заиндевевшей коже виднелись страшные следы: глубокие вмятины, раны и полукруглые отпечатки зубов. Нечеловечески больших зубов.

* * *

Тьма наваливалась на лес, ложилась на плечи тяжелой сырой шкурой, которую невозможно было стряхнуть. В этот предзакатный час, когда солнце лишь угадывалось в багровом пятне за частоколом стволов, Джесс и Энди физически ощущали дыхание леса – медленное, глубокое, идущее из бездонной глотки.

Они брели в гнетущем молчании. Энди то и дело нервно оглядывался через плечо, вздрагивал от каждого треска. Словно кто-то невидимый, но настойчивый крался по их следам. Шум мог быть игрой воображения, порождением усталости и страха, но слишком уж подозрительно он совпадал с их собственным ритмом: затихал, стоило им остановиться перевести дух, и возобновлялся, едва они делали следующий шаг. Лес притворялся мертвым, но его тишина была обманчива, полна шорохов и вздохов, которые быстро таяли, растворялись в плотном воздухе, ускользая от слуха.

Наконец терпение Энди иссякло. Он резко остановился посреди тропы, поросшей чахлым обледенелым мхом, и круто развернулся.

– Что за черт?! Кто здесь?

Голос, надтреснутый от напряжения, ударил в неподвижный воздух, раскатился коротким испуганным эхом и тут же захлебнулся, утонул в тишине. Ответа не последовало.

Джесс невольно втянула голову в плечи, обхватила себя руками. Отличный план, Энди. Покричи громче. Может, оно уйдет подальше от таких шумных соседей.

Но эта глупая надежда не оправдалась. Оно следовало за ними по пятам. Вылазка в зимний лес превратилась во вторжение на чужую территорию. Воздух стал еще плотнее, тяжелее, и каждый шаг отдавался в ушах неестественно громко, словно злопамятная земля нехотя принимала их вес.

А потом они услышали его.

– Э-эн-ди-и…

Голос донесся из самой глубины леса, низкий, скрежещущий, искаженный, будто его обладатель говорил сквозь гнилые, сломанные зубы.

Энди замер, голова дернулась вверх. Сердце в груди заколотилось с такой силой, будто решило пробить ребра и вырваться наружу. Он обернулся к Джесс. Ее лицо было белым словно мел. Она тоже слышала. Рот ее был приоткрыт, но вместо крика из него вырвался лишь судорожный вздох. Джесс медленно подняла трясущуюся руку, указывая в сторону, в сплетение черных стволов и извивающихся теней.

Там, в глубине леса, обрела форму тьма. Возник силуэт. Непомерно высокий, ломаный, словно собранный из неправильно сросшихся костей, гнущихся под немыслимыми углами. Фигура застыла лишь на мгновение, но этого хватило. Даже смотреть на нее оказалось трудно: взгляд спотыкался, скользил, разум отчаянно отказывался принимать увиденное, пытался убедить себя, что это лишь игра света и тени, обман зрения. Очертания отдаленно напоминали человеческие, но искажались до невозможности: непомерно длинные конечности, вытянутый череп на тонкой шее – сама природа должна была отторгнуть подобное существо.

Джесс стояла как вкопанная, время для нее остановилось. Вендиго. Слово возникло в мозгу ледяной вспышкой. Легенда, миф, старая страшная сказка северных народов. То, чего не бывает. Но оно стояло там, в нескольких десятках метров от них.

Вопреки самому страшному ожиданию, существо не бросилось на них. Оно просто стояло, неподвижное, как изваяние из застывшего мрака. А затем так же внезапно исчезло, словно растаяло, всосалось обратно в ночной воздух, не оставив после себя ничего, кроме ужаса и тишины. Лес снова опустел. И его пустота пожирала Джесс изнутри.

* * *

У костра страхи не рассеивались – они обретали плоть. Сухие ветки трещали почти весело, жадно пожираемые огнем, но рваный пляшущий свет казался жалким. Его явно было недостаточно, чтобы сдержать напирающую тьму. Ночь протягивала к ним холодные пальцы. Энди машинально поднял толстую сухую ветку, чтобы подбросить в огонь, но руки его так дрожали, что палка переломилась и стукнулась о мерзлую землю.

– Надо уходить сейчас же, – тихо произнесла Джесс. – Пока ему не надоело с нами играть.

– Не выдумывай. Тебе все это просто кажется. – Слова Энди прозвучали фальшиво даже для его собственных ушей. – А если и не кажется… Оно ведь посмотрело на нас и ушло. Хотело бы напасть – уже напало бы. Чего ему ждать? Приглашения на чай у костра?

Джесс натянула капюшон посильнее.

– Ты не понимаешь. Таким тварям не нужна спешка. Оно не просто убивает, Энди. Оно тебя ломает. Знает, как залезть под кожу, в самую душу. Находит твою слабость и кормится ею.

Эта мысль пришла ей в голову внезапно. Такая ясная, отчетливая, будто ее вложили извне. Словно само существо, притаившееся во тьме, транслировало Джесс свое знание, наслаждаясь ее страхом. И пока она искала ту жуткую фигуру взглядом, слуха снова коснулся вкрадчивый шепот.

Энди вздрогнул. Тихие многоголосые звуки закружились в ветвях над головой, сливаясь с ночным посвистом ветра в кронах. Почти неотличимые от естественного шума леса, но пугающе осмысленные, леденящие душу. Манящие. Как призыв, который хотелось расслышать, понять, расшифровать. И каждое неразборчивое слово несло в себе парализующую, отупляющую силу.

– Ты-ы-ы… – прошелестел лес голосом, от которого кровь мгновенно похолодела в жилах; знакомым до боли, но искаженным, испорченным, как заезженная пластинка. – Ты впустил меня, Энди. Ты привел ее сюда.

Энди резко втянул воздух, задохнувшись. Отец. Образ его замерзшего истерзанного тела, который преследовал Энди годами, вспыхнул перед внутренним взором с новой невыносимой ясностью. Лес рисовал эту картину своими скрюченными пальцами. И голос отца теперь звучал иначе – не так, как Энди его помнил, а так, как он звучал здесь, в этом лесу, в последние часы жизни Джека. Обвиняюще. Безнадежно.

* * *

Беспомощность сжимала пересохшее горло Джесс. Шепот окутывал сознание липкой невидимой паутиной, сплетенной из ее собственных страхов. Он не грозил открыто – нет, он играл с Джесс, дразнил ее, выворачивал наизнанку каждую слабость, каждое потаенное сомнение, обращая их в остро заточенные иглы, вонзающиеся под кожу. «Ничтожество. Слабачка. Вся в мать», – твердил проклятый голос, множился, исходил отовсюду и из ниоткуда. Джесс молча сидела, опустив взгляд, сжав кулаки и впившись ногтями в ладони до боли, неспособной заглушить настоящую боль.

Все было без толку. Джесс уже видела его – неотвратимый финал пути. Видела, как их с Энди поглотят древние тени, которые с каждой минутой становились густыми, злыми, почти осязаемыми. Джесс хотела встать, взять горящую ветку и попытаться сжечь этот зимний лес. Но тут поднялся Энди. А потом повернулся и шагнул прочь от спасительного круга костра.

Тени дрогнули от хищного удовольствия. Энди двигался плавно и неестественно, будто марионетка на черных нитях тьмы. Он уходил вглубь, оставляя Джесс одну у догорающих углей.

– Стой! – Голос сорвался, прозвучав едва слышным хрипом, словно она разучилась кричать, словно сам воздух отказывался нести ее мольбу. – Куда ты?! Энди!

Но он не обернулся. Он продолжал идти в непроглядную темноту, ведомый тем самым шепотом, что теперь звучал лишь в его голове, отрезав его от мира. И от Джесс.

Она вскочила на ноги и помчалась за Энди.

Тяжелое невидимое дыхание леса заполняло собой все пространство, и не было от него укрытия, не было спасения. Энди и Джесс очутились у входа в пещеру. Черный зев ее зиял перед ними, точно разверстая пасть чудовища.

Энди побледнел, как сама смерть, заглянувшая ему в глаза. Но в глубине его расширенных зрачков горел странный лихорадочный огонек решимости. Его лицо стало маской – маской страха, скорби и чудовищного озарения, что обрушилось на него, искривив черты. Джесс, застыв рядом, ощущала, как ледяные волны страха прокатываются по телу, сковывая конечности. Она знала: что-то необратимо изменилось. В лесу. В Энди. И в ней самой.

– Я должен, – проронил он. – Это единственный путь.

Джесс вздрогнула. Энди обращался не к ней, а к чему-то незримому, что стояло между ними, к самой тьме, что требовала ответа.

– Мы выберемся, – сказала Джесс, одновременно соглашаясь и возражая, – найдем дорогу. Мы должны уйти вместе! Слышишь? Вместе!

Голос ее дрожал, срываясь на всхлип, а виски сдавило тупой болью от предчувствия неотвратимой беды. Джесс инстинктивно шагнула к Энди, протянула руку, отчаянно пытаясь ухватиться за него, за островок прежнего мира, но он отстранился, почти отшатнулся от нее.

– Джесс… – Никогда прежде он так не произносил ее имя. – Лес… Он не отпустит нас обоих. Он требует. Требует жертвы. Одного из нас.

– Что за чушь?! – вскрикнула она. – Мы все еще можем выбраться! Вместе! Слышишь меня, Энди?

Джесс вцепилась в его предплечья, пытаясь встряхнуть его, вырвать из лап этого морока, заставить очнуться. Но его глаза смотрели мимо нее, в глубину пещеры, и она с ужасом поняла: он уже принял решение. Давно.

Энди медленно перевел на нее взгляд, и в его глазах мелькнула тень прежней нежности, смешанная с бездонной тоской. Затем, словно стряхнув с себя оцепенение, он опустил руки на плечи Джесс.

– Ты не понимаешь. Лес зовет меня, – заговорил Энди мягко, как с несмышленым ребенком. – Все, что произошло… Все это не случайность. Я такой же, как мой отец. Лес меня знает. Он ждал меня еще до того, как я ступил на эту землю.

Джесс напряглась, безотчетно готовясь к бегству, но его слова уже проникли в ее сознание, цепляясь за самые темные уголки мыслей, пробуждая давно похороненные страхи. «Как его отец…» – эхом пронеслось в ее голове, и внезапно все разрозненные фрагменты их кошмара сложились в единую ужасающую картину. Нить судьбы, тянувшаяся сквозь годы, наконец соединила точки их общего ужаса.

– Ты… ты хочешь принести себя в жертву? – прошептала Джесс. – Хочешь остаться здесь? Один? В этой… в этой… могиле?

Энди коротко кивнул. Его руки, обычно такие теплые, теперь казались ледяными, чужими.

– Уходи, Джесс. – Он требовал, а не просил. – Беги отсюда. Спасайся.

Она отчаянно вцепилась в его рукав, ногти впились в грубую ткань, но Энди с усилием разжал ее пальцы. Затем, шагнув в сторону, он уперся ладонями в спину Джесс и толкнул ее прочь. Она едва не упала, запнувшись о корни, но он больше не смотрел на нее. Энди что-то бормотал себе под нос – слова проклятия или молитвы, обращенные к тьме, жадно втягивающей его в свои объятия.

Джесс пыталась бороться, развернуться, удержать его, тянулась сквозь пустоту, но он лишь отмахнулся. Этот взмах его руки стал последним барьером между ее отчаянными мольбами и тем холодным, жутким смирением, с которым он теперь смотрел в глаза судьбе.

– Ты… ты же обещал! Обещал! Энди! Ты не твой отец! – истошно вскрикнула Джесс, стоя на самой границе света и тьмы, ведя войну с собственным телом, которое рвалось обратно, к нему, в пасть пещеры.

Но Энди не ответил. Он уже сделал шаг внутрь, и мрак поглотил его силуэт. Ее крик остался висеть в пустоте, одинокий и беспомощный.

Джесс побежала. Слезы душили, застилая глаза пеленой, а ночной воздух обжигал легкие и резал кожу. Джесс не чувствовала ног, которые несли ее сквозь колючие кусты, спотыкались о камни. Она мчалась прочь, подгоняемая ужасом и эхом его последнего приказа. Там, позади, во тьме пещеры, осталось нечто, чего она не должна была видеть, нечто, теперь навеки принадлежащее лесу.