Несмотря на скептические ожидания Беромира, будущая теща вполне охотно пошла на контакт. И начала вываливать на него обширные сведения о родственниках. Где кто живет, чем занимается и так далее. Да так много, что у ведуна от этого водопада внезапных сведений аж голова закружилась.

Она оказалась из славян с Припяти, вопреки ожиданиям и слухам. Но вот мама ее да, из гётов. Из-за чего Мила неплохо говорила на их языке.

– Гут Вольдемар, гут. – пошутил Беромир.

– Что? Какой Вольдемар?

– А как так это все получилось? – проигнорировал ее вопрос ведун. – Ведь гёты, как я слышал, прохладно относятся к другим. А тут женщину свою отдали в жены.

– В набег они пошли. Неудачный. В нашем поселении было много семей. Пальцев на руках и ногах двух человек не хватит, чтобы сосчитать. Когда узнали о набеге гётов, решили применить хитрость. Поселение бросили, уйдя в леса. Наварив и оставив много пива. А ночью напали, когда набежники перепились. Кого-то убили, кого-то взяли в плен.

– А твоя мать тут при чем?

– Мой дед на копье поклялся прислать свою дочь в жены сыну старейшины. Кто-то клялся отдать житом или еще чем. Все выкупались, как могли.

– И их отпустили под обещание?

– Они клялись на оружии! – произнесла Мила с таким видом, словно Беромир сморозил какую-то дичь.

– Выполнили?

– А как же?

– Иногда недостаток цивилизации людям только на пользу, – криво усмехнулся Беромир. – Ну чего ты так на меня смотришь? Ладно. А с дедом ты общалась? Тем, который из гётов.

– Он два раза навещал маму и ее детей. Но с нами он почти не разговаривал. С ней больше. И с отцом. Оба раза забирал его с собой. Увлекая и иных.

– В набег?

– Они о том не болтали, но, я думаю, да. Во всяком случае, возвращались мужчины не с пустыми руками. И не все.

– Неужели к дакам ходили? Или, быть может, к самим ромеям?

– Увы, тут я тебе ничего не подскажу. Отец не болтал, да и никто не болтал. С нас же языги дань брали. Зачем их дразнить?

– А они не спрашивали, куда это мужчины уходят, возвращаясь с добычей?

– Спрашивали. Им они отвечали, что на подмогу родственникам в делах всяких. Хворь там или еще какая беда приключилась. Вот и помогали.

– И они верили? Им хватало этих слов? – удивился Беромир.

– Хватало, – улыбнулась Мила. – Они ведь не дураки и прекрасно понимали, что мы, несмотря ни на что, платим им дань. А можем и не платить. Хуже того – начнем ходить в набеги уже на них, увлекая с собой еще и гётов.

– Серьезно? – прямо растерялся ведун. – Неужели навести порядок силой не могли? Языги же могут выставить многие сотни ладных всадников.

– Это если все сообща, но единства у них давно нет. Какие-то рода воюют против гётов, какие-то ходят с ними в набеги на ромеев с даками и прочих. Да, укрыться на Припяти не укроешься. Ежели языги или роксоланы осерчают на кого – достанут. Но в целом они старались туда не соваться, чтобы сохранить этот островок покоя и источник дани.

– А тут творят всякое непотребство, – скривился Беромир.

– Потому что могут. Там, на Припяти, пока гёты не пришли, было так же плохо, как и у нас тут.

– А как ты вообще сюда попала?

– Да приехал муж мой будущий с Араком и Плином из языгов, что ходил за данью на Припять. Выбрали и сосватали. Ему не смогли отказать.

– Почему?

– Меч подарил.

– Ну меч и меч. Неужто такая ценность для коваля, чтобы дочь отдать?

– Велики твои знания, а простого не ведаешь. Ежели тебе меч дарят, то ты от дани всяческой освобождаешься. И твоя семья. И тебя не могут покарать, угоняя в рабство, как и кого-то из родичей близких.

– Как интересно… – задумчиво произнес Беромир.

– У отца не было выбора. Он же бо́льшую часть своего железа отдавал сарматам данью.

– Так, так… – покачал головой ведун. – И они не организовали набег, чтобы избавиться от такого неудобного коваля?

– Он жил в самом крупном поселении. На такое просто так в набег не сходишь. Да и далече оно стояло, чтобы наскоком прорваться и забраться, – произнесла она и пристально уставилась на Беромира.

– Что?

– Тебе тут нельзя оставаться.

– А у нас разве есть крупные поселения? – усмехнулся ведун. – Да и там уже болото.

– Болото, – охотно согласилась Мила. – Но там гниль нюхать, а тут тебя убьют или в рабство угонят.

– Я знаю, что за мной придут. И я буду ждать. А тот, кто предупрежден, тот вооружен.

– Так ты специально ставишь себя под удар?

– Да.

– Зачем?

– Хочу первым ударить, – улыбнулся Беромир. – Называется «ловля на живца»: чтобы поймать крупного, вкусного хищника, нужно прикинуться слабой жертвой.

– А если хищник окажется слишком силен?

– А ты думаешь, кто-то отправит какие-то значимые силы меня наказывать? – еще шире расплылся в улыбке ведун. – Один еще не родившийся полководец, ни разу не потерпевший поражения, через сотни лет будет говорить: «Удивишь – победишь!»

– Сложно, наверное, так жить, – медленно произнесла она, чуть покачав головой.

– Как?

– Не здесь и не там. Словно не родившись и не умерев.

– Привыкаешь, – помрачнел Беромир. – Хотя радости мало. Слушай, ты говорила, что с Припяти приходил кто-то для торга к вам. Это родичи?

– Да. От них.

– А с родичами из гётов у тебя связи остались?

– Зачем тебе?

– Если они так любят ходить в походы, то у меня есть что им предложить.

– Хочешь набег на роксоланов устроить? – усмехнулась она.

– Да, – чуть помедлив, произнес Беромир. – По самой весне, как вода вскроется. Их кони будут после зимы ослаблены голодом. Да и они сами слабы, уязвимы. Если действовать быстро, то можно будет разорить им несколько кочевий и отойти раньше, чем они успеют что-то сделать в ответ.

– Но они могут совершить ответный набег на нас. Разве нет?

– Здесь леса. Здесь у них силы нет. Встретим на стоянке и закидаем дротиками. И сотню, и другую, и третью. Да и вряд ли они придут на конях.

Мила выгнула бровь на мгновение и задумалась.

Так получилось, что за этот небольшой срок Беромир уже ввел в обиход приличное количество новых слов. И клан, и дротик, и атлатль, и бумеранг, и многое иное. Просто делал какую-то новую штуку и говорил, как она называется. Но эти слова все одно слегка царапали слух местных, в том числе потому, что звучали слишком непривычно.

Впрочем, Мила к таким вещам не цеплялась. Так, чуть морщилась, не более. И сейчас хоть и отреагировала, но почти сразу переключилась на другое – отвернувшись и пройдясь немного, остановилась у плетня.

– Что скажешь?

– Послать никого не пошлешь. Самой отправляться надо. Я одна их язык ведаю. Да и родич, а для гётов это очень важно.

– По осени отправишься?

– Ты хочешь уже ближайшей весной идти?

– А чего ждать? Даже полсотни если охочих мужчин соберу – уже сила. За зиму я им копья и дротики сделаю. И не только. Этого хватит для налета на лодках. Быстро пришли. Быстро ушли.

– Кочевья бывают большие.

– А как в них люди живут? Стоит оно такое у реки, чтобы вода под боком. И живут в нем женщины, дети да старики. Ну и горстка мужчин, что промыслом каким ремесленным живут или иначе уважаемы. Остальные со стадами на выпасе, удалившись на несколько дней пути во все стороны. Если бить наскоком, полсотни за глаза хватит. Никто пикнуть не успеет. Надо только лодки добрые заготовить.

– Хорошо, – кивнула Мила. – После свадьбы тогда поеду.

– Рано. После торга. Арак прибудет с ромеем. Надо, чтобы ты тут тоже была. Может, и без набега сладим.

– Роксоланы уважают только силу, – покачала Мила головой. – Говори – не говори, все неважно, если за тобой силы нет – ты пустое место.

– Но он ведь освободил меня от дани.

– Ты сумел разжечь его любопытство.

– Думаешь, снова не получится?

– Второй раз? Нет, – уверенно произнесла будущая теща. – Ромеев проводим, следом и поеду. Ты прав. Мне лучше быть при тебе, когда Арак явится. Надо будет с рода мужа кого-то взять в сопровождающие. Одной мне туда идти не с руки. Да дары подготовить и что-то на торг…

Глава 6

167, июнь, 22

– Тяжело в учении, тяжело в бою. Всегда ваши. Гири, – мрачно произнес Беромир, наблюдая за очередным шушуканьем учеников.

Они жаждали железо.

Он им его дал.

Но эйфория первых дней прошла. И эмоционального переключения не получилось.

Ничего не работало.

Ни осторожные провокации, выставляющие дебоширов глупцами и дураками в глазах остальных учеников. Ни попытка ребят увлечь тем, ради чего они сюда пришли. Даже наоборот. Когда восторженное состояние ушло, они все расправили плечи и заходили горделиво. Дескать, ковали. Дескать, разбираются. Дескать, настоящие хозяева жизни.

Так-то ни один из них пока не понимал, что там происходит и зачем. Беромир специально с ними пообщался и понял, что на текущий момент они даже сообща не в состоянии повторить сделанное недавно. Но навыдумывали они себе всякого уже от души. И голова закружилась. От успехов. Мнимых.

Это сказалось и на кризисе.

Он стал стремительно прогрессировать.

Те деятели, что воду мутили, тоже воспрянули духом. И с новой силой стали ездить по ушам остальным. А к их словам стали прислушиваться пуще прежнего. Ну а что? Они уже не хрен собачий, они уже о-го-го. Если не вровень с Беромиром, то как бы не выше.

Особенно это касалось сыновей старейшин.

Они даже разговаривать стали, ну так… Нет, формальная вежливость сохранилась. Эту ролевую игру они продолжали блюсти. Но и слова подбирали так, чтобы максимально принизить Беромира. И самую речь так строили, дабы задеть. Ведун прямо кожей чувствовал то нарастающее пренебрежение, которое от них сквозило.

Все вокруг закипало.

Ситуация во многом напоминала ситуацию в фильме «Стрелки Шарпа». В чем-то. Отдаленно. Но Беромир был уверен: еще неделя-другая, и дойдет до открытого вызова и неподчинения. Или раньше…

– Будь осторожен, – тихо шепнула Златка, проходя мимо. – Я слышала, как они обсуждали нападение у мишеней. Хотят покидать в тебя дротики, когда ты пойдешь посмотреть итоги упражнений.

Ведун никак не отреагировал, словно не слышал.

Да и Златка не останавливалась и не поворачивалась к нему лицом. Сказала на ходу, чуть отвернувшись в сторону от всяких наблюдателей, будто и не говорила ничего.

Сам же ведун осторожно огляделся, стараясь не выдавать своего внимания. И приметил тех троих зачинщиков, что беседовали, бросая на него недобрые взгляды.

Такие характерные – не перепутать.

Намерение из них просто сквозило. Хотя они и старались не попадаться Беромиру на глаза. Даже то, что он их приметил в таком облике, и то не заметили. Когда же он открыто повернулся в их сторону, резко все прекратили и изобразили равнодушие. Даже делом занялись.

После обеда всей толпой вышли на тренировочное поле.

К мишеням.

К тем самым, которые парень еще для себя и Вернидуба устанавливал, создавая их из туго связанной сушеной травы. Туда Беромир своих учеников стал выводить сразу после истечения первой недели. Памятуя о том, что дротики – их сила. С одной стороны, а с другой – владение ими не поможет в случае судебного поединка. Посему на копьях и не давал им уроков. Налегая лишь на метания всякие. Ну и немного прогоняя через турник, брусья да отжимания.

Провели разминку.

Разогрел их чин по чину, чтобы мышцы не потянуть на бросках.

И запустил уже отработанный конвейер.

Выходило одно звено и метало свои дротики в мишени, которых теперь стояло тоже три штуки. Следом Беромир выходил с теми, кто отработал и проговаривал с ними их ошибки. Тем временем готовились новые.

Но сейчас он так делать не стал.