Глава 4

Берджес внимательно прислушивался к вещающему на экране перед ним обучающему видео о том, как правильно заплетать французские косы, не переставая удивляться, как, черт возьми, инструкции рассказчика могут казаться ему все более запутанными каждый раз, когда он запускает видео заново. Проще говоря, его пальцы будто совсем не были созданы для этой затеи. На видео большой палец обхватывал основную массу волос; мизинец удерживал их то тут, то там, то вообще везде и сразу, средний и указательный пальцы сплетались и расплетались так, словно даже не были частью одной руки рассказчика без лица. Да какого хрена там происходит?

– Папа, – завопила Лисса, сидя на диване, опустив лицо вниз. – Если мы не поторопимся, я опоздаю на автобус.

– Еще раз посмотрю видео, и начнем. – Он коснулся красной точки в плеере и отмотал ее к началу шкалы. – Должно же у меня получиться рано или поздно.

– Я уже поняла, что из этого ничего не выйдет! – Она выпрямилась и уставилась на отца. Плечи ее школьной формы намокли от капель воды, стекающей с кончиков ее темных волос. – У тебя такое же выражение лица, как когда я пыталась объяснить тебе, как правильно выбрать размер бюстгальтера.

– Кто-то должен сжечь всю эту систему размеров дотла и придумать что-то хоть немного понятное.

– Женщины-то все легко понимают!

– Да? Тогда почему восемьдесят процентов женщин носят бюстгальтеры не своего размера? – Он поставил видео на паузу. – Вон, можешь прочесть статейку из брошюры, которую нам прислали вместе с заказанными тобой бюстгальтерами. Восемьдесят процентов женщин! В этих размерах вообще никто не разбирается.

Лисса закрыла лицо подушкой и закричала.

Берджес хотел сделать то же самое. Его сильно измотала поздняя тренировка, после которой он поехал в Уэстфорд, чтобы забрать Лиссу из дома ее матери. К тому времени, как он вернулся домой с дочерью на руках, он слишком устал, чтобы говорить с ней о чем-то важном. Он хотел попытаться наладить их отношения, как всегда обещал себе. Психическое и физическое истощение каждый раз мешало ему. Он уже не мог восстанавливаться после тренировок с той же скоростью, как когда ему было двадцать. Теперь для восстановления ему требовались лед и ибупрофен, на которые вчера вечером у него не было времени. А пульсирующая боль в пояснице служила постоянным напоминанием о том, что он начинает терять былую удаль.

И вероятно, он медленно продолжит терять ее с каждым последующим сезоном, пока не уйдет из спорта.

Тяжело вздохнув от этой мысли, он в очередной раз нажал на кнопку воспроизведения видео, хотя фокус его внимания уже был очень далеко. Он снова думал о Таллуле, гадая, успела ли она уже связаться с Хлоей и начала ли процесс переезда. Он заранее изучил статистику преступлений района ее съемной квартиры и просмотрел окружающие улицы через Google-карты, убедившись, что там Таллула будет в безопасности.

Но понравилось ли это место ей самой?

– Папа, ты можешь хотя бы попытаться сделать все как надо?

Он тяжело провел обеими ладонями по лицу.

– С чего тебе вдруг понадобилась такая мудреная прическа?

– Никакая она не мудреная. У нас сегодня турнирный матч по волейболу, и вся моя команда собирается заплести волосы во французскую косу. В прошлом матче я одна была без косы. – Она потянулась к черному ободку на запястье. – Я не хочу снова быть белой вороной.

Сердце Берджеса сжалось.

– И в первый раз они тебя даже не предупредили?

Ее лицо залилось краской, а глаза внезапно наполнились слезами.

– Ну вот зачем ты спросил?

– Не знаю. Прости.

Господи, он не понимал собственную дочь. Каждый раз, когда он открывал рот, это становилось все более очевидным. У него никогда не было сестер. Он был единственным ребенком в семье. Всю свою юность и последующую жизнь он провел за хоккеем. Французские косы, первые бюстгальтеры и игры престолов девочек из начальной школы были для него чем-то из иной вселенной, которая с каждым днем становилась только загадочнее. Всякий раз, когда наступала очередь Берджеса присматривать за Лиссой, до нее будто было все сложнее достучаться. Или, быть может, это он становился грубее. Трудно сказать, что из этого было правдой.

– Ладно, давай доведем дело до конца. – Он встал с места и обошел диван, взяв расческу, которую ему протянула Лисса. – Очевидно, придется учиться методом проб и ошибок. Манера повествования «Причесок от подружки» с «Ютуба» мне не подходит.

Лисса повернулась так, чтобы ее спина упиралась в подлокотник дивана, и пробормотала:

– Необязательно чтобы все выглядело идеально.

И знаете что? Это была наглая ложь.

Все, черт его дери, еще как должно было выглядеть идеально.

Берджес начал двигать своими грубыми кривыми пальцами, изгибая их абсолютно неестественным образом в попытках заплести волосы своей дочери в нечто, хотя бы отдаленно напоминающее косу, но то та, то другая часть ее прически попеременно оказывалась не там, где надо. Три части косы получились разного размера, и ему не хватало волос, чтобы доплести ее до конца. И это не учитывая то и дело вылезающие словно из ниоткуда «петухи». Добивало его то, что Лисса специально выдергивала из косы маленькие прядки у висков.

– Ты зачем это делаешь?

– Так будет симпатичнее.

– На видео такого не было.

– Да боже! И что с того?

Берджес закрыл рот и потянулся за резинкой, закрепив ей нижнюю часть получившейся не слишком ровной косы, молясь богу отцов-одиночек, чтобы этого оказалось достаточно. Уже через минуту, услышав доносящийся из ванной плач, Берджес понял, что его коса проверку не прошла, и грустно опустил голову, массируя глаза.

– Не пойду в школу.

– Еще как пойдешь, – терпеливо сказал он. – Сегодня утром я должен встретиться с менеджером «Медведей», а после обеда у меня тренировка. Я никак не смогу за тобой присмотреть.

– Может, возьмешь меня с собой?

Отчаяние, промелькнувшее в ее голосе, заставило его насторожиться. Неужели у нее были проблемы с одноклассниками? Может, на самом деле ее расстраивало что-то большее, чем простая коса? И если это так, подходил ли он для решения этой проблемы?

– Лисса…

Неожиданно по квартире разнесся звук дверного звонка, прервав его размышления. Их с дочерью взгляды устремились к двери. Берджесу было не привыкать к доставкам. Ему часто привозили снаряжение, сувениры, на которых нужно было поставить автограф, или записи игр, переданные ему тренерским штабом. Только чаще всего посылки принимал их швейцар, а Берджес забирал их у него уже позже. И это всегда обходилось без звонков в дверь.

– Я сейчас, – обратился он к дочери, пересек гостиную и нажал на кнопку электронной панели, выведя на экран картинку с камер наблюдения в вестибюле.

Там, скрестив руки, стояла Таллула.

Мышцы его живота непроизвольно напряглись, вслед за этим резко ускорился пульс. Так было каждый раз, когда он видел именно эту женщину. В такие моменты он будто резко покрывался потом, оставаясь при этом совершенно сухим, хотя в этом не было никакой логики. И сегодняшнее утро не стало исключением. Правда, на этот раз к удовольствию, которое он испытывал от одного только взгляда на нее, примешались нотки страха.

Потому что сегодня эта женщина явно была в крайне раздраженном настроении.

Может, личной жизни у него давно и не было, но он когда-то прошел через развод.

И догадывался, какой разговор ему предстоит.

Правда, ему показалось, что Таллула была не только раздражена, но еще и растеряна, и вот с таким коктейлем эмоций он дел пока не имел. Швейцар, стоявший за спиной Таллулы, неожиданно подал Берджесу знак. Провел пальцем по горлу, повернувшись к камере. Должно быть, его похожим образом встревожило настроение женщины, пока еще не решившей, сколько гнева она сегодня планирует выплеснуть в мир. Было приятно, что Берджес в этой ситуации был хотя бы не один.

И все же…

– Черт побери.

– Папа.

– Извини.

– Кто там?

– Таллула.

Лисса сразу воодушевилась.

– Правда? Она приехала к нам? – Дочь тут же вцепилась в его жалкую попытку сделать ей прическу, и его творение было уничтожено за считаные секунды. – Как думаешь, может, она сумеет заплести мне волосы?

– Что-то мне подсказывает, что она не в настроении для этого.

Тяжело выдохнув, Берджес нажал на кнопку панели, пропуская Таллулу в вестибюль, и ничуть не удивился тому, что его сердце забилось еще сильнее. И не так важно, злилась она на него или нет, он очень хотел ее увидеть. Даже с нетерпением ждал этого. Вчера, когда она ушла, он уже не был уверен, что ему представится такая возможность.

Прислонившись плечом к дверному косяку, Берджес скрестил руки на груди и стал ждать, когда откроются двери лифта. Как только это произошло и он увидел Таллулу, его чертово сердце бешено заколотилось. Да, это было во многом связано с ее узкими джинсами. А если, черт возьми, быть честным, его до смерти очаровывали и румянец на ее скулах, и изящный вырез горла, даже то, как целеустремленно она взмахнула руками, приближаясь к нему. В этот момент перед ним будто простирался неизвестный океан – так он себя чувствовал. Его бывшая жена не оказывала на него подобного воздействия, даже когда они только начали встречаться.

Никто не оказывал.

Никогда.

Так, подбери язык с пола, пока не опозорился.

В ближайшем будущем его ждал только закат карьеры и пенсия, а жизнь этой женщины только начиналась.

Берджес застыл на месте, когда Таллула подошла к нему. В ее великолепных карих глазах полыхало негодование. И, о да, она определенно знала, что́ он сделал. Она уже в любую секунду собиралась открыть свой идеальный ротик и сказать ему, чтобы он отправлялся прямиком в ад. Что она сама может о себе позаботиться. И что он не имел права вмешиваться в ее жизнь. И она была бы права.

– Таллула? – позвала ее Лисса из-за его спины. – Слушай! А ты умеешь заплетать французские косы?

Таллула бросила начавший смягчаться взгляд через плечо Берджеса, а затем снова сосредоточилась на нем.

– О квартире Хлои поговорим позже.

– Ни разу в этом не сомневаюсь.

Таллула лишь хмыкнула в ответ.

– Какую косичку хочешь, Лисса: рыбий хвост, двойную или обычную?

Из квартиры донесся вздох облегчения.

Лисса протиснулась мимо него в прихожую и неловко замешкалась перед Таллулой. Но когда та раскрыла перед ней свои объятия, его дочь утонула в них, опустив голову на ключицу Таллулы. Следующие несколько секунд Берджес пытался сделать вид, что это зрелище не трогает его до глубины души. А оно еще как трогало. Он и представить себе не мог, что его дочь и Таллула так сразу привяжутся друг к другу. И он завидовал ей не меньше, чем был благодарен.

– Привет, девочка моя, – произнесла Таллула. – Надеюсь, ты еще не успела забыть свои зажигательные танцевальные приемы?

Лисса хихикнула.

– Даже и не знаю. С нашего последнего раза я и не танцевала.

– Даже в ду́ше? – воскликнула Таллула.

– В душе ведь никто не танцует, – рассмеялась Лисса.

Таллула театрально легко взмахнула копной своих волос.

– А я вот еще как танцую.

Берджес приготовился к тому, что эта информация будет занимать его до конца дня.

Месяца.

Года.

Десятилетия.

Осознав, что его воображение в такой неподходящий момент начинают поглощать мысли о ее влажной коже, Берджес резко прочистил горло и оттолкнулся от дверного косяка.

– Не хочешь зайти?

– Ты просто обязана зайти к нам, – сказала Лисса, взяв Таллулу за запястье. – Мне через пять минут уже надо выходить в школу, а отец, кроме того, чтобы пересматривать обучающие видео снова и снова, словно зомби, ни на что не способен.