Он всегда считал себя умнее Чжоу Фэй: с самого начала, поразмыслив, понял, что Чжоу Итана, скорее всего, нет дома, поэтому, как только выбрался из заточения, сразу же отправился прочесывать заставу вдоль и поперек. Здоровье у дяди было слабое: ему следовало избегать холода, жары и влажности, кроме того, глава Ли окружала его такой нежной заботой, что и место для отдыха наверняка подбирала тщательно – на солнце, подальше от воды, хорошо защищенное от ветра и удобное для прогулок. Однако, обыскав каждый уголок крепости, подходящий по всем требованиям, Ли Шэн не смог найти даже тени Чжоу Итана. Кто бы мог подумать, что, вернувшись ни с чем, он тут же столкнется с дядей там, где меньше всего ожидал его встретить: господин Чжоу стоял, прислонившись к старому дереву, и слушал звуки флейты, раздававшиеся откуда-то неподалеку.

Ли Шэн тайком последовал за ним и, конечно же, воочию наблюдал, как Чжоу Фэй одним мечом победила сразу четырех старших учеников. От увиденного осталось странное послевкусие, поэтому теперь он даже не смотрел в сторону сестры и просто шел, опустив голову, пока не остановился перед Чжоу Итаном.

– Пойди к главе Ли и от моего имени попроси пропуск. Этот молодой человек – мой гость, и я прошу разрешить ему покинуть заставу.

Ли Шэн развернулся и ушел, не мешкая.

– Спасибо, господин Чжоу, – просиял Се Юнь. – Как незваный гость, я пришел, карабкаясь на стены и протискиваясь в щели. Хотя бы уходя, я наконец-то увижу, в какую сторону у вас открываются главные ворота.

– Ваша фамилия Се? – спросил Чжоу Итан. – Вы как-то связаны с министром Се?

– Одной рукой не напишешь два разных «Се»^[51], – серьезно ответил юноша. – Вероятно, сотни лет назад мы с этим стариком были одной семьей, и наши родовые могилы находились бы рядом. Но сейчас он занимает высокое положение при императорском дворе, а я странствую по свету. Кажется, мы хорошо уравновешиваем друг друга, полагаю, это можно считать духовной дружбой.

Чжоу Итан, заметив, что гость просто заговаривает ему зубы, перестал задавать вопросы, сложил руки в прощальном жесте и медленно удалился, позвав дочь за собой.

С тех пор Чжоу Фэй больше не видела мастера Се. Говорили, он давно покинул гору, забрав с собой письмо, написанное Чжоу Итаном. Спустя месяц в ворота заставы вежливо постучали и попросили встречи с главой, но Ли Цзиньжун так и не вышла – лишь отдала приказ открыть ворота и позволить Чжоу Итану уйти.

В тот день горы уже нежились под пышным изумрудным одеялом леса, а листья перешептывались при каждом ласковом дуновении ветерка, словно волны, танцующие на поверхности бескрайнего океана. Все вокруг дышало умиротворением и безмятежностью.

Чжоу Итан медленно спустился с горы. Часовые, охраняющие вход, повинуясь приказу, распахнули перед ним главные ворота, за которыми его уже ждали солдаты в черных доспехах – те самые сопровождающие, посланные Южной династией.

Чжоу Итан оглянулся, но так и не увидел той, с кем хотел бы попрощаться. Уголки его рта слегка задрожали в усмешке.

Вдруг послышался чей-то крик:

– Подождите!

Чжоу Итан присмотрелся: это Чжоу Фэй со всех ног мчалась следом за ним.

– Папа!

Глава Ли позволила уйти Чжоу Итану, но дочери никто пропуск не выдавал.

– Шимэй^[52], остановись! – в один голос сказали часовые.

Чжоу Фэй никого слушать не хотела. Неизвестно откуда она снова достала клинок с узким лезвием и с силой швырнула стальные ножны на несколько чжанов в сторону. Лязгнув, они застряли в железных прутьях ворот. Двое часовых – один – с мечом, другой – с копьем – попытались перерезать ей путь, но она, изогнувшись, ловко уклонилась от удара, легко оттолкнула оружие нападавших и бросилась вперед, к выходу, где ее тут же окружили еще восемь стражников.

На лице отца ясно читалось бессилие:

– Чжоу Фэй, не поднимай шум, возвращайся!

Девочка чувствовала мощь, которой давили приставленные к ней мечи: словно незыблемая гора Пяти Стихий^[53] – освободиться невозможно.

Руки Чжоу Фэй напряглись до предела, суставы посинели, и, стиснув зубы, она выдавила:

– Нет!

– Фэй…

– Она не разрешила другим пойти с тобой, тогда пойду я! Я должна! – всхлипнула Чжоу Фэй. – Я тоже могу не возвращаться!

Чжоу Итан осмотрелся: во главе выделенных ему воинов в черных доспехах стоял мужчина лет тридцати пяти, крепкого телосложения – он выглядел весьма способным бойцом. Поймав взгляд господина Чжоу, он тут же шагнул вперед:

– Ваш подчиненный Вэнь Юй! Мне приказано сопроводить вас в Цзиньлин. Каковы будут распоряжения?

– Прямо как Летающий Генерал^[54]. Что ж, это большая честь для меня, – Чжоу Итан указал на застрявшие в ограждении ножны и добавил: – Я слишком избаловал дочь, она так упряма. Примите мои извинения за ее нелепые выходки, однако руки мои совсем слабы, не затруднит ли вас помочь мне?

– Господин Чжоу, вы чересчур вежливы, – рассмеялся Вэнь Юй, но даже с места не сдвинулся. Вместо этого взмахнул рукой, вложив в движение всю свою мощь, – поток внутренней ци, выпущенный генералом, выбил ножны из прутьев, и они рухнули на землю.

Бом-м! Железные двери Сорока восьми крепостей высотой в шесть чжанов с пронзительным грохотом захлопнулись, а Чжоу Фэй так и осталась на прежнем месте, прижатая к земле стражниками. Девочка уставилась на Вэнь Юя: в глазах ее кипела ярость.

Генерал неловко потер нос:

– Боюсь, ваша дочь затаит на меня обиду.

– Она еще молода и не слишком благоразумна, – покачал головой Чжоу Итан и наклонился, чтобы поднять упавшие ножны. На них появились две новые вмятины: одна – от железных прутьев, вторая – от удара генерала.

– Этот меч ни на что не годится, позже я подберу тебе достойное оружие, – повернувшись к дочери, сказал Чжоу Итан.

Она молчала, изо всех сил пытаясь избавиться от натиска сдерживающих ее стражников. Но силы были на исходе, дыхание отзывалось в груди острой болью, а ярость по-прежнему обуревала ее, не позволяя отступить даже на полцуня.

– Помнишь, я тебе говорил, что нельзя усидеть на двух стульях, – сказал Чжоу Итан, глядя дочери прямо в глаза.

Чжоу Фэй не собиралась слушать никакую чушь вроде «иногда приходится жертвовать своей жизнью ради долга» и даже не посмотрела в его сторону. Длинный меч безустанно дрожал в ее руке, пока, наконец не вынеся напряжения, не разлетелся на осколки, тотчас глубоко вонзившиеся в землю. Охранники разом вскрикнули и тыльной стороной своих клинков еще сильнее надавили на плечи девочки.

– Я не стану говорить о долге и жертвенности, – спокойно продолжал Чжоу Итан сквозь разделяющую их железную дверь. – Фэй, выбор не определяется лишь тем, чего ты хочешь. Сильный человек, неважно, ученый он или боец, действует, исходя из своих возможностей. В противном случае он проживет жизнь, влекомый бесплодными желаниями, и ничего не достигнет. Умные люди над таким «выбором» только посмеются. Говоришь, что не станешь возвращаться, но ты ведь даже за ворота выйти не смогла. Остаться или пойти со мной – разве это от тебя зависит?

Услышав тихие уговоры господина Чжоу, Вэнь Юй решил, что тот дает дочери добрые наставления, но сказанные слова не только жестоко ранили чувства маленькой девочки, но и в душе самого Чжоу Итана оставили глубокие шрамы.

Чжоу Фэй уставилась на него пустыми покрасневшими от слез глазами.

– Расти здоровой. Горы и реки никогда не истлеют, а мы, пока живы, всегда сможем встретиться вновь. От тебя зависит лишь то, как скоро ты сможешь сама свободно покидать заставу, – продолжал Чжоу Итан. – А пока, Фэй, папе нужно уйти. До встречи.

Книга 2
Чаша мутного вина за десять тысяч ли от дома^[55]

Глава 6
Экзамен

Мы люди свободные – от условностей, от приличий. Нам неважно, прославим ли мы свое доброе имя или навеки покроем его позором. Мы просто хотим быть достойными Неба, земли и самих себя!

Раньше говорили: «Нет в горах календаря, пока весна придет, уж пролетят года»^[56]. Так и три года на заставе пролетели в одно мгновение.

В одной руке Ли Янь несла большую корзину, а другой держалась за бамбуковую трость. Накануне она попросила одного из учеников отвести ее к Чернильной реке, и теперь, пока они с большим трудом пробирались к берегу, девочка без конца спрашивала:

– Долго еще? Я слышу шум воды. Мы уже пришли?

Юноша, тянувший ее за собой, был примерно того же возраста, что Ли Янь, и его лицо краснело всякий раз, когда он пищал ей что-то в ответ – тонко и тихо, словно комар. Однако на этот раз прожужжать он ничего не успел: за трость ухватился кто-то еще!

– Ой! – вскрикнула Ли Янь.

Открыв глаза, она увидела перед собой Ли Шэна, чье терпение явно уже было на исходе.

– Что ты делаешь? Напугал меня до смерти! – закричала Ли Янь.

Но Ли Шэн даже не посмотрел на нее, а вместо этого кивнул растерянному проводнику:

– Ли Янь слишком избалована. Не потакай сильно ее причудам: она просто морочит таким, как ты, голову.

Лицо ученика зарделось еще больше. Он долго пытался что-то промямлить, но так ничего ответить и не смог, только наспех поприветствовал Ли Шэна и убежал, подгоняемый ветром. Ли Янь тоже очень хотела улизнуть, но, взглянув вниз с утеса, передумала – страшно. В своем воображении она успела нарисовать с десяток исходов, в которых непременно разбивается насмерть. Ноги уже начало слегка сводить судорогой, но Ли Шэн вдруг схватил ее за воротник и поднял еще выше. Ли Янь, обезумев от страха, завопила:

– Братик! Родненький! Пощади! Не убивай!

Ли Шэн пропустил ее визги мимо ушей и понес сестру прямо к краю обрыва. День стоял ясный, туман над Чернильной рекой рассеялся, а течение казалось удивительно бурным. Скалы по обе стороны угрожающе нависали над водой, дребезжание Цяньцзи сливалось с шумом волн: притаившееся «чудовище» яростно рычало, грозясь поглотить каменные берега.

У Ли Янь перехватило дыхание.

Наконец Ли Шэн разжал руку и опустил сестру на землю рядом с собой, раздраженно буркнув:

– Чего раскричалась? Трусиха. Я же не собирался тебя туда бросать…

Не успев договорить, он заметил, что у Ли Янь настолько обмякли колени, что она присела на корточки. Свою большую корзину девочка бросила и одной рукой ухватилась за стебли травы, а другой – за ногу Ли Шэна. Дрожа, она сделала два глубоких вдоха и… разревелась, выплеснув разом все накопившиеся в ней чувства.

Ли Шэну вдруг захотелось все же столкнуть эту плаксу со скалы – неужели их могла породить одна утроба? Какой позор!

В тот же миг земля вздрогнула: Цяньцзи пришло в действие. Ли Янь подпрыгнула, пуще прежнего вцепившись в ногу Ли Шэна. Одним глазком со всей осторожностью она глянула вниз: седовласый старик сидел, скрестив ноги, в маленьком павильоне в самом сердце реки, в руке он держал ивовый прутик, направляя им молодую девушку, и громко кричал:

– Барышня Чжоу, Цяньцзи сегодня работает в полную мощь, будь осторожна!

Вода в реке была такой темной, что каменные столбы и само тяговое устройство в ней было не различить, и оттого казалось, что девушке удалось «покорить воду»: стоя на поверхности реки, она даже не думала тонуть!

Чжоу Фэй тоже держала в руке ивовый прутик и застыла неподвижно с закрытыми глазами.

– Что она делает? – с любопытством спросила Ли Янь.

Как раз в это время послышалось жужжание. Чжоу Фэй тотчас подпрыгнула в воздух, но нити Цяньцзи оказались еще проворнее: они рассекли поверхность реки и утянули за собой под воду столб, на котором девушка только что стояла. С самого дна к поверхности начала стягиваться, переливаясь на солнце, огромная паутина.

Ли Янь, наблюдавшая за сестрой с высоты, то и дело удивленно всхлипывала.