«Когда Лин уехал, меня ослушался Чан Ый, а теперь и Чин Кван увез Сан!» – думал он. Двое друзей и двое доверенных соратников. Его самые близкие люди предали его любовь и доверие и попытались сбежать. И не один, а все четверо! На тыльных сторонах его ладоней, вцепившихся в поводья, вздулись вены.

Хотя Чин Кван отправился в путь намного раньше, конь, что вез сразу двоих, и конь, которого наездник подгонял словно безумный, в скорости друг другу были не чета. Еще до наступления темноты Вон заметил коня Чин Квана, скакавшего далеко впереди. А за спиной у него точно сидела она, хоть лицо ее и было покрыто тканью, струившейся со шляпы. Чтобы Чин Кван и Сан остались незамеченными, Вон оставил своих стражников позади. Всю дорогу до Пённандо он скакал за ними, а добравшись до порта, спешился и пошел следом. Торговые корабли, отплывающие за границу, не увезут ее за море, как им того хотелось, и даже если она попытается подняться на борт, этого не позволят стражи и чиновники, которых он сюда послал. Вон попытался вернуть себе самообладание, успокоить горящие яростью глаза и сердце. Как бы то ни было, она у него в руках.

Ночь стояла темная, но благодаря раскинутым тут и там огням в порту было достаточно светло. Вон наблюдал, как Сан с Чин Кваном даже в такое время укрываются средь оживленных трактиров и лавок торговцев, и тотчас затаил дыхание, когда, вопреки его ожиданиям, они свернули в темный переулок, а не отправились прямиком на корабль. Прятаться в таких местах было удобнее, а вот наблюдать – нет. Трудно было сказать, с кем Сан с Чин Кваном столкнулись в потемках. Когда глаза Вона привыкли к мраку, а с постоялых дворов стал пробиваться тусклый свет, он разглядел этих людей: нищие с осунувшимися лицами. Среди них были и мужчины, и женщины, и стар, и млад, но все они выглядели одинаково – одежда и лица их были перепачканы. Низкорослые и вполне высокие и окрепшие – все они казались одной семьей, даже коренастая девушка с малышом. Сан протянула им что-то, видно, сжалилась над их печальным видом и захотела помочь. Вон не понимал ее тяги помогать другим, но и в такие моменты находил ее прекрасной.

Нищие разбежались, и Сан с Чин Кваном, постояв недолго на месте, двинулись обратно к реке вместе с конем. Пестрые оживленные улицы наводнили торговцы, зазывавшие их со всех сторон. Были там и те, кто прикарманивал вещи, которые нужно было доставить в Кэгён. Такие прятали часть товара еще до проверки в порту, а потом продавали его ради прибыли. Контрабанда становилась все популярнее, и торговцы, сговорившись с местными чиновниками, стали открыто ввозить запрещенные товары и зазывать народ прикупить себе что-нибудь. Сан медленно шла по улице, наблюдая за происходящим так, словно находила это любопытным. Следивший за ними Вон опешил. Они изо всех сил старались поскорее попасть на корабль, и денег явно недоставало, но она все равно разглядывала товары уличных торговцев.

«Ты и подумать не могла, что я нагоню вас так быстро, но твое спокойствие, Сан, в конце концов и схватит тебя за горло!» – думал он.

Хотя Сан с Чин Кваном лишь шли плечом к плечу, неторопливо прогуливаясь по разным уголкам порта, со спины это выглядело так нежно, что Вон нахмурился. Он жаждал увидеть, как она попытается подняться на корабль. Хотел, чтобы она испытала разочарование и отчаяние, когда попытки бежать из страны провалятся с треском. Вон планировал проследовать за ней прямо на борт корабля и, заломав ей руку, спустить ее на землю, но теперь, наблюдая, как она прогуливается по ослепительным улочкам Пённандо вместе с Чин Кваном, не выказывая и намека на желание выбраться из Корё, он чувствовал желание немедленно схватить их за шиворот и уволочь прочь.

Когда Вон наконец исчерпал все терпение и вознамерился схватить их, Сан наконец направилась к пришвартованным у причала торговым судам. Один из них медленно покачивался, готовый ускользнуть в море. Почти всегда корабли отбывали на рассвете, а не темными ночами, но и такое случалось – на все были свои обстоятельства. На нем, значит, решила уплыть? Но Сан лишь безучастно смотрела на судно. Замерев, она наблюдала за кораблем, уходившим в ночную тьму. Вон заметил, как наблюдавший за ней Чин Кван что-то сказал Сан.

«Наверное, предлагает взойти на вот-вот отбывающий корабль», – подумал Вон, но Сан с Чин Кваном, напротив, отошли от торговых судов и направились обратно к оживленным улочкам Пённандо. – «Решили переждать ночь на постоялом дворе, а наутро взойти на корабль», – догадался он, пока преследовал их, пробираясь сквозь заполнявших порт людей. Они прошли мимо постоялых дворов, над которыми развивались стяги. «Они в бегах, поэтому не во всякое место могут зайти», – снова догадался Вон. Однако, когда Сан с Чин Кваном миновали почти все места, где можно было заночевать, и вышли на дорогу, что вела в Кэгён, его величество вдруг стал терзаться дурными предчувствиями. Нельзя колебаться и дальше. Подоспев к ним, Вон помешал Чин Квану подсадить девушку на коня, и тот, встав перед ней, обнажил меч и приготовился сразиться.

Странно подрагивающими руками ван снял с головы панкат. Дорога была достаточно темной, но не настолько, чтобы не узнать знакомое лицо в тусклом свете. Чин Кван и Сан, чье лицо было покрыто, ахнули.

– Сними шляпу, – дрожал его голос, как дрожали и руки. Когда она, подчинившись, послушно обнажила лицо, сердце Вона на мгновение замерло. – Тан!

Его супруга, чье лицо было белым словно нефрит, умиротворенно смотрела на него, выглядывая из-за Чин Квана. Тот поспешно отступил ей за спину. Нетвердой походкой Вон приближался к ней, шаг за шагом.

– Почему ты здесь? Несколько дней назад ты просила позволения поехать домой к Игян-ху, чтобы отправиться сюда?

– Я не знала, что ваше величество прискачет сюда.

– Отвечай на вопрос! Почему ты здесь, Тан?

– По той же причине, почему здесь ваше величество.

Даже взглянув в его пылающие глаза своими темными очами, она не дрогнула. Кто на самом деле дрожал, так это Вон.

– Сан… где она?

– Уже уехала далеко отсюда.

– Куда? Как?

Он затих. И без ответа на свои вопросы он знал: дурное предчувствие его не обмануло. Сан ускользнула у него из рук, как напоказ. И в этом ей помогла его супруга. Один, и впрямь совершенно один! Вон ощутил это кожей. Что ж, он хотя бы был прав в том, что его предадут. Полными одиночества глазами он взглянул на свою супругу.

– Это ты подготовила для Сан корабль, Тан?

– Да, ваше величество.

– Если вы не искали корабль сегодня, как тебе удалось подготовить его именно в тому дню, когда Будашир перевернула вверх дном дворец госпожи Чо? Спишешь на простое везение?

– Я помогла ей советом.

– Чтобы вызволить Сан?

– Да, ваше величество.

– Так тебе известно, как я к ней отношусь?

– Известно, ваше величество. Потому я и поступила так. Потому что это известно мне куда лучше, чем вы думаете.

Те же глаза, тот же голос – все как обычно. Ее спокойствие навевало на Вона больший страх, чем его когда-либо заставляла испытать Будашир. Не станет извиняться? Простить прощения и молить о пощаде? Вон с любопытством глядел на Тан, словно та была ему совсем незнакома. Откуда в ней столько уверенности и откровенности? Его вновь глубоко ранил близкий человек.

– Как ты могла так поступить со мной, Тан? Как ты могла… – Голос его был полон скорее грусти, нежели гнева. Когда она поняла это, глаза ее покраснели. – Я ведь делал для тебя самое лучшее. Спас от замужества с монголом, сделал своей супругой, никогда не обращался с тобой плохо и всегда ценил точно сестру. Так почему?

– Я вам не сестра. Я не сестра правителя этой страны, а жена! – задушенно закричала она.

Вон опустошенно рассмеялся.

– Хочешь быть мне женой? Хоть понимаешь, что это значит?

– Я не могу провести всю жизнь как сестра вашего величества. Я слишком устала от этого. Уж лучше б я была вам женой.

Вон шагнул вперед. Когда он приблизился к ней настолько, что их дыхание смешалось, в ясных глазах Тан стал зарождаться страх. Горячий вздох сорвался с ее губ. Сладкий, но жгучий жар. Так странно: супруг вдруг захотел ее как мужчина, такого она никогда прежде не видела и не испытывала. Она так долго ждала этого момента, но все казалось таким незнакомым, что Тан задрожала. Гоня прочь желание убежать от губ, раздвигающих ее собственные, она закрыла глаза. Ее влажные от слез уста были такими же горячими, как и его. Вон целовал ее нежно и осторожно, будто чувствовал страх Тан. Он неторопливо и нежно прикасался к ней, умело пробуя ее на вкус, в ожидании момента, когда она сама приоткроет рот и подастся ему навстречу. Их первый поцелуй, теплый и нежный, сперва показался Тан очень долгим, но, когда все закончилось, она поняла, сколь краток он был на самом деле. Наконец отпустив ее и отступив назад, Вон тихонько заговорил с ошеломленной Тан, чей разум был затуманен лаской:

– Вот что значит быть мне супругой, Тан. – Вон сделал несколько шагов назад. – Из-за произошедшего с госпожой Чо мне, быть может, придется отказаться от престола. Тогда не избежать мне отъезда в Тэдо. Если это произойдет, я не возьму тебя с собой. Годами, а может, и десятилетиями тебя не увижу. Но даже если останусь в Корё, не стану искать с тобой встреч. Не буду справляться о твоем здравии, не буду заходить на чай. Потому что ты жена мне, а не сестра.

Его лютый взгляд обратился к Чин Квану.

– Чин Кван, – позвал он, словно выплюнул чужое имя. – Это ты рассказал моей жене, где находится Сан?

– Убейте меня, ваше величество, прошу.

– Почему?

– …

Он склонил голову и промолчал. Тогда Тан встала перед ним и, раскинув руки, закрыла его собственным телом и сама приняла взгляд вана, обращенный к Чин Квану.

– Это не его вина. Он лишь не сумел солгать, когда я стала спрашивать.

– Так вы виделись и вели тайные разговоры? Вместе уехали за три десятка ли^[21] от дворца и наслаждались прогулкой по порту? Проводи ты так время с каждым из моих стражников, была бы немало занята, Тан.

– Зачем вы так… Из тех намерений, о каких вы думаете, мы не встречались.

Слезы навернулись на глаза Тан, но Вон остался равнодушен.

– А о каких намерениях я думаю? О каких? Может, ты этого и не желала, но он – точно да. Он предал своего господина и возжелал его жену, и даже истязать его до смерти было бы недостаточным наказанием. Я не прав? Отвечай, Чин Кван.

– Я заслуживаю смерти, но на вашей супруге вины нет. Лишь я виновен в том, что госпожа из Хёнэтхэкчу сбежала, и в том, что привез ее величество сюда, тоже…

– Молчать! Как ты смеешь признаваться в чувствах к моей супруге прямо передо мной? Я вырву тебе язык!

– Как искупить мои грехи? Я и сам знаю: лишь смертью, нет иного пути. – Став на колени, Чин Кван вытащил висевший на поясе меч и приставил его к груди. Тан тотчас закричала, но прежде Вон успел его пнуть со всей силы. Стиснув зубы, он пинал повалившегося на спину Чин Квана по лицу.

– Конечно, ты должен умереть! Но ты не просто умрешь, это я тебя убью! И не прощу тебе, если умрешь самовольно. Ты понял, Чин Кван? Запомни: еще раз ослушаешься моих приказов – и Тан окажется в опасности. Пока я не велю тебе умереть, ты должен быть подле меня. Думал, я позволю тому, кто предал меня, просто спокойно умереть? Ни за что! Я еще долго буду мучить тебя – всю твою жизнь.

Отняв ногу от покрывшегося грязью лица Чин Квана, Вон резко отвернулся.

– Отвези мою жену во дворец. После этого ты не увидишь ее до конца своей жизни. Таково твое первое наказание.

Сказав все, что хотел, Вон без колебаний широким шагом направился к улочкам Пённадо, оставив оцепеневших Тан и Чин Квана вдвоем. Голубые флаги трактиров развевались на ветру. Вон завернул в первый попавшийся на глаза. Он понимал, как опасно и безрассудно государю ходить по таким заведениям и распивать алкоголь в одиночестве, но не стал обращать на это внимания и заказал чего покрепче. Этой ночью немедленно нужно было выпить.