– Двух сотен? – переспросил Бьярне. Сначала хотел сказать, что где ж они там все ютятся, но потом еще раз посмотрел на платформу, вмещавшую в себя не только миллионы всяких вентилей и труб, но и административное здание размером со школу в его родном городе, и вопрос отпал сам собой.

– Говорят, на российских и китайских платформах-гигантах экипаж за пятьсот человек переваливает, – Кейси закинул в рот орех. Прожевал. – Но я бы на такую работать не пошел.

– Почему? – изумился Бьярне. – Наверняка там шестизначные суммы в контрактах.

– Никаких денег не надо, если на этой гигантской нефтяной бочке что-то пойдет не так, – неожиданно резко ответил Кейси. Потом будто бы вспомнил, что говорит не с одним из матросов-работников палубы, а всего лишь с кухонным помощником, и улыбнулся. – В числе прочих функций PSV-суда осуществляют и спасательные работы. У нас есть достаточно мощные насосы и рукава для того, чтобы тушить пожары, вопреки подколкам экипажа все фельдшеры проходят подготовку по медицине катастроф, ну там травмы, переломы, переохлаждения, ожоги и отравления ядовитыми веществами, газами и продуктами горения. Но знаешь, чему научила мир ситуация на «Пайпер Альфе»? – он посмотрел Бьярне в глаза. – Иногда ты вообще ничего не можешь сделать.

– Ты давно работаешь боцманом? – спросил Бьярне отчасти потому, что ему было интересно, но больше желая сменить тему. Он был подростком, когда случилась какая-то беда с вышкой в Мексиканском заливе, и не следил за новостями, но все равно запомнил, что последствия были ужасными.

– Я в чине боцмана шесть лет, а в море с восемнадцати, – Кейси, видимо, намек понял, потому что с готовностью перешел с разговоров о риске на личные темы. – На свой первый контракт пришел помощником, как ты. Только не на кухню, а к мотористам.

– Мечтал о море? – ну а для чего ж еще на такую работу идут в восемнадцать. Только за романтикой и наслушавшись рассказов о Летучем Голландце.

– Нет, денег хотел заработать побыстрее и побольше, – снова шуршание пакета, снова по воздуху поплыл аромат перца. – А вот учиться я терпеть не мог.

– Я тоже, – поддержал его Бьярне. – Только курсы стоили так дорого, что пришлось отрабатывать каждый цент.

Слова сорвались с языка раньше, чем Бьярне успел его прикусить. Мысли о том, как спасать легенду, еще только начали зарождаться в его голове, когда все надежды рухнули.

– И ты их точно отработал, – кивнул Кейси и его улыбка стала очень понимающей.

– Это не то, что ты подумал, – ушел в оборону Бьярне.

– Конечно, не то, – Кейси откровенно веселился. – Ты точно не настолько нуждаешься в деньгах, что в перерывах между съемками готов мыть тарелки и протирать столы, болтаясь в Северном море. Получил роль бравого кока? – и он поднял вверх одну бровь, снова усмехаясь в бороду.

Бьярне понял, что карт у него на руках не осталось.

– Уже все знают? – спросил он, глядя на воду.

– Не-а, – Кейси перекатился с пяток на носки, потом обратно. – Я бы тоже не догадался, но недавно совсем фильм с твоим участием попался, вот и запомнил.

– Не бравого, – Бьярне вдруг почувствовал что-то вроде облегчения. Наверное, потому, что теперь он мог не тащить свою тайну в одиночку, а разделить ее груз с Кейси. – Обычного самого.

– А зачем ты тогда в море полез? – Кейси явно озадачило такое положение вещей. – Посмотрел бы документалку или пару влогов о море – и всех делов.

– Хотел, чтобы все было достоверно, – признался Бьярне. – Режиссер известный.

– И фильм точно будет в номинациях на все Оскары, Золотые глобусы и Пальмовые ветви, да? – подхватил мысль Кейси. – Ну тогда надо было идти коком, потому что, пока Новак на камбузе, ты так и останешься при совке да посудном полотенце.

– Я готовить не умею совсем, – покачал головой Бьярне. – А с Новаком, на самом деле, интересно. Он так ножом машет – никакому Кейси Райбеку и не снилось.

Не киношный, а настоящий Кейси расхохотался.

– Смотри, не признайся в этом Новаку – он терпеть не может Стивена Сигала, – Кейси посмотрел на часы. – Извини, но через пять минут мне надо быть в трюме.

– Понял, ухожу, – Бьярне еще раз посмотрел на платформу. – Спасибо за экскурсию. И за сохранение моего инкогнито.

– С тебя билет на премьеру, – заявил Кейси. Тут в его кармане ожила рация, избавив Бьярне от необходимости отвечать.

Глава 6

– Проверь, все ли убрано на места, – более сухо, чем обычно, сказал Новак. Нахмурился, выглянул в иллюминатор. Нахмурился еще сильнее, посмотрел на часы.

Бьярне тоже глянул, но ничего выдающегося не увидел. Край нефтяной платформы, грузовую палубу с генератором, готовым к поднятию на ее борт, Кейси и матросов. Небо было бледно-голубым и очень чистым, на воде не было волн, только крутились белесые «барашки» пены.

Стоило бы спросить у Новака, с чего такая срочность в проверке, но Бьярне решил, что проще и быстрее проверить, чем ждать ответа. Так что он прошелся по столовой, закрыл шкаф с посудой, оставленный кем-то нараспашку, вернул разбросанные по столам бутылки с кетчупом, соевым соусом, майонезом и горчицей в закрепленные на магнитах корзинки с высокими бортиками.

На складе и в холодильниках царил порядок. Но уже по привычке принявшись за проверку сроков годности йогуртов и молочных десертов, Бьярне ощутил под ногами вибрацию: заработал двигатель. В ту же минуту исчезла ставшая уже привычной за три дня в дрейфе рваная качка.

Новак не зря ее не любил. Качка во время движения имела ритм «на верх волны – вниз-пауза-на верх волны», а как только легли в дрейф, то она превратилась в жесткие рывки. «Кассиопея» была похожа на посаженного на цепь щенка, пытающегося угнаться за бабочкой.

Вернувшись на камбуз, Бьярне заметил, что между кормой «Кассиопеи» и опорой платформы уже метров пятьдесят.

– Мы отходим? – спросил он у Новака, с особенной жестокостью отбивавшего мясо. – Решили не грузить генератор?

– Нам нужно отойти на безопасное расстояние, – Новак указал кончиком ножа в открытый иллюминатор. – Будет шторм.

Бьярне мельком глянул, куда показали, и тут же рванул к иллюминатору: на горизонте маячила черно-синяя буря, а море, еще недавно бывшее приятного темно-голубого цвета, набрало холодных серых тонов.

* * *

Шторм налетел через два часа. «Кассиопея» отошла от платформы, по прикидкам Бьярне, километров на пять. С палубы убрали все, что могло поместиться в трюмах, остальное закрепили.

Обед уже заканчивался, и Бьярне устроился за столом в камбузе со своей законной порцией запеченной камбалы и куском киша с курицей, когда снаружи завыл ветер. Бьярне даже стало интересно, а выдержат волнение магниты на донышках тарелок. И если посуда останется на месте, не разлетится ли ее содержимое по всей столовой.

– Начинается, – Новак поморщился, потер висок, будто у него голова болела. – Присмотри, пойду покурю, пока еще можно.

И, не дожидаясь, пока Бьярне ответит, ушел.

Новый порыв ветра влетел в камбуз, заставив зазвенеть висевшую рядом с плитой утварь. Один половник с грохотом упал на палубу.

– Вот же, – Бьярне вскочил. Не без труда закрыл иллюминатор, потому что усиливающийся с каждой минутой ветер норовил вырвать его из рук. Теперь вместе с ветром летели соленые брызги.

Потемнело. Бьярне вырос в Дании и считал, что видел и затяжные дожди, и шторма. Но оказалось, что смотреть на шторм с берега и очутиться в самом его центре – как говорится, «две большие разницы».

«Кассиопею» мотало, качало и бросало во все стороны разом. Вода внутри посудомоечной машины то билась о верхнюю поверхность купола, то ударялась о стенки. Посуду, что еще ждала своей очереди на мытье, пришлось убрать в шкаф, потому что она моталась по раковине, как яичные белки в чаше работающего миксера.

Бьярне и Новак сидели в столовой, потому что готовить в таких условиях было сущим безумием.

– На ужин будут сэндвичи, печенья, соки, молоко и то, что осталось от обеда, – пояснил Новак. Посмотрел на море, добавил: – Если кто-то вообще захочет есть.

Кок стал заметно бледнее. Не то чтобы Бьярне его пристально рассматривал, или раньше Новак мог похвастать румянцем во всю щеку, как Свобода. Но сейчас его кожа отдавала в благородную зеленцу.

Бьярне пока не укачивало, кажется, для него наиболее неприятными были колебания малой амплитуды. Сейчас же, когда от одной крайней точки наклона «Кассиопеи» до другой было точно больше сорока пяти градусов, Бьярне донимали лишь краткие приступы паники, до неприятного похожие на те, что хватали сердце и желудок в ледяные объятия в полете.

Ожило внутреннее радио. Установленный под потолком динамик чихнул, потом еще раз.

«Внимание, – раздался голос капитана. – Внимание экипажу. Приступаем к штормованию. Идем носом к волне.»

– Твою мать, – выругался Новак. – Голова-ноги.

– Продольная качка? – ухватился Бьярне за знакомое словосочетание.

– Она самая, – Новак поднялся. – Иди к себе, сегодня никто есть не будет, – он пошел на камбуз. Короткие щелчки тумблеров дали понять, что Новак отключает плиты и пароконвектомат. Потом в камбузе погас свет, и кок вернулся в столовую. – Вот, – он сунул Бьярне в руки рулон пластиковых пакетов. – Блеванул-завязал-взял следующий. В гальюн по такой качке не суйся.

И ушел, прихватив с собой второй рулон.

Бьярне еще посидел, слушая вой ветра, а потом последовал его примеру.

* * *

Шторм утих к ночи.

Бьярне, использовавший немалую часть пакетов, потому что продольная качка оказалась самым мерзким, что он вообще испытывал в жизни, вознес короткую молитву морским богам, добрел до санузла и умылся. Потом вернулся к себе, выпил воды, уже не опасаясь, что организм вернет ее обратно, и забрался под одеяло.

Он уже почти спал, когда в коридоре послышались шаги. Бьярне решил, что это еще кто-то из экипажа решился выйти из каюты.

Но к его удивлению, шатающийся в ночи был не одинок.

– Когда? – послышался шепот.

– По расписанию, – прошептали в ответ, и шаги по крайней мере одного из ночных гуляк направились в сторону санузла.

Второй или вернулся к себе, или тоже пошел в гальюн… Ветер еще был сильный и гремел в поручнях и лестницах «Кассиопеи». А сам Бьярне устал и хотел спать, так что, может, и люди в коридоре, и разговор ему почудились. Ну или нет, но какая разница?..

Утром он и вовсе забыл о ночных приключениях: оставшиеся без ужина моряки набросились на завтрак с утроенной силой. Новак такое предполагал и приготовил все с запасом, но вот глазунью впрок не нажаришь, так что пришлось ему стоять у плиты, а Бьярне носиться с камбуза в столовую и обратно с новыми порциями и пустыми тарелками.

– Парни, все как всегда вкусно, – Кейси, осиливший на завтрак четыре яйца вместо привычных двух в дополнение к порции бекона, сосисок и круассанов, поставил тарелку в раковину. – Как у вас дела? Ничего не побилось?

– Все в порядке, – ответил Новак. Его лоб и щеки еще отливали зеленью, видимо, морская болезнь не желала отпускать. – Как у нас со сроками?

– Должны прибыть в порт вовремя, – Кейси, в отличие от Бьярне, вопросу не удивился. А вот Бьярне даже малость офигел от наглости кока: твои обязанности – обеды готовить, а не боцмана и капитана контролировать. – Дотянем по продуктам? – с неподдельной озабоченностью поинтересовался Кейси, и до Бьярне дошло, почему вообще состоялся этот разговор.

Они ж на корабле в открытом море, и отсюда ни в магазин не сбегаешь, ни доставку не закажешь. Пока не придут в порт, рассчитывать можно только на содержимое кладовок и холодильников.

– Овощи будут впритык, остальное в норме, – Новак бросил в раковину тряпку. – Заказ был сделан плохо.

Кейси не стал комментировать работу предыдущего кока. Взял еще один пакетик с солеными орехами и вышел из камбуза. Буквально через минуту Бьярне, посмотрев в иллюминатор, увидел его на палубе. В считанных сотнях метров высилась громада буровой платформы, а генератор уже вовсю готовили к выгрузке.