В ответ она получила несколько робких улыбок. Вскоре вся компания уселась в вагон, и они тронулись в путь. Постепенно городские постройки сменились полями и редкими перелесками, по-зимнему прозрачными и унылыми. Движение было мучительно медленным, состав едва полз, а если навстречу шел товарняк, приходилось пережидать на запасном пути. Нынче грузы стали важнее людей. По мере продвижения к северу стали появляться занесенные снегом участки. Дети в вагоне оживились, многие из них, живя в городе, ни разу не видели чистого белого снега. А некоторые впервые в жизни видели коров и овец. Прильнув к окнам, малыши с интересом разглядывали проплывающие пейзажи.

– Коровы, мисс. Какие большие, верно? – заметил маленький мальчик. – Как думаете, они не опасны?

– Думаю, что нет. Ведь они каждое утро дают нам молоко, – сказала Джози. – Кто-то же должен доить их.

Мальчик уставился на нее, переваривая услышанное.

– Значит, молоко мы получаем из этих коров? – уточнил он.

– Да. Видишь между ног у них вымя? Нужно тянуть за соски и из них польется молоко.

– Да ну, не может быть! – мальчик расхохотался.

Джози не стала признаваться, что сама ни разу не видела, как доят корову.

Три часа спустя поезд прибыл на станцию Питерборо. Путешествие утомило Джози: нескончаемый гомон детей, неровное движение поезда, который то останавливался, то вновь набирал ход, – от всего этого у нее разболелась голова. На перроне их поджидала очередная группа женщин-волонтеров в синих бухгалтерских нарукавниках и со списками эвакуированных. Деловито сверяясь с бумагами, они сортировали новичков, словно пастушьи собаки, загоняющие отару овец. Джози и ее попутчиков направили к припаркованному возле станции зеленому автобусу. Она одной из первых забралась внутрь и, проскользнув в самый конец, устроилась в уголке на заднем сиденье. Перед ней сели двое детей. Девочка помладше горько плакала, содрогаясь всем телом от душивших ее рыданий.

Джози подалась вперед и ласково опустила руку на плечо бедняжке:

– Все хорошо, милая. Нас отвезут в безопасное место. Мы побудем там до тех пор, пока нам не разрешат вернуться.

– Но мы так далеко от дома, – с трудом выдавила девочка между всхлипами. – Как мама найдет меня?

– А мы напишем ей письмо. Когда настанет пора возвращаться домой, маме сообщат, и она встретит тебя.

– Мне некуда возвращаться, – слабым голоском пискнула малышка. – Наш дом разбомбили, а мама лежит в больнице.

Джози не знала, что ответить. Тревога ребенка эхом откликалась в ее собственном сердце. Она точно так же понятия не имела, что ждет ее в будущем. Автобус заполнился детьми. Правда, среди пассажиров оказалась одна женщина с грудным младенцем на руках и вторым малышом, который едва начал ходить. Их устроили впереди возле водителя. Двигатель взревел так, что автобус содрогнулся, а затем рывком тронулся с места, Джози отбросило назад и вдавило в спинку сиденья. Она обнаружила, что рядом с ней сидит девочка постарше, лет тринадцати, в коричневом шерстяном берете, из-под которого виднелись две длинные тугие косы. На бледном лице подростка застыло безучастное выражение. Девочка смотрела на свои худые руки, сложенные на коленях, не желая встречаться глазами с окружающими.

– А здесь вовсе неплохо, – заметила Джози, глядя в окно на пригородные постройки, сливающиеся с окружающими полями. – Следов бомбежек нет. И могу поспорить, здесь нам дадут приличную еду. Как считаешь?

Девочка молча подняла глаза и вежливо улыбнулась.

– Кстати, я – Джози, – представилась Джози. – Мой дом разбомбили. А тебя как зовут?

– Лотти, – сказала девочка. В ее голосе слышался иностранный акцент.

– Ты не англичанка?

Девочка качнула головой.

– Нет. Я из Германии, – и добавила, увидев испуганное выражение на лице Джози: – Родители отправили меня в Англию с Kindertransport^[3]. Не слышали о таком?

Джози покачала головой.

– Еще до войны, когда евреев начали преследовать, некоторые родители отправили своих детей в Англию, чтобы мы были в безопасности.

– Так ты приехала без мамы и папы? Совсем одна?

– Одна. – Девочка снова уставилась на свои руки. – Взрослым не разрешили выехать. Только дети.

– Неверное, тяжело было уезжать, – вздохнула Джози. – А что родители? Они пишут?

Джози увидела, как лицо ребенка исказилось от боли.

– После начала войны письма из Германии перестали приходить. Даже не знаю, живы ли они. Конечно, я надеюсь на лучшее: мой папа профессор в университете – крупный ученый, – но наверняка ничего не известно.

– А где ты жила все это время? В Лондоне?

Джози заметила, как по лицу девочки снова пробежала тень.

– Нас приняли еврейские семьи. Меня взяли две пожилые женщины, сестры из Голдерс-Грин. Знаете этот район? Там живет много евреев.

– О, конечно! Это очень милый район Лондона. А дом был красивый?

– Да, красивый. Но вот хозяйки оказались не очень приветливыми. Им не нужен был ребенок, они хотели иметь прислугу. Сестры заставляли меня работать с утра до ночи: таскать уголь из подвала, топить камины, скрести полы, чистить ковры. Однажды я слышала, как они хвастались своей приятельнице, что после моего приезда смогли уволить женщину, приходившую к ним убирать, и сэкономили массу денег. Я плохо понимала по-английски, и сестры ругались, если я путалась и неправильно выполняла их приказания. Мне у них было очень плохо.

– Старые ведьмы, – буркнула Джози, заставив Лотти улыбнуться. – А как ты попала в эвакуацию?

– Когда я стала лучше понимать английский, я услышала об одной организации в Лондоне, благотворительной, которая помогает еврейским беженцам. Однажды вместо школы я отправилась к ним. Там я познакомилась с очень доброй женщиной, она обещала помочь мне. Мы пошли вместе с ней в Голдерс-Грин, и она заявила моим хозяйкам, что им должно быть совестно за то, как они обращаются со своей соплеменницей, а после женщина забрала меня к себе. Я жила у нее в квартире. Пока наш дом не разбомбили. Так я оказалась здесь.

– А что приютившая тебя женщина? С ней все в порядке?

– Да, мы прятались в бомбоубежище. Но дом разрушили, и жить стало негде.

– Мне тоже стало негде жить, – вздохнула Джози.

– Вас не ранило? – с сочувствием спросила Лотти.

– Не сильно. Во всяком случае, не настолько серьезно, как тех, кого мне довелось повидать в больнице. Ну, думаю, свежий деревенский воздух всем нам пойдет на пользу, – бодрым тоном добавила Джози.

– Надеюсь, – согласилась Лотти. – И надеюсь, новая семья не будет относиться ко мне как к прислуге.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала Джози, сожалея, что правая рука у нее не действует и она не может обнять девочку. – Теперь у тебя есть я. Обещаю, я присмотрю, чтобы о тебе позаботились.

Джози успела заметить, как Лотти украдкой смахнула слезу, прежде чем снова поднять глаза.

Автобус покинул Питерборо и теперь двигался по узким проселочным дорогам, по обеим сторонам которых тянулись поля, припорошенные недавно выпавшим снегом.

– О, а здесь тоже бывает снег, – оживилась Лотти, впервые с начала поездки проявляя интерес к тому, что ее окружало. – Совсем как дома, в Германии.

– А где вы жили в Германии? – спросила Джози.

– В Мюнхене. На юге страны, рядом с Альпами. Зимой мы катались на лыжах. Это очень весело. Мой папа отлично ходил на лыжах. Он и меня научил, и сам смастерил для меня первую пару лыж.

В голосе девочки послышались тоскливые нотки.

– Здесь нам вряд ли удастся покататься с горок, – улыбнулась Джози. – Местность плоская, как блин.

– Как блин? – Лотти выглядела озадаченной.

– О, извини. Это английское выражение: плоский, как блин. Знаешь, что такое блин? – Джози начертила в воздухе круг.

– Ja. Pfannkuchen?^[4] Их пекут на сковородке?

– Верно. Вот и здесь земля такая же плоская. Понимаешь?

Девочка рассмеялась.

– Поняла. Я каждый день узнаю все больше и больше английских слов. Но некоторые тонкости до сих пор не сразу улавливаю.

– Думаю, ты очень хорошо говоришь по-английски. Учитывая, что живешь в стране чуть больше года.

– К сожалению, я мало чему научилась у тех женщин. Хозяйки обзывали меня ленивой и глупой. Но школа была хорошая. Мне там нравилось. Надеюсь, здесь тоже найдется школа, куда я смогу ходить. Я всегда мечтала, что однажды поступлю в университет.

– В университет? Вот это да! – воскликнула Джози. И, помолчав, добавила: – Держись за свою мечту, детка. Не отступай. Мне пришлось бросить школу в четырнадцать лет. Я всегда сожалела об этом.

– Я люблю читать. А вы? – спросила Лотти. – Мне разрешали брать книги из школьной библиотеки. Но этим женщинам не нравилось, что сижу с книгой, а не работаю по дому. Мне приходилось читать по ночам, лежа в постели.

– Я тоже люблю читать, – призналась Джози. – Будем надеяться, что и здесь найдется библиотека.

Лотти кивнула. И они обменялись улыбками, словно две заговорщицы.

Глава 6

Минут через пятнадцать автобус въехал в небольшой городок и остановился на площади перед зданием вокзала. Джози понятия не имела, что это за город, поскольку по правилам военного времени все вывески и указатели были сняты. Женщину с двумя маленькими детьми и детей, сидевших в первых рядах, высадили, и они ушли в сопровождении волонтеров. Багаж путешественников, который они сжимали в руках, как и холщовая сумка Джози, выглядел жалким. «Как они собираются выжить? – подумала Джози. – И откуда матери взять пеленки для младенца?» В конце концов, взрослые еще как-то могут обойтись, но как быть с малышами? Водитель закрыл двери, и автобус покатил дальше. Городок остался позади, теперь они снова ехали по проселочным дорогам. Справа и слева тянулись поля, кое-где прорезанные дренажными каналами, в которых стояла вода. Равнина уходила до самого горизонта, и лишь возникающие вдалеке одинокие шпили церквей время от времени нарушали однообразие пейзажа. Автобус миновал небольшую деревеньку – всего несколько домов, раскиданных вдоль дороги, и старинную церковь с высокой колокольней. Дорожные указатели, как и везде, были либо сняты, либо закрашены, однако Джози успела заметить табличку на воротах церкви: «Церковь Святой Марии, округ Святого Николая в Диппинге»^[5].

– Какое нелепое название для местности, правда? – Джози с улыбкой обернулась к Лотти.

Девочка сумела выдавить слабую ответную улыбку.

– Извините, но я не очень хорошо себя чувствую, – сказала она. – Такая тряска. Кажется, меня укачало.

– Если честно, меня и саму мутит, – кивнула Джози. – Но, думаю, мы скоро доберемся до места.

– Интересно, куда нас везут?

– Понятия не имею. Даже не знаю, в каком графстве мы сейчас находимся. Полагаю, где-то в Восточной Англии. Слыхала, что здесь сплошные болота. Видишь воду в каналах? Море, должно быть, совсем рядом.

– Море? – глаза девочки загорелись. – Никогда не видела моря. Мы с родителями ездили на озера, но море – это далеко, на севере Германии.

– Знаешь, я и сама бывала на побережье всего-то пару раз, – призналась Джози.